Полёт японского журавля. Я русский

– Да заливает, – сказал Славик улыбаясь. – На понт берёт.

– Давай, по тихой, топай отсюда, а то моё терпение не резиновое, – пригрозил Славян.

– Может, миром обойдёмся? – предложил Михаил, протягивая для приветствия руку. – Я Михаил. Ты, как я понял, Слава. Друг твой Коля. – Он без смущения взял правую ладонь Славика, резко надавил на середину сустава большого пальца, и потянул к себе. Славик от неожиданности вскрикнул и присел на одно колено, после чего Михаил быстро заломил его кисть так, что любое движение Славика могло закончиться переломом. В то же время он зашёл ему за спину, и был недосягаем для Коли.

– Э-э, ты чего это? – забасил Колян.

– Дёрнешься, я ему палец сломаю, – спокойно произнёс Михаил. – А, может, и кисть. Ты, Слава, что выбираешь?

– Отпусти. Больно же, – пробурчал недовольно Слава. – Ну, девки, дуры. Таких русских парней променяли на такое…

– А вот хамить бы не следовало, – произнёс Михаил, ещё сильнее заламывая руку. В этот момент девушки уже стояли за его спиной и со страхом, молча наблюдали за происходящим

– Слышь, братан, больно, – сказал Славик, стискивая зубы. – Колян, он мне руку сломал, кажись.

– Не заливай. Пока ещё не сломал, но сломаю, если ты ещё раз позволишь себе грубость. Говорю тебе, сломаю. Ты понял?

– Понял, понял. Колян, он не шутит. Он серьёзный. В натуре, может, мент.

– Ладно, приятель, всё, – сказал Колян, поднимая вверх руки, словно сдаваясь. – Отпусти, мы уходим. Слово даю, уходим.

– Ребята, уходите! – закричала Варя, не в силах справится с волнением. – Ну что мы вам плохого сделали?

Михаил отпустил руку Славика и помог ему подняться. – Ты молодец, Слава, – спокойно и с улыбкой произнёс Михаил, чем вызвал недоумение у парней. – Боль хорошо терпишь. Другой бы катался по земле, а ты терпел.

– Да ладно, – растерялся Славик, разминая кисть. – Сам напросился. Кажись, цела. Как у тебя так ловко получилось? Пошли, Колян, хорош дурака валять. Может, он, и вправду, милиционер, раз такие приёмчики знает. Верно? Не соврал?

– Верно, верно. Просто корочки после работы не ношу с собой.

– Это одобряю. Это по-человечески. Все бы так поступали.

Друзья, как по команде, подняли руки, и, пятясь, убрались в темноту сквера.

Девушки в недоумении рассмеялись. Всю обратную дорогу они обсуждали случившееся, позабыв про фильм. Автобусы уже не ходили, и пришлось сначала провожать Любу, которая жила на Первой речке, а затем возвращаться на Ленинскую. Уже у входа в общежитие Варя вдруг заговорила:

– Откуда ты взялся, Миша?

– С неба упал, – пошутил Михаил.

– Ты, правда, в милиции работаешь?

– Ну, что ты. Какой из меня милиционер. Я пошутил. А разве это имеет значение?

Варя замотала головой, но потом поняла, что её могут превратно понять, закивала, а потом звонко рассмеялась и вдруг, кинулась в объятия.

– Ну, почему вы такие глупые? – заговорила она, крепко прижимаясь к нему. – Ну, мало ли куда может уехать человек. Но если он знает, что вернётся, то зачем говорить всякую ерунду? Ну, при чём тут счастье.

– Ты прости меня, пожалуйста. Глупо всё вышло.

– Я искала тебя. Ходила каждый день по городу, думала, встречу где-нибудь. Но ты словно под землю провалился. Где ты был, Миша?

– На другой планете.

– Ну, правда, куда ты пропал? Больше не исчезай так бесследно.

– Хорошо, бесследно не буду.

Они виделись каждый день. Сразу после работы Михаил сломя голову мчался на свидание с Варей, неизменно отрывая от своей сакуры, пока она не облетела, по маленькому цветку. Прикладывая его к волосам Вари, он всё больше проникался любовью к этой девушке, понимая, что без неё жизнь на этой земле бессмысленна. Вскоре Михаил предложил Варе стать его женой. Она согласилась.

Варя была детдомовской, родители её погибли при бомбёжке, когда она была в деревне у бабушки. До войны они жили в Полтаве. Потом её вместе с другими детьми, оставшимися без родителей, отправили на Урал. Там она закончила школу и педучилище и, став учителем начальных классов, получила распределение во Владивосток.

Собрав свои небольшие пожитки, Варя переехала к Михаилу на квартиру. Комната была большой, с двумя окнами, Михаил поделил её на две части, оградив одну половину платяным шкафом. Его тыльную сторону он завесил политической картой мира, приставив к нему письменный стол. Получился уютный рабочий уголок, где Варвара могла проверять тетради. За шкафом пряталась железная кровать, которую ему подарили на работе. Вязов, разумеется, не одобрял действий своего подчинённого, но глянув на выбор Михаила, всё же смирился. – Береги её парень, и никому не показывай, – не то в шутку, не то в серьёз, предупредил Илья Ильич, когда они небольшой компанией сослуживцев отмечали их свадьбу. На ней Михаил подарил Варе колечко. Им кричали горько, они целовались. Потом он играл на баяне, ребята пели. Особенно удалась «Катюша», любимая песня Михаила. На баян сбежались соседи по квартире, было очень весело и душевно. Праздновали до глубокой ночи.

Михаил не представлял себя без Вари. Все свободное от работы время они проводили вместе. Даже когда она ненадолго задерживалась в школе, он не находил себе места, ждал её с нетерпением, всегда готовя какой-нибудь сюрприз. Он любил готовить еду, особенно рыбу, но очень не любил садиться за стол в одиночестве, и если Варя приходила поздно, он так и не притрагивался к еде.

– Ты всё это время сидел голодный, – переживала она, приходя домой. – Прости, пожалуйста, было родительское собрание. Ты же знаешь, какие у меня родители. Пока про каждого из детей не расскажешь, они не разойдутся.

– Это же хорошо, когда так переживают за детей, – успокаивал Михаил. – Еду можно разогреть, но если ребёнок отбился от рук…

После ужина они всегда шли гулять. Ходили по городу, обследуя все дворы и закоулки. Это была идея Михаила. Он научил Варвару той игре, в которую играл с ним когда-то Ли Вей. Он с удовольствием бы рассказал жене о том, какое значение имеет наблюдательность и память, но сейчас всё оставалось лишь весёлой забавой. Потом они шли в место, откуда как на ладони был виден порт и вся бухта Золотой Рог. Ночью бухта действительно напоминала изогнутый рог, и Михаилу было очень приятно, когда его жена восторженно замирала при виде этого зрелища. Все места, которые они обошли когда-то, становились их местами, и когда они повторяли маршруты, то неизменно говорили: – А вон твоё дерево. Или: – А это твоя лавочка. – Наша лавочка, – поправлял Михаил, крепче прижимая к себе Варю. Он был счастлив как никогда.

Наконец, были закончены отчёты по Китаю. Это была нудная, очень кропотливая работа. Надо было описать все до единой фотографии, назвать имена тех, кто оказался в кадре, даже кто попал в него случайно. Вязов говорил, что случайных людей в их работе не бывает, и практика показывала, что он был прав. Однажды он сказал:

– Вот товарищ Ван Куан Ли, побездельничали, и хватит. Пора и на работу устраиваться.

Михаил растерялся.

– А разве мы не работали всё это время? Вы опять шутите?

– Шучу, конечно, – но в каждой шутке есть доля правды. По стране ты поездил, и пока с этим не горит, хотя, если семейная жизнь надоела, могу устроить поездку на Колыму.

– Ну что вы говорите такое? Илья Ильич. Я там уже был.

– Шутка. Вижу, что ты примерный семьянин, и, слава богу. Но, пора тебя пристраивать. До времени, конечно. Но ни сидеть же тебе дома, как домохозяйке. Мужчина должен быть всегда впереди. Вот список производств, в которых наше ведомство заинтересовано иметь своих людей. Думаю, что тебе не надо объяснять, с чем это связано.

– Я всё понял, товарищ подполковник.

– Ну и славно. Не спеши с выбором, подумай пару деньков, но не больше.

– А что тут думать, Илья Ильич. В геодезию. Давно хотел теодолит освоить, и там же с картами придётся работать.

– А в картах ты силён. Похвально, Миша. Губа у тебя не дура. Не сомневался, что ты выберешь эту специальность. Мы и сами думали предложить тебе это дело, но решили проверить.

Михаил тяжело вздохнул и почесал затылок. – Хожу как под прицелом.

– Все ходим под прицелом. Не ты один, – тихо произнёс Вязов. – Вот адрес, езжай, оформляйся. Когда надо, позову.

В геодезии он проработал почти два года. Были частые командировки, но не длительные, за время которых он успевал так соскучиться по жене, что приезжая, не отходил от неё ни на шаг. Он любил рассказывать о местах, где бывал, с удовольствием делился впечатлениями о работе, которая ему с каждым днём нравилась всё больше, несмотря на то, что работать приходилось порой в невыносимых условиях. Зимой геодезисты много времени проводили за составлением карт, и это было не намного легче, чем плутать по тайге. В тёплое время года – работали на воздухе. На его глазах появлялись новые посёлки и заводы, он видел и чувствовал пульс страны, в которой жил, с которой сроднился, лишь изредка вспоминая о своей родине. Эти минуты воспоминаний он старался прятать от всех, даже от любимой женщины. Варя не могла не замечать таких переживаний мужа, и однажды спросила о его родителях.