Солдатская доля. Роман о такой далекой, но такой близкой войне

Он бежал и совершенно отчётливо видел куда, по направлению к гитлеровскому пулемётчику. Отчётливо различал глаза, зверский оскал его лица, напряжение скул, ясно различал и чёрный воронёный ствол пулемёта, который медленно передвигался. Емельян уже физически ощущал, что враг довернёт пулемёт в его сторону, пули вылетят из ствола, пробьют грудь навылет в нескольких местах, а одна, возможно, даже попадёт в голову, и он рухнет среди руин Сталинграда вдали от родной и любимой Сибири…

Зажмурив он в ярости глаза, но чья-то неведомая сила заставила вновь раскрыть их. Пулемёт молчал, свесив свой ствол вниз с насыпи, его хозяин лежал рядом ничком. Чья-то шальная пуля достала фрица и спасла Емельяну жизнь.

К бесхозному оружию тут же подскочил Алексей, страховавший Емельяна. Злотников даже хотел спросить- не его ли пуля сразила пулемётчика, но тут же понял, что сейчас в бою это неуместно.

Адским пламенем вырвался огонь из «МГ-34», злобным роем метнулись пули навстречу оккупантам. Зорин развернул пулемёт и строчил очередями, рыча в пылу боя и отчаянно матерясь.

Уже в какой раз немцы почувствовали тяжесть рукопашной схватки с морской пехотой, даже трёхкратное превосходство врага списывалось со счетов. Враг уже умудрился в панике потерять половину своих пулемётов, они теперь успешно стреляли по своим. Лишившись ключевых позиций, фрицы бежали. Старшина Кудрин был распалён боем, но всё же приказал:

– Отставить преследование! Закрепиться на занятом рубеже!

В глазах старого воина играл задорный огонёк: «Не зря погнал народ в атаку, забились бы в подвале- выкурили бы как мышей!»

Тело Рожнова уже лежало за бруствером отбитого у немцев окопа, умиротворённая поза, видимо, душу капитана ангелы уже забрали на небеса. Бойцы горсткой собрались возле убитого командира, печальные глаза хмурые лица отдавали дань его памяти.

Старшина ладонью прикрыл левое веко, достал из кармана удостоверение. «Погиб смертью храбрых» – как точно попадал комроты под такую формулировку.

Похоронить решили неподалёку, разгребли место под могилу в конце переулка в тупике. Разрыли небольшую ямку, сантиметров восемьдесят. На работу ушло много времени, рыть приходилось малыми сапёрными лопатками, их осталось всего три, копали по очереди.

В могилу воткнули скрещённые деревянные палки, на жестяной табличке нацарапали «кап-лт. Рожнов», повесили её. Три прощальных похоронных залпа выстрелило в сталинградское небо.

От всей роты в живых осталось шестнадцать человек, их них двое раненых.

После прощания с командиром объявился дозорный, выставленный на случай внезапного появления немцев. Он доложил:

– Со стороны врага движение.

Три силуэта, одетые в камуфляжную форму возникли будто бы из-под земли. Шли не таясь, закинув оружие за спину. Морпехи наставили на них оружие.

– Стой! Кто?

– Свои, – незамедлительно последовал ответ. Малорослый боец с явно азиатскими корнями еле щурясь шагал впереди всех смелой, даже дерзкой походкой. Безошибочно определил в Кудрине старшего.

– Полковая разведка. На звук боя вышли.

– А наши то далеко? – устало, даже чуть с безразличием поинтересовался старшина.

– Где-то с километр. На Мамаевом кургане.

Глава восьмая

Возле землянки бойцы сидели уже в сумерках. Старшина вместе с азиатом зашли внутрь и находились там уже часа два. Емельян лежал прямо на земле, мысли его витали где-то далеко от боёв и выжженной земли.

Скрипнула дверь блиндажа, вышел Кудрин:

– Злотников, Зорин, Ахметдинов, за мной.

Уставшие бойцы собирались, поднимались тяжело, ещё не понимая, куда и зачем их вызывают. Хотелось спать, похлебать горячего.

Внутри землянки было тесно, у стены на узкой скамейке сидел худощавый усатый человек в гимнастёрке со шпалами майора. В зубах дымилась папиросина, глаза смотрели хмуро. Дождался, пока все войдут, кивнул на скамейку, предложил присесть.

Бойцы молча уселись, буравя оплывшими глазами офицера. Тот помолчал с минуту, произнёс:

– Пакет вы мне доставили, моряки, важный! Спасибо, полундра!

Чуть покачнувшись, потушил окурок в тарелке, служивший пепельницей:

– На завод сразу две немецкие дивизии навалились, вы бы своей ротой ничего бы не смогли сделать, не удержали бы позиции. Но увязли сильно там фрицы именно благодаря вам.

Емельян тупо уставился куда-то мимо него на висевшую на стене офицерскую фуражку. «Какого чёрта он нам тут распинается, политинформацию доводит… Мужикам это расскажи, что среди кирпичей и бетона гниют. Сколько раз ты из своей землянки под пули вылазил? Когда последний раз в атаку ходил?»

Даже не взглянув в его глаза, закрыл свои, чувствуя, как ком подошёл к горлу, слёзы навернулись: « Почему такие, как комроты в земле лежат, герои, а эти по землянкам расселись, как клопы…»

Отчего то Емельян был уверен, что майор- отчаянный трус, отсиживается за чужими спинами вдали от пуль и снарядов, в окопы даже и носа не кажет. На войне таких называют «шкурники».

Медленно разжал веки:» Да и чёрт бы его побрал! Пусть живёт, как знает, у меня своя доля, – ею и буду жить. Пока живу».

Майор разминал железную зажигалку, крутил в пальцах:

– В тыл я вас не отправлю при всём желании, только раненых. Каждый штык на счету.

Голос глубокий, отрешённый, даже в чём-то обречённый, как граната с вырванной чекой.

– Но и в окопы вас не заставляю лезть, – выдержав, сразу добавил, – предлагаю в разведку полка, выбило у нас многих.

«Выбило!… Как много за одним словом стоит! Попал на мины, прошит пулями, разорван снарядом, замучен фрицами», – неслось суматохой в голове у Емельяна.

Майор тяжело отвёл глаза от солдат, будто просил прощения за что-то. Емельяну так показалось, по крайней мере.

В неуклюжей землянке слышалось нервное дыхание бойцов. Каждый думал о своём личном выборе. Ведь разведка на войне- самая жестокая и беспощадная вещь, к тому же безвестная. Пропадёшь, никто даже не похоронит по-человечески, не вспомнит.

Глухим басом отозвался голос старшины Кудрина, на правах старшего решившего за всех:

– Мы пойдём в разведку!

Офицер замялся, видимо, не ожидал, что получит ответ так скоро. Тонкими пальцами разгладил морщины возле губ, продолжил:

– Слушайте и уясните своё первое задание.

Сцепил пальцы обеих рук:

– Задание связано напрямую со смертью вашего командира капитана-лейтенанта Рожнова. Вы уже знаете, что нашёл он свою смерть от пули снайпера. Этот гитлеровский сучёныш многих солдат наших «подобрал». Полной уверенности нет, но, скорей всего, он вашего командира убил, один из снайперов тут шороху наводит. Изобретательная сволочь. Где найти его и все его повадки волчьи- об этом вам сержант Тулаев объяснит, он же с вами и пойдёт.

Водил глазами майор из стороны в сторону, как будто стараясь ничего не забыть и не упустить:

– Будете работать группой поддержки Тулаева, он сначала прогонят вас по азам разведки. Расскажет, как действовать при обнаружении снайпера. Поверьте, морпехи, задание очень важное…

Емельян вдруг посмотрел резко на Кудрина и увидел на его лице печаль жестокой усталости, прорывающуюся через небритые, покрытые жёсткой щетиной скулы, набрякшие веки. «Устал человек от войны», – мелькнула простая незатейливая мысль.