Кое-что особенное

К нам приблизился Фредерик, забрал у Евгения “эту мерзость” и сообщил, что здесь он закончил и ждет меня, чтобы отправиться на реку. Евгений живо заинтересовался нашими планами, и я рассказала ему об обязанности горожан следить за чистотой русла. И конечно он загорелся желанием меня сопровождать.

– Поверьте, вам это совершенно ни к чему. Обычная работа, довольно скучная к тому же, а иногда еще и грязная. Обед пропустите, – я попыталась его отговорить, но он стоял на своем.

– В самом деле, молодая госпожа, пускай ехал бы, – неожиданно вмешался Фредерик, не обращая внимания на мой недовольный взгляд. – А ну как в завал упремся? Лишние руки не помешают, ежели вы, господин хороший, работы не боитесь.

– А вам лишь бы переложить свою работу на кого-нибудь другого, – сказала я с досадой и обратилась к Евгению. – Ладно, если вам так угодно, едемте. Только переоденьтесь во что-нибудь более подходящее, может статься, придется запачкать руки.

Вновь мы отправились к старому причалу, на этот раз в сопровождении Фредерика. Недовольный тем, что пришлось трудиться больше обычного, он ворчал себе под нос, то ругая погоду, то сетуя на судьбу, то жалуясь на здоровье, пока я не выдержала и не велела ему помолчать. Остаток пути он лишь обиженно сопел и время от времени тяжело вздыхал.

Он сел на весла, я заняла место на носу, Евгений – возле кормы. Днем на реке все было иначе. Туман развеялся без следа, а вместе с ним и тишина. Щебетали птицы, стрекотали цикады, в местах, где берег Той Стороны зарос кустарником, что-то возилось в густой листве, шуршало и ломало ветки. Потревоженные плеском весел, тонконогие водяные пауки прыскали наперегонки, и загадочные твари ныряли под воду, поднимая облака ила.

Кругом кишела жизнь, таинственная и скрытная. Евгений напряженно озирался, силясь увидеть что-нибудь необычное, но загадочные обитатели Той Стороны были слишком осторожны, и ему ничего не удавалось толком рассмотреть.

– Мне кажется, кто-то идет за нами вдоль берега, – сказал, наконец, он. – Зверь какой-то. Слышите?

– Не берите в голову. Идет, и пусть себе идет, бояться нечего, в воду он не полезет, – добродушно отозвался Фредерик.

Грести было легко – шли по течению, русло пока было чистым, и настроение угрюмого ворчуна заметно улучшилось. Работа обещала стать приятной прогулкой.

– Получается, существа с Той Стороны не могут пересечь реку? – спросил Евгений, когда мы миновали луг, где утром смотрели на единорогов.

– По какой-то причине на воду ее влияние не распространяется, – ответила я, повернувшись к нему. – И даже то, что перелетело реку и попало к нам, долго не живет, вы и сами сегодня имели случай это наблюдать.

– Тем не менее вы чистите русло. Выходит, что-то все же может перебраться?

– Вероятность есть, – проговорила я уклончиво. – Вы наверняка обратили внимание, что в округе нет ни единого моста. Но мостом может послужить, например, поваленное дерево, поэтому жителям города поручено следить, чтобы ничто не соединило берега. Мы даже жалование за это получаем.

– И хорошо платят?

– Не жалуемся, – буркнул Фредерик и недовольно сверкнул глазами из-под мохнатых седых бровей.

Ему явно не понравилось, что я откровенничаю с пришлым о делах горожан. В общем-то, любой из старожилов Сёлванда отчитал бы меня за подобную несдержанность, здесь было не принято болтать обо всем подряд. Возможно, они были бы правы.

Я покосилась на Евгения, не подозревавшего, что ненароком сунул нос в чужие дела. Мне следовало прийти в себя: он такой же, как другие, просто один из бесконечной вереницы приезжавших в поисках чудес. Рано или поздно навсегда покинет город, не важно, найдет ли то, что ищет, или отправится восвояси ни с чем. Нельзя ни на минуту забывать об этом.

– А что насчет вас? Расскажите, как вы жили там, откуда пришли. Чем увлекались, как зарабатывали на жизнь, – я решила перевести разговор на другую тему, чтобы не провоцировать ссору. Да и к чему себя обманывать – мне хотелось узнать о нем больше.

– В общем-то тем же, что и сейчас, – немного подумав, ответил он. – Я художник и фотограф, без ложной скромности, довольно востребованный. Выставки, интересные заказы, мастер-классы… Моя семья никогда не нуждалась, поэтому я мог себе позволить заниматься тем, что люблю, даже когда это дело не приносило дохода.

– Изнеженный сынок богатых родителей, – прокомментировал Фредерик. Евгений ему не нравился, и он почему-то очень хотел, чтобы тот это понял.

– Я бы попросила вас держать свои выводы при себе! – одернула я его, в который раз замечая, что невыносимый старик не испытывает ко мне и малой доли того почтения, с каким относился к моей матери. Даже когда доживу до седин, для него останусь всего лишь маленькой хозяйкиной дочкой.

– Не стоит, Уна, в целом он прав. Мои родители – состоятельные люди, меня они любят и никогда ни в чем не отказывали, и я не вижу причин этого стыдиться. А если ваш подчиненный считает, будто съемки не настоящая работа, а так, ерунда, то в своем мнении он не оригинален. Правда, если заниматься этой ерундой умеючи, она приносит неплохой доход.

Я украдкой взглянула на него. Евгений сидел вполоборота и по-прежнему любовался окружающей природой. Выглядел он немного задумчивым, но совсем не злым. Слова старика и впрямь не задели его.

– Как я понимаю, вы смогли заработать своими талантами и в Империи. Если нашли средства на поездку сюда.

“Зачем рисковать собой, пытаясь найти выход, которого и вовсе может не быть, если вы можете неплохо устроиться и здесь”, – добавила я мысленно и тут же осадила себя. Нечего. Так я незаметно дойду до того, что начну умолять его не уходить.

Он встретился со мной глазами и будто уловил эти мысли. По его лицу пробежала неясная тень, то ли сомнение, то ли сожаление о чем-то – я не успела разобрать. Через миг он улыбнулся в своей обычной приветливой манере.

– Не жалуюсь, – передразнил он Фредерика, на что тот нахмурился и фыркнул в усы. – Если руки и голова в порядке, везде можно прожить. Но, видите ли, Уна…

– Вам здесь неуютно? – тихо спросила я, когда пауза затянулась непозволительно долго. – Чувствуете себя чужим?

– Нет, что вы! Ваш мир – неплохое место, и к чужакам почти везде, где я побывал, относятся хорошо, гораздо лучше, чем у нас. Мне даже нравится здесь, особенно теперь, когда… – он запнулся. – Но не в этом дело. Верите или нет, меня моя жизнь устраивала, и даже более чем. Я не собирался ничего в ней менять. У меня там было все, понимаете?

– Что – все?

Окинув меня в ответ пристальным взглядом, он покосился на Фредерика и снова замолчал. Все-таки его присутствие тяготило Евгения. Зря, наверное, я затеяла этот разговор именно теперь.

– Простите, не стоило надоедать вам неуместными вопросами. Я вовсе не собиралась предлагать бросить поиски и остаться здесь, – пробормотала я примирительно. Он вскинулся и посмотрел с живым любопытством.

– А вы хотели бы, чтобы я остался?

– Лучше бы по сторонам глядели, молодой господин, чем повесничать, – одернул его Фредерик. – К бамбуковым зарослям подходим, там частенько на воду падает что-то.

Я вспыхнула и отвернулась. Старик смутил меня настолько, что даже не нашлось сил поставить его на место. Выходит, он совершенно прав, что не признает за мной авторитет – я бы тоже не признавала. Веду себя как глупая девчонка, не зря он считает меня таковой.

А ведь он напишет обо всем матери. Как пить дать, напишет – зная ее, я уверена, что мой помощник посылает ей подробные отчеты обо всем. Не удивлюсь, если она поручила ему и за мной присматривать.

“Впрочем, оно будет к лучшему, – думала я, скользя взглядом по частоколу длинных гладких стеблей бамбука. – Пусть убедится, что у меня все еще есть поклонники. Главное, чтобы вздорный старый мизантроп не наплел ей лишнего”.

3.3.

Будто почуяв чужака, Та Сторона никак себя не проявляла во время нашей прогулки. За бамбуковой рощей, гулко постукивавшей на ветру и отбрасывавшей кружевную тень узких листьев, тянулась заболоченная низина. За ней снова луг, потом берег вздымался крутым оврагом, к краю которого вплотную подступал лес, тихий и сумрачный.

На наше счастье, берег не размыло, сильных ветров давно не бывало, и русло оставалось чистым до того места, где река широко разливалась и разбегалась множеством рукавов, огибая земли Той Стороны. Здесь мы поворачивали обратно.

Чуткий Евгений больше не поднимал в разговоре неудобных тем, и большую часть пути молча рассматривал все вокруг. Но я была уверена – когда настанет подходящий момент, он еще задаст мне множество вопросов. А пока Фредерик украдкой следил за каждым его словом и каждой улыбкой, обращенными ко мне, и я с запоздалой досадой понимала, что напрасно позволила ему присоединиться.

Как бы то ни было, реку мы осмотрели, и оба моих спутника остались вполне довольны поездкой. Мне же она навеяла странное чувство беспокойства и неясного ожидания чего-то. Это было мучительно, ведь жизнь моя давно проходила тихо и размеренно, но я вовсе не жаждала перемен.

Обед мы пропустили. Я распорядилась, чтобы нам с Евгением накрыли стол на веранде. В гостинице не осталось никого из постояльцев – в такой чудесный день они не пожелали сидеть в четырех стенах и отправились на прогулку или в город по делам. Официантка подала обед и удалилась, оставив нас наедине.

– Мне не стоило навязываться, да? – спросил Евгений после того, как мы доели суп в молчании. – Скажите честно. Не хочу быть для вас обузой.

Чтобы быть честной, мне бы пришлось признаться в том, что сама ищу повод быть рядом. И что мысль о его скором отъезде невыносима. Но даже если я об этом скажу, ничего не изменится.

– Подумать только, третьего дня вы уговаривали меня любой ценой отвести вас на Ту Сторону! – усмехнулась я, накладывая ему рагу. – Нет, Евгений, вы вовсе не обуза. Если бы ваше общество было мне неприятно, я бы нашла множество поводов его избежать.

– Выходит, вы проводите со мной время не только потому, что этого требует долг гостеприимной хозяйки?

– Склонность задавать неуместные вопросы не доведет вас до добра, – предостерегла я.

Он извинился и вновь замолчал. Во взгляде его при этом не было ни тени смущения, напротив, он рассматривал меня с нескрываемым интересом.