Полёт японского журавля. Я русский

–Так точно.

– Точно? –переспросил Илья Ильич.

Михаил кивнул, но тут же почему-то расплылся в улыбке.

– Вот на таких вещах и прогорают в нашем деле.

– Но мы ведь дома, Илья Ильич. Здесь же нет врага.

– Враг Миша, везде. –Фраза была произнесена настолько спокойно и убедительно, что Михаил даже почувствовал холодок в горле. – Ты разведчик, дома, или на Луне, не важно, и всегда должен это помнить. Всегда. Ты главный факт самого себя.

–Значит, меня нет? Так выходит?

– Так. Сегодня тебе грозил выговор, или может, ещё что-то в этом роде, но это среди своих. Так, ради науки, но если ты, не дай бог, окажешься в плену, тогда что ты будешь делать с твоим… Ладно, вернёмся к делу. Разволновал ты меня Идзима. Так вот, твоя задача не обнаружить себя. За воротами конторы как сотрудника МГБ, за пределами страны как советского человека. А этот случай особый Миша, это восток, поэтому нам очень важно было готовить людей с восточной внешностью.

– А русские там есть?

– Ты имеешь в виду простых русских Вань, Петь, Семёнов?

– Да.

– А где без них обходилось? Нет такого уголка на земле, Миша, где бы ни лежали русские косточки. Теперь не отвлекайся. Что именно надлежит тебе делать там, всё это ты подробно прочитаешь в своём деле, ты его получишь, с тобой будет работать специалист. Но кое-что мне хочется сказать отдельно, как я сам вижу это твоё задание. Прежде всего мы должны знать всё о враге, но не только о нём, но и о союзниках, я имею в виду…

– Китай? – неуверенно вставил Михаил.

– Да, именно так. Сегодня Китай наш друг, но что будет завтра, никто не знает. Поэтому без нас, без разведки, не обходится ни одна война, ни один конфликт. Ты японец, человек восточной крови, но не только. Ты ведь и мыслишь не так как мы, несмотря на то, что уже пять лет среди русских. Поверь Миша, я знаю, что ты один из нас, ты наш, и для разведчика очень важно, даже необходимо это понимать, нутром, даже сердцем. В то же время ты личность нейтральная, беспристрастная, и настоящий враг для тебя ты сам, твой страх. А люди… Когда надо, проходи мимо, когда необходимо – проходи сквозь него. Если враг угрожает тебе, или твоему товарищу, тогда действуй как тебя учили, как велит твой профессиональный долг. Ты разведчик, шпион по сути, и рядом с врагом, если требует дело, будь его лучшим другом. Твоя задача собирать любые сведения о нём, но вместе с тем, тебе необходимо изучать и своего союзника, а это будут именно китайские товарищи. Они наши друзья, и таковыми их и считай. И при этом изучай пристально и непрестанно. В Корее у тебя будут связные, свои информаторы, они уже ждут тебя. Может, возникнет необходимость применить свою военную специальность, это не исключено, но только исходя из обстоятельств. Рисковать лишь, в крайнем случае, когда другого выхода нет, или когда на кону слишком много. Думаю, ситуация подскажет тебе. Запоминай имена всех, с кем столкнёшься, определяй сильные стороны людей, и слабые тоже. Изучай людей, их повадки, наклонности, это всё входит в обязанности разведчика. Изучай войну такой, какая она есть. Исчезни как личность, пусть все примут тебя за одного из тысячи беженцев, которые в поисках крова и хлеба блуждают по Корее, и тогда тебя перестанут замечать. Не верь никому, всё подвергай осмыслению. Даже себе не верь. И ещё, не обольщайся, когда тебе будут помогать. Там у тебя настоящего не будет друзей, не будет союзников, только враг, и те, кто заинтересованы в твоей помощи, чтобы этого врага победить.

– Но разве корейцы не наши друзья? Разве китайцы опасны для нас?

– Один наш русский царь, Александр третий, однажды сказал, что у России нет союзников, кроме её армии и флота.

– Но как же так?

– К сожалению, Миша, история показала, что это правда. Мы в окружении, и сегодня друг, преследуя свои личные интересы, завтра может стать врагом. Но даже если и так, наша задача помогать тем, кто нуждается в помощи, этого требует наше призвание, и этого требует время. Отсидеться в стороне не получится. Понимаю, что тебе может быть страшно, как-никак первое задание, но начинать надо с чего-то. Тебе выпала война в Корее. Но ты едешь не воевать, а помогать, в этом твоя основная миссия. Изучай себя, учись управлять собой, своими мыслями, желаниями, без этого ты погибнешь в первый же день, пробуй быть такими же, как они. Теперь ты не Идзима Синтаро, и не Михаил Ван Куан Ли, ты пустота. Заполняй себя всем, что тебя там будет окружать, но не забывай для чего ты там, всё это входит в работу разведчика.

Вязов неожиданно смолк, достал папиросу и закурил. Слова его взбудоражили Михаила, буквально потрясли своим напором и объёмом содержимого, но вместе дали полное понимание того, что это действительно опасное дело, и для него это момент истины, тот момент, ради которого он прожил всю свою жизнь. Заметив в нём это волнение, Вязов слегка улыбнулся.

– Не скрою Миша, что всё это игра, в которой нас используют, но мы не должны в ней выглядеть мальчиками для битья. Кто там потом окажется победителем – это уже другой вопрос. Ты ведь был в боксёрском ринге? Войдя в него, боец обязан показать всё своё мастерство, если конечно противник этого достоин. А наш противник достойный. Это хитрый, коварный враг. Знаешь, почему лиса ворует кур?

– Знаю, товарищ подполковник.

– То-то же. Мы не должны спать, как куры, иначе нас передушат как цыплят. Но на эти темы лучше поменьше говорить. И про царя тоже помалкивай. Теперь о некоторых деталях…

Михаил просидел в кабинете у Вязова до позднего вечера. Бредя обессиленным по вечернему городу, он испытывал страх и волнение, словно уже находится в Корее. У подъезда своего дома он неожиданно столкнулся с Изаму.

– Весь вечер жду тебя, – вместо приветствия обиженно произнёс Изаму.

Михаил молча кивнул и прошёл по инерции ещё несколько шагов, потом остановился. – Какой сегодня день?

– Ты что, грибов ядовитых объелся?

– Наверное. Я жутко проголодался, съел бы и мухомор.

Встреча с другом оторвала Михаила от мрачных мыслей, дома они говорили о своей новой гражданской жизни, Изаму делился последними новостями, но потом спросил: – Что? Уже?

Михаил кивнул, отстранённо глядя в тёмное окно.

– Почему меня не берут? Я завтра пойду к Вязову.

– Не вздумай. Ты хочешь, чтобы с меня голову сняли? Мы на службе, Володя, а на ней положено подчиняться приказам командиров.

Они долго сидели, Михаил рассказывал о своём путешествии в прошлое, рассказал о том, как встретился со Зверьковым, как бегал по лесу в поисках рябчиков, как видел живого оленя.

– Как ты думаешь? – спросил Изаму, когда Михаил смолк. – Где сейчас Ядвига?

Вместо ответа Михаил откупорил бутылку водки, которую принёс Изаму, налил полный стакан, и залпом выпил. Потом он сильно пожалел, что сделал это, но в этот момент действие спиртного притупило в нём острую боль, словно залило водой пламя. Он расплакался и упал на кровать. Изаму был в растерянности, поведение друга, его реакция на простой вопрос расстроили его. Ему хотелось поговорить о жизни, выпить за здоровье, за их свободную гражданскую жизнь, но вечер был неожиданно испорчен. В полубреду Михаил долго не мог успокоиться, потом его затошнило. Голова шла кругом, он несколько часов боролся с приступами рвоты, ползая по полу, он никак не мог найти положения, чтобы остановить головокружение, его тошнило, потом началась икота, перешедшая в судороги и конвульсию. Неизвестно, чем окончилась бы эта история, если бы не соседка по квартире тётя Маша, услышавшая через стенку как мучается её молодой сосед. Она взяла его за шиворот, влила в него два литра воды, разбавленной марганцовкой, и заставила, как она выразилась, «орать на ведро». Потом она завела его в ванну и обливала из душа до посинения прямо в одежде. Выползая из ванны, Михаил поклялся тёте Маше, что никогда не будет пить этой гадости, на что она снисходительно махнула рукой. Но Михаил твердо решил, что его жизнь и водка отныне никогда не пересекутся.

Утром он едва поднялся, стараясь не смотреть в глаза своему другу. Они молча попили крепкого чая, потом Михаил поплёлся к Вязову. По дороге он сочинил историю про купленную на базаре рыбу, которой он, наверное, отравился вечером. Как ни странно, Вязов не стал принюхиваться, он лишь пощупал пульс и посмотрел в зрачки, а затем отправил его домой. Лёжа в кровати, Михаил понял, что был на волоске от гибели, что если бы Вязов не проявил понимания, свойственного его натуре, ему светил бы домашний арест, а затем взыскание вплоть до серьёзного разбирательства, поскольку он нарушил предписание, а стало быть, временно вышел из игры. Этой игрой теперь была война. Такую же игру продемонстрировал Вязов, когда Михаил приплёлся еле живым в его кабинет на следующий день, сначала подыгрывая незадачливому больному, а затем разнося в пух и прах его легенду:

– Первое, что ты как больной должен был сделать, вызвать скорую помощь. – Учил Вязов.

– Но там бы догадались, что я отравился водкой, – недоумевал Михаил, испытывая сложные чувства неловкости и облегчения.

– Разумеется, но где твоя голова? Можно же и соврать об этом. Я бы тогда больше поверил. А раз не вызвал, то значит понимал, что рыльце в пуху. Ладно, опыт сразу не приходит, но на будущее заруби себе на носу. Сначала правда, или хотя бы полуправда, а сверху уже ври сколько хочешь. Но не перестарайся, иначе твой корабль потонет. Ладно, давай к делу…

Потом были полёты и несколько привычных прыжков с парашютом, затем стрельбы… Его перевели на казарменное положение, и всю оставшуюся неделю он только и делал, что прыгал, бегал, стрелял, учил на память карту Корейского полуострова, изучал план города Сеула, зубрил свою легенду и говорил на корейском языке. Последнее, с чем его ознакомили, были мины американского производства и корейская национальная кухня, а точнее, её тонкости.

Когда над ним закрывалась дверь Ли-2, ему уже не было страшно, он уже ни о чём не думал, впереди была Корея.

В Корею они прилетели поздно вечером. Человек, который его встретил на аэродроме, назвал себя Андреем Кимом. Он был одет в гражданскую одежду, примерно такую же, как и Михаил.

– Это аэродром Ким Понг, отсюда до города рукой подать, – сказал он, указывая в темноту. – Я сейчас отвезу вас в Инчхон, там вы переночуете, а завтра уже будете предоставлены себе.

– Так быстро? – рассеянно спросил Михаил.

– Ничего, привыкнете, здесь всё происходит быстро.

Вереница беженцев вдоль дороги, по которой они ехали, не прекращалась ни на минуту, люди волокли свои вещи, несли на носилках стариков, здесь же были животные, навьюченные до такой степени, что их едва можно было разглядеть. На спинах женщин спали дети, люди выглядели усталыми и равнодушными к тому, что происходило вокруг, машин они словно не замечали. Это была крайняя степень усталости и отчаяния, при которой человек ещё не был сломлен, но смирился с тем, что потерял. Было видно, что эти люди потеряли всё. Отдельными колоннами шли солдаты армии Ким Ир Сена.

Машина заехала на территорию военного лагеря. Повсюду стояли палатки, дымили костры, вокруг которых толпились солдаты. Возле длинной кирпичной стены прямо на земле сидели и лежали плотно друг к другу военные. Товарищ Ким сказал, что это резервные части, которые ждут отправки на юг, но для этого необходимо восстановить взорванный мост через реку. У полевой кухни они получили по рисовой лепёшке и миске очень острого супа, который, за неимением ложек, пришлось пить прямо из котелка. Андрей представил Михаила как военного корреспондента, и попросил наполнить кашей его армейский котелок. – Это тебе в дорогу, котелок оставь себе, может пригодиться. Вот твои документы, – сказал товарищ Ким по-русски, протягивая вчетверо сложенную карточку и краем глаза поглядывая на поваров. Те, услышав русскую речь, бросили свою работу и с любопытством уставились на незнакомцев. Удалившись от посторонних глаз, и укладывая котелок на дно мешка, товарищ Ким вынул папку с бумагами и протянул Михаилу. – Это кратко о том, что здесь происходит, прочти это сразу, так ты быстрее вникнешь в суть дела. В мешке твоя одежда и обувь. Она не очень новая, но крепкая, береги её. До конца сентября будет тепло, так что не замёрзнешь, а потом что-нибудь найдёшь. Времени на раскачку у тебя нет, через два часа придут машины, подойдёшь к автомобилю с бортовым номером сорок четыре, дашь записку водителю. Поедешь в кабине. Ехать недолго, так что время не теряй, изучай в дороге. Вот ещё еда, консервы английские, – сказал Андрей, запихивая в мешок небольшой свёрток, – в дороге поешь каши, а консервы когда приедешь, на первое время хватит. Извини, что нет хлеба.

– А вы из России?

Андрей немного удивился. – Я из Советского Союза, из Казахстана. Слушай дальше. Тебя довезут до Сеула, там, конечно, всё разрушено, но улицы ещё узнать можно. Ты сам всё увидишь. Немного денег тебе не помешает, смотри не перепутай деньги.

– Но это же йены? – удивился Михаил, перебирая бумажки. – А разве корейских нет?

– Есть, но и эти тоже в ходу. Не потеряй, а то с голоду помрёшь. – Андрей достал карандаш, и стал писать на листке бумаги, – вот адрес, ты его должен сейчас запомнить. По этому адресу ты отыщешь человека, с которым тебе предстоит работать, через него будет происходить связь с другими людьми. Пароль при встрече – «Могу я починить здесь свои ботинки». Ответ – «За деньги можно починить всё, что угодно». Все бумаги после прочтения уничтожь, сожги. Бери, читай, мешать не буду, мне ещё ехать обратно на аэродром. Изучай, запоминай, мне сказали, что у тебя хорошая память. Подъедет машина, водителю отдашь эту записку. Ну, удачи тебе, Миша, вернее Ким Сан Дё.