Тугайно-тростниковый скиффл

I

Как-то поздней осенью мы с Юрием Ивановичем выехали на фазанью охоту. Охотничьи угодья, располагались на правом берегу Или. Чтобы добраться до тугаев, протянувшихся вдоль реки, нам предстояло в намеченном месте свернуть с шоссе и проехать по степи километров десять.

В ту пору у меня уже была западно-сибирская лайка по кличке Саян. Ему только что исполнилось два года, и он находился в отличной физической форме. Настолько отличной, что угнаться за ним нашего здоровья явно не доставало. Бывало, только на окраине непролазных крепей, куда он залетал и устраивал переполох, пробиваясь в колючих зарослях чингила или густом тростнике, можно было перевести дух в ожидании взметнувшейся в испуге птицы. Природа одарила его превосходным обонянием. Причем, он улавливал запах дичи как верхним чутьем, так и двигаясь по свежему следу. Когда же прихватывал запах только что пробежавшего фазана, устремлялся по следу с такой скоростью, что его белый завиток хвоста только и мелькал меж кустов, точно повторяя фазаньи зигзаги. Чтобы не упустить добычу, приходилась гнаться за ним что есть мочи. Естественно, после двух-трех таких марш-бросков силы были на исходе, и в моей взмокшей голове невольно возникал один и тот же вопрос: «Что это – охота или бег с препятствиями?» Так продолжалось до тех пор, пока я не нашел простой и верный способ облегчить свою участь. Как только мы съезжали с асфальта и двигались к месту охоты по степным или песчаным дорогам, я давал возможность Саяну набегаться за машиной всласть. После такого рода разминки протяженностью в пять-семь километров мы со спокойной душой пускали его в поиск и прогуливались по тугаю в менее напряженном темпе.

Вот и на этот раз, выпустив из Саяна «пар», мы въехали в угодья, расчехлились и неспешно направились в тугайные джунгли. Но не успели пройти и пяти шагов, как Юрий Иванович завел свою шарманку.

– Да нет тут никаких фазанов. Всех уже давно повыбили.

Я ничего не ответил на его вечное нытье, прекрасно понимая, что в глубине души он так не считает.

Через четверть часа мы вышли на небольшую полянку, окруженную плотным кольцом лоха – джиды. Узкие листья этого дерева трепетно шевелились на ветерке и отсвечивали серебром на фоне голубого неба. У основания корявых стволов джиды ощетинился острыми колючками чингил, обвешанный своими плодами-погремушками. Все эти растения, цепко перевитые лианами, хмелем и вьюнком, создавали сплошные колючие стены, преодолеть которые бывает очень трудно, двигаясь напрямик. Но тугаи населяют, хоть и немногочисленные по количеству, но все-таки дикие животные, а, кроме того, там кормятся коровы и овцы егерей. Благодаря усилиям этой живности в непроходимых чащах можно заметить протоптанные дорожки, лазы, узкие проходы. По этим тропам и продвигаются охотники в надежде отыскать желанную добычу.

В тот момент, когда мы разглядывали великолепное убранство тугайного леса, на поляну выбежал красавец – ирландский сеттер. Собака прогарцевала вокруг нас, словно на выставочном ринге, и остановилась напротив небольшого лаза, откуда только что появилась. Вскоре из этого отверстия, проделанного у самой земли, на карачках выполз ее хозяин. Я подождал, пока тело охотника примет вертикальное положение, после чего вежливо полюбопытствовал:

– Ну, как успехи?

– Да никак, – ответил он, чертыхаясь, и добавил.– Километра три прошли с собакой, и ни одной птицы не видели.

– Я же говорил, – тут же встрепенулся Юрий Иванович.

– Ничего, еще не вечер, – ободряюще заключил я.

А пока любовались природой и выясняли положение дел у хозяина сеттера, Саян рыскал где-то в округе, не обращая внимания на чужого пса.

Было около четырех часов пополудни.

Я прислушался – где мог наводить шорох Саян, и тут слева от нас раздался шум сухого тростника и отчаянное хлопанье крыльев. Значит, Саян выгнал курочку, а следом послышался характерный крик перепуганного петуха. Мы с Юрием Ивановичем поспешили на шум. Не доходя до предполагаемого места метров сорок, увидели взметнувшуюся из зарослей вторую курочку. Не было сомнений в том, что собака отыскала дневную фазанью лежку и разогнала всех птиц. Однако это обстоятельство лишь подзадорило нас.

– Вот тебе и повыбили, – на ходу прокричал я Юрию Ивановичу, возбужденно дышавшему мне в спину.

Мы выбрались на прилегающую к тугаю опушку, где в это время легче всего застать фазанов. Это были места их обычных жировок. И действительно, с подачи Саяна, в неглубоком логу, протянувшемся вдоль чащи, мы добыли двух петухов и, довольные удавшейся охотой, двинулись к лагерю. Главное, что согревало наши души, – наличие дичи в этих местах, а значит, возможность с чувством провести время. В приподнятом настроении мы с вожделением принялись обсуждать по дороге – какое блюдо приготовить на ужин.

– Давай сварганим бульончик, – нетерпеливо предложил Юрий Иванович.

– Нет, – возразил я, – мы пойдем другим путем, как говорил известный классик марксизма-ленинизма. Нужно хоть раз попробовать жаркое из фазана. У меня есть рецепт. Обложим тушку несоленым шпиком, а чтобы мясо равномерно пропиталось жиром, обмотаем нарезанное ломтиками сало ниткой и зажарим на углях в казане.

Такой изощренный для полевых условий способ приготовления дичи Юрию Ивановичу показался экзотическим, и он сдался.

Уже начало темнеть, когда мы за разговорами незаметно подошли к протоке, у которой оставили машину. И вдруг из-под ног у меня вылетел петух. Я выстрелил, и птица со всего размаху бултыхнулась в речку. Ее медленно стало относить течением от берега. Саян бросился к протоке, но, зайдя в воду по колено, вдруг остановился. В отличие от моих спаниелей, что были до него, он не очень любил плавать. Несмотря на мои надрывные вопли: «Взять!», «Неси!», Саян стоял как вкопанный, неотрывно следя за уплывающей добычей. Наконец, не выдержал и бросился вдогонку. Я бежал по берегу, подбадривая собаку словами: «Молодец!», «Хорошо!», «Умница!», «Взять его, взять!»… Когда Саян схватил фазана и выплыл с ним на берег, я, довольный результатом, обильно осыпал его похвалой, считая, что он приобрел неоценимый опыт добычи убиенной дичи и подумывал о том, как бы завтра этот навык закрепить.

II

Наутро с восходом солнца Юрий Иванович отправился осматривать местность вокруг лагеря, а я решил порыбачить, хоть часок потешить душу утренним клёвом.

Пока настраивал удочку, Саян лежал в стороне, искоса поглядывая, словно оценивал серьезность моих намерений. Когда же я закинул рыболовную снасть и застыл в ожидании улова, он тихо подошел и сел рядом. Мы переглянулись. Представляю, как идиллически смотрелись я и мой напарник со стороны.

От воды поднимался редкий туман. Солнце багровым шаром выкатывалось на небосклон, скупо освещая синевато-серые верхушки лоха и свесившиеся к воде позолоченные ветви ивы. От реки тянуло холодком. Воздух полнился её свежим дыханием, к которому примешивались запахи прелой листвы, увядающих солянок и полыни, создавая неповторимый и волнующий аромат осенних тугайных джунглей. Спокойствие и умиротворение растекались по водной глади. На фоне этого неяркого, но насыщенного осенней палитрой утра, на берегу тихой речки темными пятнами выделялись два силуэта -человека и собаки. Они сидели неподвижно, устремив взгляды в одну точку. Этой точкой был поплавок удочки, и он, очевидно, поддавшись всеобщему спокойствию, не шевелился в укромной заводи…

Я не сразу осознал поведение Саяна. Почему-то не удивился его небывалой выдержке и цепкому взгляду, устремленному на поплавок. Меня больше умиляла сама картинка – двух внимательных и серьёзных рыбаков.

Ну, вот поплавок зашевелился, дернулся, заставив нас обоих одновременно, словно по команде, слегка приподняться с насиженных мест и насторожиться. И как только он исчез, я рванул удилище, но крючок застрял в водорослях. Мне пришлось раздеться, зайти в воду, чтобы его освободить. Как только я оказался на берегу, тут же снова забросил удочку и принялся было одеваться, но тут поплавок резко пошел ко дну. Я лихорадочно схватил удочку и дернул ее вверх. Она согнулась в три погибели. На этот раз я почувствовал, что на крючок попалась серьезная рыба. После недолгой борьбы над водой взметнулся и отчаянно забился на конце лески небольшой сомик. Но не успел вытащить его на берег, как Саян на лету ловко ухватил рыбину за хребет, сорвал с крючка и неторопливо, по-деловому двинулся прочь. Его гордо поднятая голова с извивающейся в пасти рыбой, игривая походка со всей очевидностью демонстрировали его причастность к рыбалке и рыбацкой удаче.

Я проглотил язык от неожиданности и какое-то время вместо членораздельной речи еле слышно извергал невнятные звуки, пока, наконец, голос не окреп, и тогда вслед Саяну полетели громкие по форме и глубокие по содержанию слова.

Продолжая истошно кричать, я бросился вдогонку, но колючки дурнишника и торчащие острые стебли сухостоя не давали мне, босому, возможность развить необходимую скорость.

Услышав мои вопли, навстречу из зарослей выбежал Юрий Иванович.

– Держи вора! – орал я.

Перепуганный Юрий Иванович заметался на месте, не понимая, о ком идет речь.

– Саяна держи, – громко пояснил я.

Вдвоем мы все-таки догнали воришку и потребовали вернуть улов. Саян бросил сомика и недоуменно взглянул сначала на меня, а затем на Юрия Ивановича, по всей вероятности, не понимая нашего беспокойства.

Я поднял рыбешку и, возбужденный неслыханной дерзостью собаки, поковылял к месту рыбалки. Саян, не отставая, следовал за мной без малейших угрызений совести.

Как только положил рыбу в садок и забросил удочку, Саян, как ни в чем не бывало, уселся рядом и невозмутимо уставился на поплавок.

Спустя пару минут поплавок снова нервно задергался, но под воду не скрывался. Наверное, мелочь трепала червяка. Видя, что я не реагирую на пляску поплавка, Саян не выдержал, стал нетерпеливо гавкать и переступать на месте передними лапами.

– Помолчи! Указчик нашелся, – не отрывая взгляда от поплавка, огрызнулся я на собаку.

Саян замолчал, а я мысленно примеривался, в какую сторону тянуть рыбу, чтобы поспеть вперед своего партнера завладеть ею, но после неудавшихся попыток что-либо выловить в сердцах бросил на землю удочку и пошел к лагерю, где Юрий Иванович уже приготовил завтрак.

Рыбалка была испорчена. Я расстроился не столько отсутствием желаемого результата лова, сколько грубым вмешательством собаки в его процесс. И хотя понимал, что мои переживания выглядят по крайней мере глупыми и наивными, не стал переубеждать себя, а просто отдался во власть нахлынувших чувств, которые незаметно и легко перенесли меня в далекое, милое и беззаботное детство, когда после занятий в школе седлал Орлика и ехал на речку. Рядом с лошадью бежал преданный пес Дружок и неотлучно находился рядом, пока я выискивал подходящее для ужения место – на быстринах или в вымоинах у берега, где водились голый осман и усач.

Позже, раздумывая над поведением Саяна, я не мог вспомнить ни одного случая, когда бы мы вместе ловили рыбу, и чтобы он вот так намеренно следил за поплавком удочки. Возможно, когда-то подглядывал за мной со стороны, и в результате у него сложилась причинно-следственная или, говоря научным языком, ассоциативная связь между поплавком и выловленной рыбой? Во всяком случае, другого объяснения я не находил.

III

За столом Юрий Иванович поделился своими наблюдениями.

– Должен заметить, – вещал он, – что большая часть фазанов сосредоточена на острове. Потому что две курочки, которых я спугнул, перелетели через протоку. Там их, пожалуй, никто не тревожит.

После завтрака мы обследовали русло протоки и нашли подходящее место, где, как нам казалось, можно было в болотных сапогах преодолеть водную преграду, отделявшую нас от предполагаемого птичьего рая.

Уверенные в успехе рискованного мероприятия, мы облачились в охотничьи доспехи и дружно двинулись навстречу приключениям.

– Вот что значит быть предусмотрительным человеком, – высокомерно наставлял я Юрия Ивановича, ступая по мелководью. – Что бы ты делал, если бы я не настоял прихватить с собой сапоги?

Юрий Иванович молча шлепал рядом. Саян тоже зашел с нами в воду, но как только понял, что погружение неизбежно, в нерешительности остановился.

– Ты что, не идешь с нами? – поинтересовался я у собаки.

Саян развернулся, вышел на берег и, нервно гавкая, забегал в надежде найти обходной путь по суше. Мы, не обращая внимания на пса, занятого поисками альтернативы водному заплыву, продолжали двигаться к намеченной цели.