Снег

– Насколько я понимаю, именно так. Я исхожу из этого предположения.

– Сколько человек было там вчера ночью?

– Пять… шесть, включая мертвеца и экономку. Ещё временами заходит посудомойка, но она живёт неподалёку и, по всей вероятности, ушла восвояси. Всегда есть вероятность, что у кого-то был ключ от входной двери – к утру любые следы снаружи сравнялись бы с землёй. – Он поморщился. Шеф не любил громких слов.

– Господи Боже всемогущий, – пробормотал Хэкетт с сердитым вздохом. – Из-за этого дела поднимется волна вони, вы же понимаете?

– Так ведь уже довольно-таки ощутимо попахивает, разве нет? – предположил инспектор.

– Что за семейка обитает в доме? – спросил Хэкетт.

– Не могу распространяться об этом в их присутствии, – сказал Страффорд, повышая голос. – Дженкинс всё вам распишет.

Хэкетт снова задумался. Страффорд ясно представлял себе, как он откинулся на вращающемся кресле в своём крошечном треугольном кабинете, положив ноги на стол, а через единственное маленькое квадратное окно, стёкла которого затуманены инеем, за исключением прозрачного овала в центре каждой секции, смутно виднеются дымоходы Пирс-стрит. На нём наверняка синий костюм, лоснящийся от времени, и засаленный галстук, который, по убеждению Страффорда, он никогда не развязывал, а только ослаблял на ночь и стягивал через голову. На стене наверняка всё тот же календарь многолетней давности и всё то же тёмно-коричневое пятно, на месте которого кто-то бесчисленное количество лет назад прихлопнул трупную муху.

– Дьявольски странное дело, мать его, – задумчиво сказал шеф.

– Определённо странное.

– В любом случае, держите меня в курсе. И да, Страффорд…

– Да, сэр?

– Не забывайте: пусть они хоть сто раз дворяне, но священника этого прикончил кто-то из них.

– Буду иметь это в виду, сэр.

Хэкетт повесил трубку.

Только вернувшись на кухню, Страффорд осознал, насколько холодно было в коридоре. Здесь же горела плита, воздух гудел от зноя, пахло жареным мясом. Полковник Осборн сидел за столом и барабанил пальцами по дереву, а сержант Дженкинс стоял, прислонившись к раковине, крепко скрестив руки на груди и застегнув пиджак на все три пуговицы. Дженкинс был ярым приверженцем правил хорошего тона – в его собственном понимании. У Страффорда возникло ощущение, что эти двое не обменялись ни словом с тех пор, как его позвали к телефону.

– Хэкетт звонил, – сказал он, обращаясь к сержанту. – Из Дублина едет машина скорой помощи.

– А что с…

– Ту, которая направляется из Уэксфорда, велено отослать обратно.

Мгновение двое мужчин смотрели друг на друга с каменными лицами. Оба знали, что дело будет сложным, но не ожидали, что в колёса уже так скоро будет вставлено столько палок.

За окном над раковиной на подоконник села малиновка – и теперь разглядывала Страффорда глазком, похожим на блестящую чёрную бусину. Небо заволокла масса набухших синюшных туч, повисших так низко, что казалось, будто они покоятся непосредственно на крыше.

– Обед уже в пути на стол, – бросил полковник Осборн рассеянным тоном, глядя куда-то в пустоту. Снова забарабанил пальцами. Инспектору хотелось бы, чтобы он перестал. Этот звук всегда действовал ему на нервы.

Миссис Даффи вернулась от сестры и теперь спешила из кладовой. Она, как и все остальные, кого Страффорд до сих пор встретил в Баллигласс-хаусе, выглядела, как типажная актриса, нанятая этим утром, и исполняла свою роль излишне убедительно. Она была невысокой и коренастой, с голубыми глазами, пухлыми розовыми щеками и серебристо-седыми волосами, собранными в узел низко на затылке. На ней были чёрная юбка, безупречно белый фартук и чёрные туфли на меховой подкладке. Миссис Даффи начала расставлять на столе тарелки, ножи и вилки. Осборн, поднявшись со стула, представил её Страффорду и сержанту Дженкинсу. Экономка покраснела, и на мгновение показалось, что она собирается сделать реверанс, но даже если и собиралась, то осеклась, вместо этого развернулась, подошла к плите и задала топке щедрую порцию дров. Её широкая спина выражала глубокое и всестороннее недовольство.

– Садитесь, джентльмены, – пригласил Осборн. – У нас здесь попросту, без условностей.

Они услышали звонок во входную дверь.

– Это, видимо, машина скорой помощи из Уэксфорда, – сказал Страффорд. Взглянул на Дженкинса: – Сделаете милость? Скажите им, что мы сожалеем, но они нам не понадобятся.

Сержант вышел. Осборн устремил на Страффорда цепкий, внимательный взгляд и спросил:

– Что такое? Почему они присылают вторую машину скорой помощи, чем эта не подойдёт?

– Полагаю, из вопросов своевременности, – холодно сказал Страффорд. – Чем скорее проведут вскрытие, тем лучше.

Осборн кивнул, но взгляд его выражал недоверие.

– Готов представить, что ваш шеф – весьма обеспокоенный человек, – сказал он.

– Ну да, ему определённо есть о чём беспокоиться, – безразлично ответил Страффорд.

Он сел за стол. Миссис Даффи вынесла большую дымящуюся глиняную миску, придерживая горячие края кухонным полотенцем. Поставила её на стол между двумя мужчинами.

– Мне остаться прислуживать, господин полковник, – спросила она, – или вы справитесь сами? – Она обернулась к Страффорду. – Надеюсь, вы любите пудинг с говядиной и почками, сэр?

– О да, конечно, – сказал Страффорд и тяжело сглотнул.

– Как раз то, что нужно в такую стужу, – сказала экономка, сложив пухлые руки под грудью. Она пристально посмотрела на детектива, как будто подначивая его возразить ей насчёт наличия связи между пудингом и погодой.

– Да, спасибо, Сэди, – нарочито проговорил полковник Осборн, и женщина с обиженным видом поплелась обратно в кладовую. Полковник виновато нахмурился. – А то и дальше будет трещать, ей только дай повод. – Он вывалил еду Страффорду на тарелку. – Боюсь, разогрето со вчерашнего дня.

Страффорд слабо улыбнулся:

– О, лично я всегда считал, что пудинг с говядиной и почками вкуснее на второй день, а вы?

Инспектор почувствовал в себе прилив благородства и отваги. Он не мог взять в толк, как вообще коровьи почки стали считаться пищей, пригодной для употребления человеком.

Сержант Дженкинс вернулся и закрыл за собой дверь. Осборн нахмурился – очевидно, его всё ещё раздражала необходимость развлекать у себя за столом представителя унтер-офицерского и рядового состава, – однако ему удалось сохранить достаточно дружелюбный тон.

– Давайте-ка, сержант, садитесь и отведайте с нами этого превосходного пирога. Варёные яйца, как видите, мелкие – это яички от курочек-молодок. Их разводит муж Сэди… в смысле, муж миссис Даффи… в смысле, мистер Даффи. По моему мнению, молодки несут гораздо более полезные и вкусные яйца, чем более крупные куры.

Яйца курочек-молодок – и труп в библиотеке. Жизнь – странная штука, подумал Страффорд, но жизнь полицейского страннее большинства других жизней.

Инспектор видел, что Дженкинс голоден, но не торопится приступать к еде, пока двое других не возьмут в руки ножи и вилки. Мать явно приучила его к терпению и наблюдательности. Выбор столовых приборов – всегда опасное дело, когда обедаешь за одним столом с аристократами.

– Воображаю, водитель был не слишком рад, что его снова отослали, – сказал Страффорд, – после того как он проделал весь путь сюда по снегу и льду.

Дженкинс взглянул на него.

– Я сказал им, что они не нужны, и они уехали, – сказал он. – А какого-то довольства или недовольства я не заметил.

Все трое какое-то время ели молча, затем Страффорд отложил нож и вилку.

– Я должен попросить вас, полковник Осборн, – сказал он, нахмурив брови, – дать мне настолько точный отчёт об утренних событиях, насколько это возможно.

Осборн, жуя хрящеватый надпочечник, посмотрел на него, приподняв брови. Проглотил кусок мяса более или менее целиком.