Безымянный подросток с окраины города

Пролетая над Северным островом, Ворон ещё мог протискиваться меж автомобилями, но чем дальше он проносился над чёрными водами Невы, тем больше замечал стоящие машины, меж которых на большой скорости только убьёшься. Пришлось потянуть стрелку спидометра назад.

Глаза Лизы.

Голубые, чистые, в радужках словно плескается небесная синева.

Слыша приближающуюся полицию, Ворон кое-как втиснулся меж двух внедорожников и поплёлся вдоль пробки, к самому её началу. Промедление раздражало, но и излишняя спешка могла привести к провалу. Никакой тебе книги, Лиза, никакого тебе счастья, мама, единственная ваша надежда загремит за решётку и в конце концов встретиться с Колей. Поэтому аккуратно, аккуратно едем вперёд, вот уже преодолели половину моста, машины полиции сюда не доберутся, просто не влезут, поэтому…

Ворон замер.

Казалось, пропали все звуки – все, кроме одного.

Он сразу выделил его среди остальных и до предела напряг слух. Да. Такой шум он ни с чем не спутает. Рычащий мотор мотоцикла. Не автомобиль, не самолёт, вертолёт или танк – мотоцикл. За ним выслали мотоцикл.

Ворон оглянулся и увидел в проёме меж машинами копа на бело-голубом мотоцикле BMW с лобовым стеклом и хищными, зоркими глазами над ним.

Взгляды двух мотоциклистов переплелись.

Сердце каждого ускорило бег.

Грабитель и коп одновременно выкрутили ручку газа.

Ворон устремился вперёд, пока под ним простирался мрак спокойной этим вечером Невы, её поверхность поглощала лучи одиноко висящей в небе луны, а рядом, сами по себе, равнодушные к проблемам людей, выколотыми дырками сияли звёзды. Но Ворону было не до пейзажей, он видел пред собой лишь багажники, металл, двери, металл, асфальт, металл, узкий коридор, металл, красные огни, металл, а рычание мотора чужого мотоцикла нарастало и…

В страницах её будут сиять твои же глаза, какие блестели в ту самую ночь, когда убежать я жаждала к смерти прочь от постели.

Ворон тряхнул головой и налёг на Рэкки.

Скорость несла его вперёд мимо десятков автомобилей, он ещё раз сбил чьё-то зеркальце, но не заметил боли, в его сознании царствовали лишь (голубые глаза) рёв мотоцикла и мелькающие перед глазами огни – красные, жёлтые; белые сферы уличных фонарей. Конец моста приближался. Нева осталась позади, под мостом – деревья и дома, позади – охотник, всадник бело-голубого коня, призванный законом поймать нарушителя. И он становился всё ближе.

Коридор меж машинами сужался, но оставался прямым. Никаких поворотов, срезов – прямая дорога, на которой решалась судьба сломленного, собравшего себя по кусочкам человека.

Мост начал уходить вниз, ветер пытался остановить Ворона, но тот упорно летел вперёд, уже прекрасно понимая, что дальше трасса перекрыта. Под колёсами оказался Мало-Петровский мост, и тут же стали видны красно-синие огни. Да, копы перекрыли выход, машины стоят шеренгой, влететь в них – значит, убиться, разбросав кости по улице.

У Ворона были считанные секунды.

С каждой смерть улыбалась всё шире.

Тормозить он не собирался.

Несясь навстречу стоящим автомобилям, он начал поднимать переднее колесо вверх, вытягивая вес на себя, и при этом не смел полностью выпрямиться. Рэкки вставал в вертикальное положение. Ворон прижался к нему всем телом, ещё пуще потянул Рэкки на себя и впился глазами в узенький, совсем крошечный проём меж бампером одной полицейской машины и багажником другой. Если не получится… значит, смерть. Такие риски. На обдумывание времени нет.

Над нами будут и травы цвести

Ворон поднял колесо ещё выше.

И пение птиц землю ласкать

– От смерти нас, увы, не спасти

Это жизни и дочь, её же и мать.

Удача вновь поцеловала его, и на одном колесе он проскочил на Новоладожскую улицу, оставив копов позади. Рэкки вынес его живым. И не сдержав эмоций – адреналин так и кипел в крови! – Ворон прокричал:

– Да! Да! Кто неуловимый? Я неуловимый! Я, сука, Ворон, вам меня не поймать!

И словно в наказание его слова Удача вдруг отвернулась. Он перестал удерживать Рэкки, переднее колесо впилось в асфальт, и Ворон помчался по относительно свободной дороге, на которой не приходилось отбивать зеркала заднего вида – пробка была лишь на встречке. Он ещё чувствовал губы Удачи, когда наперегонки со смертью, страхами, гневом нёсся вперёд, и верил, что она до сих пор его любит. Не отпустит. Ведь до этого же всегда ласкала и согревала любовью.

Пока не прогремел выстрел.

Ворон дёрнулся, и вместе с ним дёрнулся Рэкки. Быстро выровняв его, он оглянулся и увидел то, чего больше всего боялся увидеть – копа на мотоцикле, который даже не думал отставать. Хищные, сфокусированные на НЁМ глаза в разрезе шлема а в одной из рук – табельный пистолет. Направленный на Ворона. Никаких слов, никаких угроз, никакого «Остановитесь и прижмитесь к обочине». Нет. Этот ублюдок действовал, действовал быстро, и как только заметил, что Ворон обернулся, снова спустил курок.

– Твою мать! – Рэкки бросило в сторону, но не от пули, а от страха, захватившего тело. Рядом – совсем рядом! – на асфальт вспыхнула и погасла искра, грохот выстрела тут же поглотили сердца железных зверей, чей рокот разбавлял сердцебиения всадников. На большой скорости Ворону удалось вернуть Рэкки в колею, но в любой момент мог последовать следующий выстрел, и на этот раз Удача подарит не поцелуй, а мощную, смертельную пощёчину.

Впереди поток поплотнее. Вклинься в него, по гражданским не будут стрелять!

Мозг кипел от потока информации, глаза пытались уловить каждую деталь, но следующие минуты предстали в сознании чередой картин, сопровождаемых звуками. На первой Ворон врывается в неплотную реку автомобилей и всем сердцем надеется, что бело-голубой зверь отстал. Дальше – тьма. Ворон выпал из мира, лишь Андрей что-то видел, а видел он (невероятно красивые контуры талии, которые словно бы выписал гениальный художник) нечто голубое, какие-то огни, мерцающие синим маячки. Потом вспыхнул свет, Ворон увидел конец Новоладожской улицы, увиде парковку, ускорился, а уши тем временем разрывали вопли сирен.

Ворона бросило в темноту, из которой сразу вынырнули тонкие, сияющие солнечным светом золотые нити, касающиеся друг друга, скользящие по шее, по такой нежной коже, и вот он чувствует запах этой кожи – его не перепутать ни с чем, – чувствует её дыхание на своей, сердце бьётся, бьётся в унисон с её сердцем, и теперь они – не две разные души, а единое целое и друг для друга…

Ворона бросило в реальность, и тут же его охватила тревога. Справа. Спереди и справа. Поверни голову!

Эта картина запечатлела последнюю секунду, когда всё шло более-менее хорошо. Грабитель, восседающий на чёрном мотоцикле, с рюкзаком на спине, до отказа наполненном деньгами, повернул голову и успел увидеть среди прохожих под неоновой вывеской магазина, полицейского с пистолетом в руке. Смотрел на него меньше секунды, после чего из пистолета вырвалась вспышка, и лопнуло переднее колесо Рэкки.

Оно словно впилось в асфальт, а заднюю часть мотоцикла швырнуло вперёд, будто огромный ребёнок метнул непонравившуюся ему игрушку. Какое-то время Ворон летел с Рэкки в воздухе, обнимая его, не смея оторваться, а потом жёсткий удар, который сразу вышиб мозги из головы. Он выпал из мира, лишь ощущал, что его кидает из стороны в сторону, кто-то бьёт по всему телу, перед глазами – кошмар эпилептика: красные, жёлтые, белые огни. Невидимая рука протащила Ворона по дороге и, чтобы окончательно добить, кинула в борт автомобиля. Удар – спина погнула металл, находившийся внутри ребёнок увидел, как в салон словно чуточку заглянула дверь. И когда Ворон почти пришёл в себя, стон уже начал срываться с его губ, в него влетел мотоцикл, и тут же разом хрустнули рёбра.

Рэкки придавил своего хозяина, то ли пытаясь его обнять, то ли убить.

С двух сторон он был зажат металлом.

– Просьба выйти из машины! Повторяю: ПРОСЬБА ВЫЙТИ ИЗ МАШИНЫ! МЫ ПРОВОДИМ ОПЕРАЦИЮ!

Кто-то толкнул Ворона в спину – это ребёнок пытался открыть дверь. Несмышлёныш быстро понял, что надо воспользоваться другой, уже было собрался сделать это, но тут раздался голос матери.

– Не выходи, Миша, я сама тебя выведу!

Ворон начал действовать сразу.

Он достал из-за пояса пистолет – благо, это оставалось возможным, – переложил его в левую руку, услышал то, что ожидал услышать, – щелчок открываемой дверцы. На асфальт ступила тоненькая ножка на среднем каблуке, и Ворон мигом схватил её, дёрнул на себя в пол силы, но этого оказалось достаточно, чтобы вытащить женщину из машины. Хоть его и пытался душить мотоцикл, сил в нём было хоть отбавляй, и даже когда заботливая мама попыталась встать, подняться с асфальта, Ворон без труда дотянулся до шеи, сжал её и подтянул к себе.

Приставил к щеке ствол пистолета и чётко сказал:

– Помоги мне выбраться, и я отпущу тебя. Мне нужна помощь, нужна заложница, я не причиню тебе и твоему сыну вреда, если поможешь. Но не пытайся меня обмануть, я тогда мигом тебя пристрелю. Понятно?

В её глазах гнев полыхал наравне со страхом, и тем не менее она лихорадочно закивала. Поступила разумно. Как настоящая мать.

– У тебя глаза как у Лизы, – тихо проговорил Ворон. В чёрном стекле, в тине мрака отражались голубые радужки. – Я буду держать тебя под прицелом, а ты подними с меня мотоцикл. Один я не справлюсь.

– ЖЕНЩИНА, ОТОЙДИТЕ ОТ НЕГО! ЭТО ПРЕСТУПНИК! ОТОЙДИТЕ КАК МОЖНО ДАЛЬШЕ И…