Лорд и леди Шервуда. Том 1

– Это в награду за откровенность? Я понимаю, почему ты меня подозреваешь, но сейчас ты несправедлив, – встретившись с Робином взглядом, он предостерегающе помахал пальцем: – Даже не пробуй на мне свои приемы! Без моей доброй воли у тебя все равно ничего не выйдет. Что ты там хочешь увидеть?

– Действительную глубину твоего отчаяния, которое ты так мастерски изображаешь, – жестко ответил Робин.

Гай криво улыбнулся и тихо ответил, глядя в сторону угрюмыми глазами, в которых заблестела влага:

– А ты возьми и просто поверь мне. Постарайся поверить, что и мне доступно любить. Я действительно любил Марианну, как никого не любил и уже не буду.

– Если ты любил ее, то почему не предотвратил то, что произошло? – так же тихо спросил Робин. – Или хотя бы не прекратил?

– Каким же образом? – зло прищурился Гай, впиваясь злым взглядом в Робина. – Очертя голову броситься сюда по следам сэра Гилберта? Убить Роджера Лончема, нарушить приказ принца и поднять бунт в Ноттингемшире против королевской власти? Или выкрасть Марианну у дружины Лончема и сбежать вместе с ней в Шервуд, чтобы умолять тебя о зеленой куртке разбойника? Ты не смеешь упрекать меня! Я делал ради ее защиты все, что было в моей власти. Ты ее тоже оберегал, и чем все закончилось? Она безрассудно оттолкнула руки своих друзей! Если ты хочешь найти истинного виновника, разыщи ее любовника, и пусть он тебе расскажет, почему, пользуясь ее милостью, даже пальцем не шевельнул ради ее безопасности! Почему его не было с ней, когда она угодила в руки Лончема, почему его нет здесь сейчас? Вытряси из него душу и убей его. А я с радостью помогу тебе в этом.

Лицо Робина сохранило выражение полной непроницаемости, но глаза из-под темных ресниц полыхнули страшным огнем. Его душа покрылась кровоточащими рубцами от слов, так небрежно брошенных Гаем.

– Где она?

– Там же, где и была, – в караульной, – ответил Гай, бросив в рот орешек, который не глядя взял с блюда со сладостями.

– Бедная девочка! – дрогнувшим голосом сказал молчавший до сих пор Джон. – Вы, сэр Гай, приехали во Фледстан днем. Сейчас уже ночь! И что бы вы ни говорили, вам все равно не обелить себя. Вы потворствовали этой мерзости только тем, что за все это время, пока вы во Фледстане, палец о палец не ударили ради спасения леди Марианны!

– А ты вообще молчи, пес, – презрительно бросил ему Гай. – Я разговариваю с твоим лордом, а не с тобой. Какое мне дело до твоего мнения?

– Действительно! – невыразимо мрачная усмешка пробежала по губам Робина. – Чего ты хочешь от сэра Гая, Джон? Он сделал все, что было в его силах: заперся здесь и накачался вином, чтобы, как всегда, не видеть чужих страданий.

Гай дернулся, словно его наотмашь ударили по лицу.

– Не видеть, говоришь? Ошибаешься, я видел ее, чему отнюдь не рад. Жалкое зрелище – она уже почти безумна. Чтобы сообщить ей о смерти отца, пришлось вдобавок разгонять из караульной ратников Лончема, сдергивая их с нее за шкирку. Теперь не смогу даже помнить ее такой, какая она была раньше. Единственное, что было в моей власти, – отказаться от участия в этой собачьей свадьбе и запретить своим людям. Щедрость сэра Роджера прямо-таки не знает границ!

– Как это было благородно с твоей стороны! – усмехнулся Робин прежней неживой усмешкой.

– А! Разогнав ратников Лончема, мне надо было забрать Марианну из караульной? – осведомился Гай. – И что делать потом? Оплакивать вместе с ней ее позор? Простите, ваша светлость, я грешен в сугубо мужских предрассудках. Но если ты готов принять участие в ее судьбе, то я могу помочь. Ей и в самом деле больше нигде нет места, кроме как в твоем клятом лесу, где ты берешь под свое покровительство всех изгоев! А она все-таки – твоя нареченная!

– Обойдусь без твоей помощи, – ответил Робин.

– Не смею навязываться, – пожал плечами Гай и, продолжая увлеченно поедать орехи и запивать их вином, посоветовал: – Тогда поторопись. Тебе еще предстоит перебить дружину Лончема – добрых пять десятков дюжих молодцов. Потом моих ратников – на пару десятков меньше, но тебе хватит. Если ты заколдованный и тебя не берет сталь, то к полудню, глядишь, управишься. Только вот незадача: сэр Роджер при мне вслух раздумывал, повесить ли завтра утром Марианну вместо флага на самой высокой башне или сжечь во дворе Фледстана.

Джон, остерегаясь решения Робина, поторопился опередить лорда Шервуда с ответом.

– Робин, я тоже не в восторге от сэра Гая, но сейчас не время для гордости. Если сэр Гай действительно может освободить леди Марианну и передать ее нам, то тебе надо принять его помощь.

– Удивительно разумная речь! – отозвался Гай, помахав рукой Джону. – Прислушайся к ней, Робин!

– Хорошо, – после минутного промедления ответил Робин, – я согласен принять твою помощь.

Гай высоко вскинул голову и ухмыльнулся: он прекрасно осознавал, как должна была протестовать гордость его врага против сказанных им же слов, и не смог удержаться от ехидства:

– Не боишься, что я, вместо того чтобы послать за Марианной, позову своих людей, чтобы схватить вас обоих?

– Не боюсь, – с усмешкой сказал Робин, глядя в полные издевки глаза Гая. – Если бы ты хотел это сделать, то уже позвал бы их.

– Разумно, – согласился Гай и, став абсолютно серьезным, тихо сказал, склонившись к Робину: – По твоим глазам вижу, что ты не веришь мне. Но я действительно хочу, чтобы ты увез ее отсюда, чтобы она осталась жива. Я не могу переступить через себя – мне она теперь противна. Но если для Марианны есть хотя бы малейшая возможность вырваться из этого кошмара, то я готов пойти на сделку даже с тобой. А счеты мы еще успеем свести! Укройтесь в тени.

– Встанешь в дверях так, чтобы я видел твое лицо, – сказал Робин, – и знай, что Джон будет держать тебя на прицеле. Только скажи лишнее – и получишь стрелу прямо в горло.

– Когда же ты научишься верить, что во мне есть и что-то хорошее?! – пьяно расхохотался Гай.

Он поднялся, пошатываясь, подошел к двери и ударом ладони распахнул ее настежь.

– Эй, кто-нибудь! Ко мне!

На его окрик немедленно прибежали два ратника – один в одеждах с гербом Лончема, второй – командир дружины самого Гая Гисборна.

– Что угодно вашей милости? – спросил Джеффри.

– Мне угодно видеть леди Марианну, здесь и немедленно, – процедил Гай.

– Так вы передумали, милорд? – фамильярно спросил ратник Лончема и осклабился. – Поздновато! Мне еще утром пришлось кольнуть ее ножом, чтобы она хоть немного шевелилась.

Ни слова не сказав в ответ, Гай выхватил из-за пояса нож и воткнул его по самую рукоять под ребра ратника Лончема. На лице того выразилось изумление, глаза выкатились из орбит, он пошатнулся и попытался устоять на ногах, ухватившись за локоть Гая.

– Милорд!.. – прохрипел он и стал оседать на пол.

Гай брезгливо оттолкнул его, одновременно вытащив нож, и, когда убитый упал на пол и замер, обратил на своего молочного брата немигающий мрачный взгляд.

– Ты тоже хочешь дать мне совет, Джеффри? – осведомился он делано ласковым голосом.

– Леди Марианна сейчас же будет доставлена к вам, – ответил Джеффри так, словно ничего вокруг не заметил, и, поклонившись Гаю, быстрым шагом пошел по коридору.

– Прикрой ее чем-нибудь! – бросил ему в спину Гай, и Джеффри склонил голову в знак того, что слышал приказ.

Откинувшись в тень, Робин не сводил взгляда с черного силуэта Гая, замершего в освещенном дверном проеме. Гай стоял неподвижно, опираясь рукой о стену, и ждал, не сводя глаз с коридора, по которому ушел Джеффри. Вскоре послышались приближающиеся шаги. Гай сделал рукой подхватывающее движение и повернулся лицом к Робину, захлопнув за собой дверь. Он с видимым усилием удерживал на ногах Марианну, которая не падала только благодаря его руке. Ее голова запрокинулась на плечо Гая, и в сознание Робина врезалось видение голубой жилки, едва заметно пульсировавшей на тонкой шее Марианны. Ее глаза были закрыты, опухшие губы прикушены, в кольцах коротких неровных волос застряли соломинки. На ней было обычно надеваемое поверх кольчуги сюрко[10 - Сюрко – длинный и просторный плащ, часто украшавшийся гербом владельца (в данном случае – гербом Гая Гисборна в знак принадлежности Джеффри к его дружине). Обычно сюрко был длиной чуть ниже колена, имел разрезы в передней и задней части, без рукавов.], отмеченное гербом Гая Гисборна: очевидно, командир его дружины отдал ей часть собственной одежды, чтобы выполнить приказ господина. Сквозь боковые разрезы сюрко Робин увидел на бедрах Марианны несколько мелких колотых ран, покрытых запекшейся кровью, скрипнул зубами и поймал взгляд Гая.

– Расслышал? Он уже поплатился и за дерзкую речь, и за свою изощренность, – криво усмехнулся Гай и грубовато встряхнул Марианну, начавшую медленно оседать на пол. – Держись на ногах, принцесса! А то мы сейчас вместе упадем.

Звук его голоса привел ее в сознание. С трудом вскинув руку, Марианна медленно провела ладонью по лицу и открыла глаза. Ее взгляд прояснился, и она увидела перед собой Робина. Бледное до прозрачности лицо Марианны залила багровая краска стыда. Хрипло вскрикнув, Марианна отпрянула, попыталась спрятаться от неподвижных глаз Робина, уткнувшись лицом в плечо Гая.

– Отпустите меня, леди! – воскликнул Гай с брезгливо-сочувственным выражением, отдирая ее пальцы от своего рукава. – Я вам более не защитник. Лорд Шервуда готов принять вас под свое покровительство – к нему и ступайте!

С этими словами он толкнул Марианну к Робину, отчего она сделала пару шагов и упала бы на пол, если бы Робин не успел подхватить ее на руки. Она попыталась вырваться, но он не позволил, накрепко прижав ее к груди. Джон тем временем снял с себя плащ и бережно прикрыл им Марианну с головы до кончиков босых пальцев.

Бросив прощальный взгляд на Гая, Робин негромко сказал:

– Прощай. Может, я был неправ, и ты способен на добрые дела.

Гай впился жадным взглядом в лицо Робина, потом его глаза погасли, лицо пьяно обрюзгло, и он вяло шевельнул плечами, усаживаясь обратно в кресло и доставая из-под стола еще один полный вина кувшин.

– До встречи, Робин. Желаю тебе лучше проследить за принцессой, чем это удалось мне.

Робин шагнул в темноту, возвращаясь через покои Марианны к дальней комнате с потайным ходом. Джон последовал за ним, оберегая мечом его спину и постоянно оглядываясь на Гая. А тот потерял интерес ко всему происходящему, внимательно изучая дно своего кубка.