Солдатская доля. Роман о такой далекой, но такой близкой войне

Тут с обратной стороны вышки опрометчиво метнулись две тени.

– Фрицы! Драпают!

Казах вскинул винтовку, припал к цевью, почти не целясь, нажал на курок. Следом, почти дуплетом, вылетела вторая пуля. Немцы упали как подкошенные, один за другим…

– Зассали, вот и сорвались! Кто ссыт на войне, – тот гибнет! – подвёл итог старшина.

На поведение матёрых снайперов было мало похоже. Группа прикрытия? Только вот кого?

Ползком, а иногда перебежками разведчики пробрались к лестнице, ведущей на вышку. Страховал Тулаев из-за укрытия. Емельян остался внизу, Кудрин с Зориным собрались на самый верх. Прыгнули в проём, – именно из него мелькали блики.

Под проёмом лежал труп, накрытый серой шинелью. Казах таки не промахнулся. У его ног стояла радиостанция, мерцала лампами.

«Значится, корректировщик артиллерии», – мелькнуло в голове у старшины.

Бойцы наверху пробыли недолго, но спускались обратно какими-то возбуждённым, как показалось Емельяну. Кудрин лишь махнул рукой на его вопросительный взгляд:

– За полуторку, там всё опишу.

– Значит, так, – начал он, когда все собрались за машиной.– Ты, стрелок, наблюдателя щёлкнул, который артиллерию корректировал… Эти двое его прикрытие. Дурканули или зассали… Но ещё мы там его позицию нашли. В дураках нас водил, всё просто оказалось.

Глаза казаха горели недобрым огнём.

– С другой стороны, там, где нет лестницы, канатная верёвка висит. Он ночью по ней поднимается, маскируется, дело делает и спускается. Падла, ныкается путёво, не проймёшь! Наверх залез, – за собой смотал, спустился, – натянул, подмотал, маскировка. В элеваторе он ведь тоже по канату залез, в отдушине.

Глаза казаха горели всё ярче и злее:

– Ну хотя бы теперь мы знаем больше о его повадках, – зло процедил он.

Небо заволокло грозовыми тучами. В воздухе носилось ненастье, а звуки орудийного гула были словно предвестниками грома.

Орудия били на Мамаевом кургане. Район, в котором располагался универмаг, вот уже дня четыре как был «ничейным», – здесь оперировали лишь разведка и корректировщики огня.

Группа Кудрина уже шестые сутки рыскала в поисках снайпера, на исходе были припасы, бойцы осунулись, благо боеприпасов хватало, война вокруг оставляет богатые трофеи.

Пару раз группа натыкалась на противника, но всякий раз старшина уводил бойцов от открытого столкновения. Сейчас же бойцы решили ловить снайпера возле большого серого здания, бывшего когда-то городским универмагом.

Казах оборудовал себе позицию в здании через дорогу от универмага. На пятом этаже через щель обзор на фасад был отличным. Запасные позиции располагались на этаж ниже и чуть левее основного входа. Они позволяли бы отслеживать маршрут отхода врага.

Морпехи окопались на углу универмага, возле перекрёстка улиц.

Замысел был следующим: выманить снайпера в район универмага. А для этого следовало бросить вызов…

Первыми жертвами казаха стали члены трофейной команды, бродившие среди руин города. Четырёх солдат и одного унтера нейтрализовали быстро, заодно и пополнив боезапас.

Район универмага представлял собой кромешной месиво из камней, бетона и кирпичей. Многие улицы наглухо были завалены обломками зданий, о многих домах напоминал лишь фундамент. Война перевернула и растрепала весь город.

Воздух навевал грозу, по всем меркам уже должно было начаться «бабье» лето, но волжская природа имела свой гонор. Сражение за Волгу фоном звучало за обезглавленными руинами. А морпехи терпеливо ждали свою добычу.

Треск мотоциклетки взбодрил бойцов. Кудрин в бинокль разглядел двоих на мотоцикле, третий сидел в коляске, мотоциклист в очках блестел нагрудным знаком, болтавшимся на шее. Отблеск не остался без внимания, казах уже вёл наблюдение из укрытия. Как только лишь немецкий «БМВ» вывернул мимо обгоравшего грузовика, так сразу сбавил ход. Напарник в коляске не успел ничего предпринять, как мотоциклетка вильнула вправо и ткнулась коляской в кабину перевёрнутого грузовика. Сам мотоциклист завалился набок.

Солдат вермахта опешил, опёрся руками о край коляски, но так и не успел выбраться, – пуля вошла аккурат в середину лба.

Группа старшины примчалась сразу же на подхвате. С пулеметчика сняли полевую сумку- использовали каждую возможность добыть документы.

Казах удовлетворённо прищурился- ни одна пуля не прошла мимо. Как и учили в школе снайперов в далёкой Средней Азии.

Морпехи группы прикрытия оборудовали себе позицию на третьем этаже универмага. Маскировка и возможность манёвра обуславливали успех в городском бою. Особенно, когда основная угроза исходила от снайпера.

В ожидании время будто бы остановилось- день тянулся как месяц. Бойцы спали попеременно в засаде, хоть и неудобно было лежать на битых кирпичах и мусоре. А казах помнил о том, что основное искусство снайпера заключалось больше в том, чтобы ожидать, и в умении произвести нужный выстрел, поражающий врага насмерть.

Бойцы, вынужденные ждать вместе с казахом, чётко понимали, что местопребывание в засаде более выгодно, нежели пребывание в окопах, траншеях под бомбами, либо самое пекло городских боёв. Впрочем, этих людей уже невозможно было напугать ни первым, ни вторым, ни ещё чем-либо…

Восход солнца ознаменовал начало следующего дня, немцев поблизости выявлено не было. Казаха Тулаева тоже не было видно, – он никогда не нарушал правил маскировки. Возможно, только лишь такие снайперы и доживают до конца войны. Весь день бойцы так и провели в укрытии, копили силы.

В тот миг, когда смерклось окончательно, старшина Прохор Кудрин бодрствовал. От его цепкого взгляда не ускользнула пара тёмных силуэтов, пробирающихся с вражеской стороны. Они тайком прошли от угла универмага, аккуратно преодолевая препятствия на своём пути.

Пройдя от угла метров пятнадцать, ночные пришельцы нырнули внутрь через щель в подвале. Прохор потревожил бойцов, – Алексея оставил дежурить, а сам с Емельяном последовал к широкой парадной лестнице. Она вела вниз, в фойе, которое простреливалось насквозь со стороны улицы из-за стен и дверного проёма, основательно разрушенных.

Из фойе в подвал можно было спуститься двумя лестницами, морпехи не стали испытывать судьбу и затаились возле центральной лестницы.

Солнце в очередной раз поднялось над обескровленным городом, Тулаев, последние трое суток живший словно мышь, всё время наблюдал за театром и подходами к нему. Прибытие ночных гостей он тоже отметил, приняв их за группу поддержки вражеского снайпера. Матёрый волк не выходил на рубеж без прикрытия, – опыт всего разведпоиска явственно говорил об этом.

Он давно уже подметил выгодные позиции для противника: выделялся подбитый советский танк, кусок чугунного ограждения служил неплохим прикрытием. Осталось только ждать, ведь выдержка и есть основное качество снайпера.

Наблюдение через оптический прицел винтовки утомляло, глаза слезились, но Тулаев вытирал их платком аккуратным движением рук и продолжал всматриваться.

Ночные гости, видимо, ещё не вышли на рубежи наблюдения, – казаху со своей позиции были видны и их манёвры. Постоянное смещение внимания от ориентиров вблизи здания к подвалу могло привести к фатальному просчёту, посему Жамбыл старался наблюдать из разных оконных проёмов по очереди, переползая между ними. Меняя точки наблюдения, можно было легче различить изменения в обстановке.

Солнце уже зашло в зенит, Тулаев тут же различил еле заметные блики: «ага, устроились, твари, значит, и старший хищник где-то рядом вьётся», – пронеслось в голове у снайпера. Он прекратил вести наблюдение и перешёл к приманкам.

Заранее были приготовлены муляж человеческого тело и надёжно припрятанная винтовка. К муляжу был прикреплён шест, длинная палка, с помощью которой имитировалось движение чучела. К спусковому крючку винтовки была привязана верёвка, приманки были разделены двумя проёмами.

Казах обхватил конец шеста, легко начал отталкивать. Подтянул голову чучела к оконному проёму, через пару секунд убрал его. Привлекал внимание снайпера. Попытки оказались успешными, пуля попала на третьей «вылазке» макета прямо в лицевую сторону. Работали помощники, не сам «матёрый».

Морпех замерли, когда грянул выстрел. Прохор Кудрин махнул в сторону левой лестницы:

– Туда!

Подбежали к ступенькам, взяли под наблюдение подвал.

Казах выдержал двухминутный интервал, пробрался к следующей приманке, чуть выставил ствол винтовки, сверху на его цевье было закреплено зеркало для отблеска. Дёрнул за верёвку.

– Хлоп! – ответная пуля ушла в сторону театра. Произошла некая имитация снайперской дуэли.

Выстрел немцев прозвучал с небольшой задержкой: проём, где находилась винтовка, засекли сразу, значит, бил непрофессионал, да и через оптику казах явно удостоверился, что ориентиры по-прежнему «молчат».

Шаблоны в снайперском поединке приводят к поражению, шаблон- это выстрелить и сразу же сменить позицию, если этого не сделать, то сразу же засекут. Жамбыл решил сыграть по немецкой педантичности…