Тугайно-тростниковый скиффл

Тимка также визжал, когда обнаруживал в густом кустарнике зайца и не мог добраться до него, пока тот не выскакивал, а затем продолжал вопить, когда гнался за ним и замечал, как тот все дальше и дальше уходит, а у него не хватало мощи догнать ускользающую добычу.

Учитывая эти его особенности, мы всякий раз пускали его, например, в лесополосу, а сами двигались по обе её стороны по открытой местности. И как только Тимка начинал визжать, этот сигнал призывал к началу боевых действий. Слева или справа по ходу движения из лесных насаждений непременно должен был выскочить заяц с намерением исчезнуть с глаз, драпая вдоль посадок по протоптанным дорожкам.

Я гордился Тимкой, и он служил мне верой и правдой. И не было ни одного человека, знавшего его, который бы отозвался о нем с непочтением. Назвать его беспородным псом, оскорбительным словом – «двортерьер», у меня не поворачивался язык. Доказывать же случайному прохожему, что эта собака умней и сноровистей любого породистого собрата, было бессмысленно. Поэтому людям незнакомым, спрашивающим о породе моего пса, я с достоинством истинного джентльмена называл его вельш-спрингер-спаниелем. Тимка не возражал.

БАРХАН

I

В свою первую поездку на Балхаш мы отправились на двух автомашинах. Юрик ехал с Сергеем на «Ниве», а со мной на джипе – Николай с Володей, не считая собак: моего Тимки и Володиной Астры – спаниельки черной масти с пышным хохолком, из-под которого выглядывали темные тоскливые глазки.

Дорога предстояла длинной, местность, куда мы стремились попасть, – неизвестной и безлюдной. От знакомого нам поселка Тулебаева следовало проехать вдоль берега Балхаша по бездорожью не менее 60-ти километров. Поэтому, чтобы не рисковать, решили передвигаться на двух автомобилях: так, посчитали, будет надежней, да и свободней, поскольку поклажи оказалось на удивление много.

Свое неподдельное изумление количеством багажа мы выражали всякий раз, когда укладывали вещи в багажник перед очередной поездкой на охоту и терзались неизменным риторическим вопросом: «Почему катастрофически не хватает места?». И тут же предавались воспоминаниям, как в пору юности выезжали охотиться также на неделю, и все, что брали с собой, без хлопот размещали на велосипедах. Позже стало не хватать места для груза на мотоциклах с колясками, а теперь всерьез приходилось задумываться о приобретении автомобильных прицепов.

Однако перейдем к нашим машинам. В девять часов мы въехали в Талды-Курган, что находился на полпути, доверху заправили бензобаки, взяли в охотобществе путевки и лицензии, решив по дороге погонять фазанов на Райских озерах, на выезде из города перекусили и двинулись дальше.

Райскими озерами назывались угодья, на юге граничащие с Бакланьими, и ничем, собственно, не отличавшиеся от последних, разве что располагались недалеко от дороги, но это обстоятельство как раз и входило в наши расчеты. На фазанью охоту мы отвели один день и, заглянув в «Рай» к обеду, мы бы располагали временем поохотиться, передохнуть, а утром отправиться в дорогу со свежими силами, так как никогда не знаешь, каким образом и сколько времени придется добираться до намеченной цели и что нас ждет впереди.

Предчувствия о сложности предстоящего пробега нас не обманули. Не успели мы тронуться после перекуски, как из выхлопной трубы Серегиной «Нивы» повалил густой белый дым. Сергей тут же остановился и полез под капот. Мы столпились вокруг.

– Полетела прокладка головки цилиндров, – пришел к неутешительному выводу владелец авто.

– Что будем делать? – спросил Владимир Петрович.

– До Райских дотяну, а там заменю прокладку.

– А где ты её возьмешь? – продолжал учинять допрос неугомонный Владимир Петрович.

– У меня есть с собой новая, – ответил запасливый Сергей Степанович.

Мы лишь подивились предусмотрительности нашего товарища, но выяснять, что он еще припас из запчастей, не стали, хотя, не скрою, меня так и подмывало попросить его огласить весь список.

До Райских озер оставалось проехать не больше ста тридцати километров. На преодоление этого отрезка пути нам понадобилось пять часов. Приходилось ехать медленно. Во-первых, «Нива» не тянула, а во-вторых, под нагрузкой закипал тосол. Поначалу Сергей беспрерывно доливал в радиатор воду, затем посчитали, что в таком темпе мы доедем до места лишь к вечеру, к тому же можем окончательно запороть машину, поэтому зацепили её на буксир и так докатили до «Рая».

Чтобы не терять времени, Серегу отправили прямиком к егерю – забить места в гостевом домике и, пока светло, заняться ремонтом, а сами, прихватив Юрия Ивановича, двинули вглубь угодий.

II

Прежде чем приступить к процессу добычи дичи, решили наскоро пообедать. Приняли по «семь капель», закусили, и мы с Владимиром Петровичем, как основные добытчики, поскольку у нас были собаки, не долго думая, выдвинулись на огневой рубеж. Вышли из редколесья джиды, прошли лугом по сухостою, спустились в лог и остановились у стены тростника. Поверх золотистых метелок проглядывались отдельно стоящие деревья лоха и торчали верхушки тамарикса. Заросли простирались неширокой полосой, начало которой оказалось неподалеку, а метров через двести тростники упирались в заросли чингила..

Я предложил Володе оставаться на месте, пока не переберусь на противоположную сторону, и тогда, продвигаясь по обе стороны этой полосы и запустив внутрь собак, можно будет тщательно прочесать этот район с твердой уверенностью, что после такого прохода фазанов там не останется. Сомнений, что они там есть, у меня не возникало. Причем, по моему глубокому убеждению, они непременно будут вылетать из-под собак на открытую местность и станут для нас легкой добычей.

Однако там, куда я вышел, местность оказалась не открытой, а скорее сомкнутой. К тростнику плотной стеной подступал чингил, образуя узкий проход. Тимка ринулся в лог, а я оповестил Володю о начале операции.

Метров через тридцать Тима стремительно выскочил из зарослей и помчался вдоль полосы. Наверняка он учуял свежий след. Скорей всего, фазан выбежал из тростников и спасался бегством по узкой тропе, где мог двигаться достаточно быстро. В чингил он залезать не решился, потому что преследователь был близко.

Я со всех ног пустился вдогонку. Вскоре заросли кустарника закончились, уступая пространство для высокотравной пустынной растительности.

Тимка сходу заскочил в тростник и тотчас оттуда свечой взвился петух. Я успел выстрелить, птица упала, и следом взлетела другая, которую я тоже сумел поразить. Не мешкая, бросился к месту падения второго фазана, зная, как может мгновенно исчезнуть эта дикая курица, даже смертельно раненная. Но не успел добраться до неё, как в стороне с шумом поднялась еще курочка, в которую я тоже умудрился попасть.

Тима принес мне тушку первой птицы, вторую я нашел сам и приказал Тимке искать третью добычу. Он нашел её не сразу. Долго кружил на одном месте, а затем стремглав кинулся в поле, заметив выбегающего из тростника подранка. Настиг он его уже у края зарослей кустарника.

Можно было возвращаться. С поставленной задачей мы справились. Я уложил птиц в рюкзак и с чувством закурил. Появился Владимир Петрович. Выслушав мой рассказ и убедившись в его правдивости посредством прощупывания содержимого рюкзака, он с трудом выдавил из себя слова одобрения.

– Вот тот случай, когда автомат даст фору любой двустволке, – самодовольно изрек я, имея в виду своё оружие.

На выходе из тростников Тима выгнал еще одного фазана. Он вылетел сзади Володи, в метре от тропы, по которой он только что прошел с Астрой. После моего выстрела птица упала чуть ли не на голову Володи. Ему даже пришлось отстраниться.

– Я что, после вас зачисткой должен заниматься? – нарочито сурово сказал я.

– Ну, ты не равняй Тимочку с Астрой, – попытался оправдаться Владимир Петрович. – Тимочка есть Тимочка.

Он скинул рюкзак, достал термос, налил в крышку черного кофе, который взял из дома, подлил туда коньяка из фляжки и протянул мне изысканный напиток.

Так мы простояли минут десять, погрузившись в сладостное восприятие окружающего мира. Попивали кофе. Неподалеку бегали собаки, обнюхивая кустики. Тугаи притихли после дневной суеты, лишь изредка то тут, то там, нарушая всеобщий покой, раздавалось цоканье фазанов. Природа словно затаилась, нежась в теплых лучах заходящего солнца. Все вокруг было залито ярким оранжевым светом. В рощицах он, казалось, исходил от земли, подсвечивая темные кроны деревьев снизу. Природа, одетая в невероятный по красоте наряд, не казалось дикой, напротив, представлялась розовощекой доверчивой барышней с широко поставленными ясными голубыми глазами и кротким нравом…

Под впечатлением навеянного образа мы побрели дальше. Когда подошли к машине, нашему взору открылась необычная картина. Она поражала бессмысленными и нелепыми действиями наших товарищей. Увиденная нами сцена, на первый взгляд лишенная логики и здравого смысла, в то же время являла образчик доброты и чуткости в стремлении человека помочь своему собрату, оказавшемуся в беде, дать ему возможность почувствовать себя полноценным членом товарищества, несмотря на постигшие его невзгоды, ничуть не заботясь о собственных интересах. Так из нас мог поступить только Юрий Иванович.

Некоторое время мы молча наблюдали, как добродетельный Юрик уводил немощного Николая Константиновича, повисшего у него на плече, в сторону тугаев, но затем не надолго задумались. На свободном плече нашего доброхота болтались два ружья, и это снаряжение сбивало с толку. Если бы Юрик тащил Николая к машине, можно было предположить, что с тем случилась беда, и он не может передвигаться без посторонней помощи. Тогда объяснимо наличие у Юрика двух ружей. В том случае, если Николая приходилось оттаскивать в сторону от места стоянки для отправления естественных надобностей, то Юрику не было нужды брать два ружья, хватило бы и одного…

О том, какой недуг мог сразить Николая Константиновича, я лично догадками не мучился. Еще в городе, как только расселись по машинам, Владимир Петрович предложил ему принять стопку за начало предпринятого путешествия. По второй они прошлись, как только выехали на трассу. Во время завтрака в Талды-Кургане Николай Константинович сам любезно предоставил к дегустации свою вишневку вторичной переработки. Порция коньяка, выпитая им за обедом, оказалась роковой.

Тем не менее, вид удаляющихся друзей и их скрытые намерения вызывали настороженное любопытство.

– Куда ты его тащишь? – обратился я к Юрию Ивановичу.

– На охоту, – услышал я ответ, который привел меня в недоумение.

Юрий Иванович произнес эту фразу спокойно, не оборачиваясь, продолжая двигаться к избранной цели, словно в этом занятии не видел ничего предосудительного или странного, будто перетаскивать таким образом недомогающих охотников было его предназначением.

– У тебя что – крыша поехала? – вмешался в разговор Владимир Петрович и, подключив логическое мышление, поинтересовался. – И как ты в таком положении собираешься охотиться?

– Мы охотимся в любом положении, – многозначительно ответил за Юрика Николай Константинович и выразительно икнул.

Продолжать разговор было бессмысленно. Мы вырвали Николая Константиновича из дружеских объятий Юрия Ивановича и бережно запихали на заднее сидение автомобиля…

III

К нашему приезду Сергей Степанович уже поставил новую прокладку и принялся собирать разложенные вокруг детали двигателя.

Убедившись, что ремонт близится к концу и нашей помощи не требуется, мы выгрузили Николая Константиновича и втроем повели его в дом. Однако добраться до входной двери оказалось непростым делом. На площадку перед парадным входом, возвышающуюся на высоте не менее полутора метров, вели узкие ступени, почему-то расположенные сбоку вдоль стены. Сложность состояла не только в том, что мы все не могли уместиться на этом лестничном пролете, но и в том, что ни сама лестница, ни площадка перед дверью не имели ограждения. Приходилось следить, чтобы Николай Константинович был достаточно плотно придвинут к стенке и не оступился, в то же время найти способ понудить его к поступательному движению наверх… Юрий Иванович, пятясь и постоянно оглядываясь, чтобы не упасть самому, старался протащить его по стенке, а Владимир Петрович подталкивал сзади, одной рукой все-таки тесня беднягу к кирпичной кладке. Я страховал продвижение группы с земли и руководил подъемом, подавая по ходу ценные указания.

– Осторожней! Не налегай так на него. Ослабьте нажим, а то вы его по стенке размажете…– кричал я, медленно продвигаясь вместе со всеми к заветной двери с распростертыми руками, готовый в любую секунду принять падающее тело…

Отдельно стоящий домик для гостей состоял из небольшой прихожей с вешалкой на стене; кухни, в которой размещались печка и обеденный стол с двумя скамьями. У печи стояло ведро с углем и лежала вязанка хвороста. В другой комнате стояли три железные кровати, на их панцирные сетки были уложены скрученные рулоном матрасы. Мы занесли рюкзаки с вещами, спальники, затопили печь и поставили на плиту свой закопченный чайник. Только начало темнеть, егерь запустил чабанку, и помещение осветили лампочки Ильича. До нуля часов мы имели возможность не только отужинать с комфортом, но и с чувством посидеть за преферансом.

Готовить фазанов посчитали делом хлопотным, поэтому доедали продукты, взятые из дома.