Кое-что особенное

– Вам это совершенно ни к чему, – сказала я, стараясь, чтобы голос звучал уверенно. – Вы и без того справляетесь, а я обещаю впредь быть внимательнее. Я не вижу в вас страха, а волнение и сами сумеете унять.

Мы миновали густой подлесок, и впереди лес редел, деревья становились ниже. Зато тут и там виднелись островки высокой, едва не в человеческий рост, густой травы – признаки разлившихся ручьев и заболоченных мест. Дойдя до поваленного дерева, Ларс остановился, озираясь и прикидывая дальнейший путь.

В большой яме, образованной вывороченными корнями, скопилось озерцо темной мутноватой воды. По ровной глади ее кругами плавала одинокая водомерка. Едва мы приблизились, как что-то взметнулось на дне, подняв ил, и пузырьки воздуха с шумом вырвались на поверхность. Евгений вздрогнул от неожиданности и вновь обратился ко мне.

– Все же я настаиваю. Пусть я справился в первый раз, но не уверен, что сумею в дальнейшем совладать с эмоциями. Уна, вам ведь это почти не стоило усилий, я же видел!

Вмешался Ларс, заметив, что предложение весьма разумно – новички зачастую сами не знают, как себя поведут в пугающей или странной ситуации. Евгений подтвердил, что так оно и есть. И вообще, если с Ларсом я проделала это против его воли, то он сам просит, и мой отказ больше похож на каприз, чем на обдуманное решение.

– Что-то мне подсказывает, что вы не оставите меня в покое до самого Аскестена, – сдалась я. Он улыбнулся и кивнул в ответ. – Ума не приложу, для чего оно вам понадобилось, ну да ладно. Будь по-вашему.

Я встала напротив на расстоянии протянутой руки и посмотрела в его глаза. Отражая пасмурное небо, они казались серыми как предрассветная мгла. Ресницы чуть дрогнули, и я почувствовала неуместное смущение, будто перед началом какой-то неловкой и интимной процедуры.

Странно, с Ларсом ничего подобного не было. Теперь же я едва удерживалась, чтобы не отвести взгляда, а Евгений и не думал сопротивляться: напротив, словно тянулся мне навстречу. Осторожно я коснулась его сознания, скользя по самому краю. Боясь слишком явно обнаружить свое присутствие, ненароком узнать то, чего мне знать не полагалось.

Я не уловила ни тени напряжения или страха, лишь легкое беспокойство – еще бы, не часто кто-то извне проникает в мысли. Погасить небольшую тревогу не стоило ни малейших усилий, и лицо Евгения отразило умиротворение и покой, отозвавшиеся в моей душе. Это было удивительно приятное ощущение, похожее на нежные объятья кого-то близкого, кто долго ждал со мной встречи.

Не удержавшись, я погрузилась в его разум чуть глубже, чего ни с кем раньше не делала, и сразу же пожалела об этом. Сама того не желая, я нарушила некую границу, заглянув туда, куда не следовало: в воспоминания, страхи, тайные чувства, заветные желания… Отпрянула, разорвала контакт, но поздно – я успела кое-что заметить, а он это понял.

– Простите, – пробормотала, пряча взгляд. – Я ведь предупреждала, что не стоит…

– Ничего. Я сам просил, – тихим, как будто сонным голосом проговорил Евгений, и после паузы добавил: – И нисколько об этом не жалею.

Между нами повисла неловкость. С досадой я чуяла, что своим воздействием не столько погасила его эмоции, сколько вызвала новые и нечто вроде эйфории в придачу. Нужно отвлечься, сосредоточиться на деле и продолжить путь.

Я покосилась на Ларса, чувствуя себя так, будто совершила у него на виду неприличный поступок. Он сидел на поваленном стволе и терпеливо ждал, когда мы закончим, всем своим видом выражая полнейшее равнодушие.

– Ларс… С ним было так же? – едва слышно спросил Евгений, проследив за моим взглядом.

– Нет, не совсем, он сопротивлялся, и я только… Простите, мне нужно сосредоточиться. Побудьте здесь.

Обойдя яму с водой, я увидела неподалеку россыпь округлых камней, покрытых густым мхом неестественно яркого светло-зеленого цвета. Остановилась, разглядывая их, и постаралась выкинуть из головы ощущение мимолетной близости, чужие эмоции и собственное смущение. Вновь вернуться в состояние спокойной внимательности, сосредоточиться на сигналах и знаках Той Стороны.

Но никак не могла избавиться от самой ясной мысли, подсмотренной в сознании Евгения. Находясь в лесу, полном неведомых и опасных существ, едва не став жертвой одного из них, в то время как я пыталась проникнуть в его рассудок, он воображал, как касается моих волос, проводит по ним ладонью и пропускает пряди между пальцами. Так ярко, что я почти физически почувствовала это.

– Не трогайте! Стойте спокойно! – громкий окрик подействовал как пощечина.

Мгновенно придя в себя, я метнулась обратно и увидела, что Евгений застыл в недоумении, а Ларс ищет что-то в своей сумке, не сводя с него глаз.

На шее его, чуть пониже мочки уха, что-то темнело и шевелилось. За тот краткий миг, на который я отлучалась, какая-то тварь успела к нему прицепиться, словно Та Сторона решила напомнить, сколь недопустима беспечность.

Приглядевшись, я различила существо, похожее на пиявку – толстый червь размером с палец, гладкий, плоский, безглазый. В том месте, где оно присосалось, кожа уже начинала краснеть.

– Что вы намерены делать? – спросила я Ларса, державшего заостренные щипцы медицинского вида. – Вы же вырвете ее вместе с мясом! Дайте лучше огня.

Обеспокоенный Евгений хотел дотронуться до шеи, но я поймала его за руку. Ларс достал спички, зажег одну и поднес огонек к паразиту. Тот дернулся, отвалился, упал на плечо своей жертвы, свернувшись в кольцо и подрагивая. Отголосок вопля боли эхом раздался в голове. Я поморщилась, и Евгений покосился с опаской.

– Что там такое?

– Ничего страшного, – сказала я успокаивающе. – Всего лишь пиявка.

Из круглой, глубокой на вид ранки с неровными краями сочилась сукровица. Красное пятно, пока небольшое, окружало ее. Мы с Ларсом переглянулись.

– Я сделаю это, – предложил он неуверенно.

– Нет. Я сама.

Прежде чем он успел возразить, я щелчком сбила пиявку на землю, где Евгений наконец увидел ее и скривился от отвращения.

– Мерзость, – сказал он, потянувшись к укушенному месту. – И откуда только взялась! Я даже не почувствовал, как она укусила… Уна, что вы делаете?

Я отвела его руку, встала на носочки, уперевшись о его плечо, и припала губами к ране. Ощутила разбегавшийся под кожей жар, солоноватый, металлический привкус крови и другой, горький и едкий – яд еще не успел полностью разойтись. Вытянула его, сплюнула и повторила еще раз, и еще, пока горечь не исчезла.

Все это время Евгений стоял, практически не дыша. Когда я закончила и отпустила его, глубоко вздохнул и облизал губы.

– Где, говорите, водятся эти пиявки? Я не против подцепить еще парочку, – ошарашенно проговорил он.

– На вашем месте я бы поискал другой способ сорвать поцелуй. Стойте смирно, я обработаю рану, – проворчал Ларс, откупоривая аптечный флакон. Раздался резкий спиртовой запах, показавшийся здесь совершенно чужеродным. – Надеюсь, теперь вы уяснили, что в зараженной местности не следует терять бдительность ни на миг. Надо же, как не вовремя!

– Не нужно сгущать краски, – я потупилась, не в силах поднять глаз. Все выходило как-то глупо, стыдно и неуместно. – Вряд ли столь малое количество яда сможет всерьез навредить.

– Надеюсь, что так. Евгений, я призываю вас впредь быть осторожнее. Старайтесь ни к чему не прикасаться без крайней необходимости, а лучше наденьте накомарник. И следите за своими ощущениями – о малейшем недомогании сообщайте мне немедленно!

Весь следующий участок пути он развлекал нас историями о том, как в телах укушенных неизвестными насекомыми заводились черви, поедавшие несчастных изнутри. Или вздувались пузыри с личинками каких-то тварей. Или вовсе прорастали лианы и цветы…

Слушая все это, я начинала думать, что не зря успокоила сознание Евгения. После таких историй волей-неволей начнешь бояться даже дышать воздухом Той Стороны. Тем не менее, шляпу с сеткой он все-таки надел, последовав примеру Ларса. Должно быть, им было трудно и душно в застегнутом до самого горла обмундировании, особенно теперь, когда время близилось к полудню и стало заметно теплее.

Понемногу я в полной мере овладела своими чувствами, оставила ненужные мысли до лучших времен и вновь устремила внимание на окрестности. Вокруг послушно запульсировали знаки, предупреждавшие об опасности. Чем дальше мы уходили от реки, тем больше их становилось. Пока можно было спокойно пройти мимо, не приближаясь ни к одному из источников угрозы. Но долго ли еще смогу находить безопасный путь – я не знала.

Сильнее всего тревожило то, что кроме оброненной Фридой заколки не нашлось никаких следов. Я так и не почувствовала, что на Той Стороне есть кто-то из людей, хотя такое чутье развивается у проводника в первую очередь. Либо губернатор с дочерью каким-то образом вернулись в город, либо погибли, либо скрыты так хорошо, что я не чую их издалека.

Будь я одна – точно ушла бы, здесь уже никому не помочь. Но со мной ревизор, а он не оступится. Бросать его на Той Стороне сейчас было равносильно убийству – даже если я решусь пойти на это, Евгений не оставит Ларса. Другого выхода, кроме как продолжать поиски, не оставалось.

6.2.

Существовало два известных мне и относительно безопасных пути на Аскестен. Один из них вел через болотистую долину, пересеченную множеством ручьев, после – сквозь густой лес и бурелом. Путь долгий, тяжелый, неприятный: болото постоянно изменялось, вынуждая всякий раз прокладывать дорогу сызнова, идти приходилось утопая в грязи по щиколотку, а если зазеваешься – увязая гораздо глубже.

Лес был мрачным, кое-где непроходимым. Колючие заросли сменялись поваленными деревьями, вынуждая петлять, обходя непролазные завалы и звериные тропы. К тому же и долина, и чаща кишели разнообразной мелкой живностью, вредоносной или просто мерзкой на вид, и для инсектофоба Ларса переход превратился бы в истинную пытку.

Второй из способов добраться до вершины на первый взгляд казался намного короче, проще и приятнее. Подняться на высокий холм, вплотную подступавший к Аскестену, а там и до самой горы рукой подать: спуститься немного и выйти едва не на середину склона, миновав перешеек между поросшим лесом глубоким оврагом и обрывом, почти отвесно уходящим вниз.

Не переход – увеселительная прогулка. Открытая местность, без зарослей, болот и острых камней под ногами, постепенный, неутомительный подъем – иди себе, любуйся пейзажем. Никому бы и в голову не пришло вместо этого лезть в чащобу, если бы не единственное, но очень неприятное препятствие.

Узкий перешеек уж больно походил на тропу, хоть ею в общем-то не был. Следуя обычной логике нетрудно догадаться, что и опасным он бывал не всегда, но я не могла знать наверняка, лишь полагаться на удачу.

– Я бы предпочел идти по нормальной дороге, чем продираться сквозь глухомань, где неизвестно какие твари водятся, – заявил Евгений, когда я посвятила их в суть дела.

– Получается, тропа вам нравится больше, потому как с караулящей ее тварью вы познакомиться успели? – язвительно переспросил Ларс.