Перед половодьем

– Спи и мерзни, негодная!

С чугунной ограды каркает голодная ворона: К-кар! К-кар! – будто от гнева задыхается.

«Ого! – гордо думает мальчик, – сердись, сердись, тетушка, не боюсь тебя»…

Все же, для большой безопасности, опрометью бежит в кухню, где каркающая ворона не сможет его достать, если только она не оборотень, не злая ведьма, слетевшая уродливою птицей со страниц какой-нибудь сказки.

Тоска по матери не покидает маленького человека и после достойного наказания жестокого Рейнеке; чтобы утешить себя, он пользуется одиночеством для удовлетворения одной запретной страстишки.

Эта страстишка – русская печь; у шестка белила с нее пооблезли и между кирпичей виднеются расшатанные кусочки соблазнительно-вкусной глины.

Выковыряв наиболее лакомый кусочек, мальчик торопливо его съедает и чуть не давится, услышав за дверью шаги Василиды, несущей здоровенную охапку дров.

Дрова с шумом падают на пол, перед плитой.

– Нянечка, ты топить?

– Не, – озабоченно мотает она головой, – это к завтраму.

– А можно, нянечка, бересточку посдирать?

– Сдирай! – разрешает она, – только пальчики не занози, смотри!

Нянечка со вздохом приступает к мытью посуды, а маленький человек садится на скамеечку и терпеливо сдирает белую чистенькую бересту с березовых полен.

Тоска по матери не стихает, хотя обнажать сухие дрова от их красивых нарядов приятно.

– Нянечка!

– Ну!

– А ямщик мамочку в прорубь не опрокинет?

– Не… не душегуб, чай.

Молчание.

– Нянечка!

– Ась?

– А топором не зарубит?

– Не… душевный мужик и двумя перстами иконам молится.

Молчание.

– Нянечка!

– Да чево тебе?

– А много злых?

– Тыща тыщ, – глубокомысленно отвечает Василидушка, утирая полотенцем тарелку.

– Ого! Много как, – А их бы взять, да всех и убить…

Василида сосредоточенно думает.

– Не, – наконец, решает она. – Богу всякие люди надобны.

Маленький человек морщит переносицу, размышляя над словами Василиды.

Темнеет.

Перемыв посуду, Василида зажигает висящую на стене жестяную лампу и распускает жиденькую косичку, чтобы расчесать ее костяным гребнем, любовно заглядывая в тусклое зеркальце на столе.

– Нянечка, давай-ка знакомиться! – вдохновляется мальчик на игру.

– Экой! Да мы же давненько знаемся, – рассеянно отвечает Василида, огорченно рассматривая свой курносый нос с оспиночкой.

– По-новому теперь, нянечка, по-новому!

Маленький человек взбирается к ней на колени и трется носиком о ее нос:

– Вот так! Ха-ха-ха!.. Мы, значит, познакомились, нянечка.

Василида притворно сердится:

– Не мешай, баламут, вишь, косыньку расчесываю.

Но от маленького человека не так-то легко отделаться:

– А давай-ка, нянечка, жениться… Вот весело!

Василида кладет костяной гребень на стол и благосклонно обнимает шалуна:

– Не упади, родненький, озорничок неотвязчивый.

Мальчик берет со стола деревянную ложку и ковыряет в ухе Василиды круглою ручкой с шишечкой на конце.

– Ой! – вскрикивает Василида, больно же, устепенись, докука!

Но потому что умоляющий голос покорен, бессознательно хочется причинить еще большую боль, еще сильнее ковырнуть круглою ручкой.

– Оставь! О-о-о! Палач-вольница!

Василида спускает упирающегося мальчика с колен на пол и сердито отпихивает от себя: