Конопляный рай

– А у него нет штанов. – Пашка остановился, сжал плотно губы и пытливо прищурил глаза.

– Да что ты пилишь меня, как следователь! Нужны мне твои борманы. Хочешь, я покажу тебе этого чувака.

Остап зачесал голову. Он всегда чесал затылок, когда оказывался в неловком положении.

… – Ты думай, Остап! За базар отвечать надо. Федя – нормальный пацан. Вот Лаща, сосед его – дурак. Мне рассказывали, как он в походе ложку с солью слопал. Хотел отравиться из-за любви. Правда, Диман? А школу все равно закончит. Вот увидишь. Ему Шурик поможет. Если бы не лыжная секция, половину пацанов можно смело из школы выгонять. Докажь.

– Лаща уже закончил, – рассеянно сказал Дима.

– Во. А я не знал. Значит, и я должен закончить бы. Наверно.

– Вот так и дыши Вован. Наверно. Ладно, погнали, хорош галдеть, – скомандовал Андрей.

Пока шли споры о крестах, Пашка сидел на земле, раздавленный жизнью и грузом, вытряхивая из ботинок мелкие камушки.

– Не расстраивайся, Пашок. Скоро дембель.

– Сам ты Кася дембель. Давай тебе половину отложим.

Кася сразу догадался, о чем речь:

– Ну, лады, давай. А хочешь, я понесу твою сумку, а ты мою.

– Замётано! Только с базара не съезжай. Остап, ты свидетель. – Пашка сразу повеселел, резво вскочил, схватил Касин рюкзак, и тут же бросил. – Не!.. Неси сам свое барахло!

Кася закатился своим ехидным смехом. – Чё, слабо оказалось. Думал я самый хитрый, а ты самый умный. Замётано… Панты свои прибереги для других. Несёшь, так неси, и нечего нюни разводить.

Схватив свою сумку и не оглядываясь, Пашка прошагал мимо Каси, сделав ему рожу. Кася хитро улыбнулся, и когда Пашка отошёл достаточно далеко, незаметно развязал рюкзак, и выбросил из него штук пять приличных камней. Поймав на себе удивлённые взгляды Андрея и Димки, он приложил указательный палец к губам:

– Только, Димок, между нами.

Димка был в шоке. Остап тоже едва держался на ногах от смеха:

– Ну ты, Кася, и жук.

– Хочешь жить, умей вертеться, – сказал Кася, вытащил из кармана сосательную конфету и протянул Димке. – Все нормально, Димыч. Это не предательство. Камни я ещё вначале положил, специально. Для тренировки. Для вас сейчас ноша тяжёлая, а мне как пушинка. Но и Пашку будет неповадно. Не люблю когда борзеют. Ладно, хорош болтать, скоро будем на месте. Осталось каких-нибудь семь восемь километров.

Дорога все так же тянулась и петляла среди тайги, иногда из сырой чащи доносился шум лесной речки. Наверное, поэтому лес был наполнен удивительной свежестью и мелодичным звуком журчащей воды. Порой он пропадал, и в лесу становилось неуютно. Река, как живое существо, могла вести беседу с путниками, наполняя слух и пространство разными звуками. На первый взгляд мирная и безобидная, речка доставляла все же уйму неприятностей. Вылетая из чащи, она то пересекала дорогу, то бежала по самой дороге, превращая её в глубокую канаву, от чего всякий раз приходилось останавливаться, снимать обувь и идти в брод. Вода в речке была чистой и очень холодной. Лес надежно прятал ее от солнца. Да и питалась речка от родников самой холодной, чуть ли не ледяной водой. Выпить залпом стакан такой воды означало схватить простуду, от сделанного глотка ломило зубы, а глаза вылезали из орбит. Именно поэтому Кася пил всегда с ладоней: так он освежал руки и лицо, а заодно согревал воду. Всё что он делал во время движения, имело практический смысл, от его взгляда не ускользала ни одна мелочь на дороге. Он, казалось, и не смотрел под ноги, не крутил головой, но всё видел и комментировал происходящее, как факт:

– Неделю назад геологи проехали в сторону трассы.

– Ты откуда знаешь? – Пашка с недоверием таращился по сторонам, пытаясь найти подтверждение Касиным словам.

– Гусеничный след, – Кася пнул ногой замытые дождем полоски от гусениц.

– А, может это трактор?

– У трактора гуски уже. Намного уже.

– А может, охотники?..

– Да что ты как попугай заладил. А может, а может. Им больше делать нечего, как разбивать лагерь вдоль реки. А геологам все равно, лишь бы комаров меньше было. Да и откуда у охотников техника. Это же вездеход.

Пашка надул губы и пристально посмотрел на Касю:

– Чё ты учишь! Сам ты вездеход.

– Говорю тебе Паха, меня прошлый раз подвозили.

– Гонишь ты, Касинский! Кому ты нужен. Стали бы они подвозить тебя, облезлого кота.

– Сам ты облезлый. Я даже знаю, зачем они шарахаются здесь. Они источники минеральные ищут, ну и что по пути попадет. Им полезные ископаемые нужны. Меня мясом угостили. Браконьеры. Только в законе. Их в лесу ни одна зараза не тронет. А ты, Пашок, зря не веришь. Здесь много соленых источников. Смотри, сколько следов. Вон переход. Еще один. По-твоему, это коровы? Это зверь, дикий зверь.

Пашка приуныл, тупо уставившись на спаренные следы:

– А он что, не боится дороги?

– Да ты думай! Зачем ему спотыкаться в лесу, если есть дорога. Он же не знает, что это для людей. Вон смотри следы, в сторону Бихана потянулись. А потом как обрежет. Вот увидишь. Им соль нужна. Тут соль есть особенная, даже не соль, а что-то другое, отчего у зверей даже раны заживают, пули вылазиют из тела. Нанайцы тоже не дураки были. Места для них святые. Для жилья место с бухты-барахты не выбирают. Там есть одна гора… Мне геологи рассказывали. На ней у нанайцев древнее святилище было когда-то. Потом его забросили. Полчаса постоишь там, и силы на целый день. Там даже из камня бабка стояла с большими титьками, потом она пропала. Нанайцы говорят, ушла к предкам.

Пока Кася рассказывал местные легенды, Пашка озирался по сторонам, и даже как-то притих. Димке тоже стало немного страшновато, особенно, когда Кася говорил про ушедшую к предкам. Остап больше смотрел под ноги, пытаясь разобраться в звериной азбуке.

Дорога действительно была изрыта зверем. Всюду были заметны лежки, особенно хорошо сохранились следы на влажной земле, вблизи речки. В лужах можно было заметить клочья старой, сваленной, линялой шерсти.

– Это купальни. Дикий кабан купался. У них это самое любимое занятие, вроде загара, – комментировал Кася. – А вон копанина. А ты думал, бурундуки? Это он корни роет рылом. Кабан. У него пятак, как экскаватор. Между прочим, может напасть. У него клыки острые, как бритва.

Димке вдруг почудилось, как из глубины леса на него смотрит тот самый дикий кабан, что оставил рытьё на дороге, по мокрой спине пробежала холодная дрожь. Что-то осязаемое и неприятное, буквально выползло из-под замшелых коряжин, и плотной пеленой окутало его сознание, заполняя все его клетки. В это время Кася, внимательно наблюдавший за дружками, продолжал нагнетать страх:

– А может и медведь на дорогу вылезти. Где-то недалеко наверно следы. Вот такие, – Кася раздвинул руки как можно шире и улыбнулся.

У Димы сердце было уже где-то под горлом, а во рту пересохло так, что даже сглотнуть было страшно. К тому же стало заметно темнее, дело шло к вечеру.

– Не-е пацаны! Ты, Кася, жути нагнал. Давай обратно! – неожиданно заявил Остап, остановившись резко посреди дороги.

– Да ты чё, Андрюха! Ты кого испугался? Зверя? Да нужен ты ему триста лет. У тебя же одни жилы, а ему жирненьких подавай. Вот Пашок подойдет в самый раз.

– Да он тебя первого сожрет!

– Не!.. Не сожрет. Я не боюсь. Это самое главное. Зверь страх за километр чует.

– Смотри, человеческий след, – Пашка бросил сумку и подошел к краю дороги. – Ни хрена! Вот это следок. Остап, иди сюда. – Пашкины глаза округлились. Он осмотрелся вокруг. – Это, наверное, снежный человек. Я в журнале читал. Сваливаем отсюда! Да широкий какой! – голос его уже подрагивал. Он не заметил, как сзади подкрался Остап, и схватил его за плечи:

– У!..

От неожиданности Пашка так гаркнул, что поднял с дерева ворон. Тут же раздался резкий звук, похожий на лай, зашелестели ветки.

– Пашок, ты так всех снежных людей распугаешь! – рассмеялся Кася.

Пашка стоял бледный и глупо улыбался: