Лорд и леди Шервуда. Том 1

Марианна глубоко вздохнула, закрыла глаза и, запрокинув голову, улыбнулась мечтательно и нежно. Заметив эту улыбку, Клэренс порадовалась собственной откровенности: сейчас перед ней была прежняя Марианна. Но перемена длилась недолго. Марианна вновь стала печальной, улыбка покинула ее губы, глаза помрачнели.

– Я рада за тебя, Клэр, – вздохнула Марианна, погладив Клэренс по руке, и теперь уже сама погрузилась в какие-то видения. – И я прежде мечтала любить и быть любимой, но со мной такого счастья не случилось. Видно, не судьба. Не о чем и грустить.

После этого признания девушки долго молчали. Марианна вернулась к делам, а Клэренс сидела, стиснув руки, лежавшие на коленях, и поглядывала на подругу так, словно хотела что-то сказать, но никак не решалась. И наконец решилась.

– Не могу поверить, что ты так слепа! – воскликнула она с упреком. – Жалуешься, что любовь обошла тебя стороной, в то время как самое благородное сердце, какое я только знаю, любит тебя давно, преданно и безмолвно, благословляя каждый твой вздох! – и когда Марианна посмотрела на нее недоверчивым удивленным взглядом, сказала: – Я говорю о моем брате. Робин любит тебя, Марианна.

– Нет… – Марианна медленно покачала головой. – Как ты можешь знать о чувствах своего брата?

– Могу и знаю. Правда, я смогла все понять только после тех дней, которые он провел во Фледстане. Я и прежде знала, что ему многое известно о тебе, но только в те дни поняла, почему ему надо было знать о тебе как можно больше!

– И он сам сказал тебе об этом? – усмехнулась Марианна.

– Нет, конечно! – усмехнулась в ответ Клэренс. – Робин не слишком расположен открывать свою душу. И он никогда, кроме единственного раза, не расспрашивал о тебе. Но каждый раз, когда я рассказываю о тебе, он едва уловимо меняется. Внешне спокойный, он весь обращается в слух. Помнишь, как вы с ним встретились первый раз в прошлом году? Так вот с того самого дня он не мог забыть тебя! Меня всегда удивляло, что он знает, где ты бываешь, с кем и о чем говоришь, даже то, во что и когда ты была одета. А теперь я понимаю, почему он хотел знать о тебе как можно больше: он любит тебя.

– Замолчи, Клэр! – не выдержав, воскликнула Марианна. – Это все твои выдумки! Вот, возьми письмо Робина, прочти и перестань измышлять то, чего на самом деле нет!

Достав из шкатулки письмо лорда Шервуда, Марианна отдала его Клэренс. Та развернула тонкий свиток пергамента, пробежала глазами по строчкам и понимающе улыбнулась.

– А чего ты ожидала от него? – спросила она, возвращая письмо Марианне. – Что он попросит твоей руки у сэра Гилберта? Робин горд, он не терпит непреодолимых препятствий. А брак с тобой для него невозможен. Романтичные вздохи безответно влюбленного – это не для него. Сожаление о несбыточном отнюдь не относится к числу его свойств. Вот Робин и пытался справиться с собой, отрезав таким письмом все пути к тебе. Перечитай, Марианна! Неужели ты не увидела, что в нем каждое слово исполнено такого горячего чувства к тебе, что я даже боюсь обжечь пальцы об этот пергамент!

Раздался легкий треск – лопнуло ожерелье, которое Марианна, сама того не замечая, крутила пальцами, и жемчужные брызги разлетелись с ее груди по всему столу.

– Клэр, пожалуйста, оставь меня, – попросила она внезапно онемевшими губами. – Я хочу немного побыть одна.

Клэренс, сама испуганная тем, что открыла Марианне, кивнула и тихо ушла. Марианна подошла к окну и настежь распахнула створки. Свежий весенний ветер ударил ей в лицо, остудил горевшие огнем скулы, совлек с головы покрывало. Закрыв глаза, Марианна глубоко вдохнула в себя воздух, напоенный свежими запахами молодых трав и первых цветов.

Потом она подошла к зеркалу и посмотрела на себя с таким удивлением, словно увидела незнакомку: в глухом платье с рукавами до запястий и воротом до самого подбородка, с беспощадно гладко затянутыми в косу волосами. Ей не понравилось то, что она увидела в зеркале, и Марианна позвала служанку и приказала приготовить ванну.

К обеду она вышла в трапезную в пунцовом шелковом платье, надетом поверх туники, белоснежное полотно которой проглядывало сквозь разрезы в рукавах и подоле. Россыпь светлых волос, привольно завивавшихся в кольца, струилась по ее спине тяжелой волной, украшенная заколками с яркими рубинами. Все, кто был в трапезной, разразились рукоплесканиями и восторженными возгласами. Невилл смотрел на нее так, словно не мог поверить своим глазам, и только когда Марианна подставила отцу лоб для поцелуя, осознал, что эта невозможно красивая девушка с оживленно сияющими глазами, пленительной, всех заражающей радостью улыбкой действительно его дочь.

– Ты вернулась, дитя мое! – вздохнул он с огромным облегчением и, усадив Марианну за стол, шепнул на ухо Клэренс: – Благослови вас Бог, леди Клэр! Вы сотворили настоящее чудо!

Клэренс смущенно опустила глаза. Она была твердо убеждена: если бы сэр Гилберт знал, в чем заключалось это чудо, то не испытывал бы к ней такой горячей благодарности.

После обеда Марианна попросила у отца разрешения съездить верхом в лес за травами, и оно ей было дано. Радостный Невилл даже не настаивал на охране, помня о заверении лорда Шервуда в том, что в границах его владений Марианна будет всецело под защитой вольных стрелков. То, что свои границы вольные стрелки охраняют надежно, было известно всем Средним землям.

Приказав оседлать коня, Марианна переоделась в простое льняное платье до колен и такой же длины легкий плащ из белого сукна. Сняв украшения, она заплела волосы в косу и спустилась во двор, где ее уже ждал оседланный конь. Конечно, Туман сильно уступал Воину, но его галоп был широким и стремительным, и Марианна всей душой отдалась быстрой скачке, устав от многодневного затворничества, на которое сама себя и обрекла. Оказавшись на лесной дороге, она хотела свернуть в сторону полян, где в изобилии росли лекарственные травы, но передумала и решила навестить отца Тука.

Марианна прекрасно отдавала себе отчет в том, ради чего едет к отцу Туку, – просить священника помочь ей увидеться с лордом Шервуда. Конечно, она могла попросить о том же и Клэренс, но у отца Тука явно было больше возможностей быстро послать Робину весточку. Вот только захочет ли священник ей помочь? В этом Марианна была далеко не уверена, но надеялась, что найдет нужные слова.

Добравшись до церкви, она оставила лошадь у коновязи и поспешила к дверям. С каждым ее шагом волнение росло, а уверенность таяла. Даже если ей удастся уговорить отца Тука и лорд Шервуда придет на его зов, что она скажет Робину? Клэренс так горячо заверяла ее в чувствах брата, что заразила Марианну своей убежденностью. Но сейчас в памяти Марианны снова всплыли строки его письма, вежливые слова, слагавшиеся в твердый отказ, и она потянула на себя тяжелую дверь, уже не имея никакой уверенности ни в правильности своих намерений, ни в том, что она вообще упомянет имя Робина в разговоре с отцом Туком.

Она вошла в церковь. На передней скамье плечом к плечу сидели отец Тук с вольным стрелком, судя по зеленой куртке, в которую тот был одет, и вполголоса о чем-то разговаривали. Не прерывая разговора, они одновременно обернулись на звук открывшейся двери, и у Марианны на миг замерло сердце под взглядом темно-синих глаз лорда Шервуда.

– Знак, данный свыше, святой отец, сокрушает все твои доводы, – произнес Робин, словно поставил точку в разговоре, который они вели с отцом Туком до появления Марианны, и поднялся навстречу девушке. – Леди Марианна, я рад видеть вас.

– Я тоже рада нашей встрече, милорд, – сдержанно ответила Марианна, спрятав за опущенными ресницами сияющие глаза, и протянула Робину руку, к которой он прикоснулся почтительным поцелуем.

– Я не верю ни в какие знаки, и ты ни в чем меня не убедил! – горячо возразил священник и недовольно посмотрел на Марианну, словно был рассержен ее внезапным приездом. – А меня ты не рада видеть, дочь моя?

– Я приехала не вовремя и чем-то помешала вам? – спросила Марианна.

– Совсем не вовремя и очень помешала, – буркнул священник. – Робин, если ты считаешь, что мы о чем-то не договорили, то договорим позже, а сейчас уходи, и немедленно!

Робин рассмеялся в ответ на явное раздражение отца Тука.

– Напротив, мы все выяснили, и спорить дальше бесполезно.

– Это мы еще посмотрим! – многообещающе сказал отец Тук, глядя на лорда Шервуда из-под нахмуренных бровей.

Но на Робина суровое лицо и угрожающий тон священника не произвели никакого впечатления, и он снова с улыбкой посмотрел на Марианну.

– Зачем вы здесь, леди?

– Затем, что я ее духовный отец, и она приехала исповедаться мне и получить отпущение грехов, – ответил отец Тук вместо Марианны, – а ты своим присутствием мешаешь нам приступить к таинству исповеди!

– О чем вы спорили? – спросила Марианна, переводя взгляд с Робина на отца Тука.

– Неважно! – отрезал священник. – Твое любопытство неуместно, дочь моя.

– Святой отец прав, – усмехнулся Робин. – Все это действительно неважно, и ваше появление, моя леди, к счастью, прекратило разговор, который грозил затянуться до глубокой ночи.

– И теперь ты можешь наконец вспомнить о собственных делах и поспешить заняться ими, – в тон ему сказал отец Тук и выразительно повел глазами в сторону дверей.

– Я бы и рад оставить вас ради такого благого дела, как исповедь, но у меня нет желания встречаться с ратниками леди Марианны, – насмешливо ответил Робин.

– Можешь идти смело! – сказал отец Тук, окинув Марианну быстрым взглядом. – Судя по вольному наряду и беспечному виду, леди Марианна вновь пренебрегла охраной.

Бросив взгляд на Марианну, Робин пришел к таким же выводам, что и священник, взял со скамьи колчан с луком и стрелами и набросил его ремень себе на плечо.

– Тогда прощайте, святой отец, до нашей новой встречи! Леди Марианна!

Она снова подала ему руку для поцелуя. Когда его губы прикоснулись к тыльной стороне ее ладони, пальцы Марианны едва ощутимо дрогнули в руке Робина, и его сильные пальцы слегка сжали их в ответ.

Провожаемый взглядами отца Тука и Марианны, Робин быстрым шагом пошел к дверям и, не оглянувшись, вышел из церкви. Отец Тук недовольно хмыкнул и перевел взгляд на Марианну. Заметив, что она все еще смотрит на дверь, за которой скрылся лорд Шервуда, улыбаясь при этом нежной и радостной улыбкой, священник нахмурился еще больше. Опустившись на скамью, он потянул Марианну за руку, вынуждая ее сесть рядом.

– Что ты хотела поведать мне, дочь моя? – спросил он, заставляя Марианну вернуться из своих мыслей и приступить к исповеди.

Она повернула голову на его голос и посмотрела на отца Тука так, словно не узнала священника. Потом ее глаза прояснились, и Марианна от души рассмеялась – радостно и беззаботно.

– Простите меня, святой отец! Я совсем забыла про исповедь! – воскликнула она без малейшей нотки вины.

Ее сияющие глаза вновь украдкой бросили взгляд на двери церкви, и отец Тук, покачав головой, откинулся на спинку скамьи и задумчиво посмотрел вверх, где смыкались стрельчатые своды.

– Тогда послушай меня, – услышала Марианна суровый голос и, посмотрев на всегда добродушное лицо священника, увидела на нем такое же суровое, почти обвиняющее выражение. – Представь себе пропасть – широкую и бездонную. Над пропастью перекинут мост – без ограждений, узкий, совершенно ненадежный. И представь двух человек, которые с разных краев этой пропасти ступили на мост и пошли навстречу друг другу. Где, по-твоему, они встретятся?

– На середине, если ступили на мост одновременно и идут одинаково быстрым шагом, – ответила Марианна, прекрасно угадав смысл загадки отца Тука, и посмотрела ему прямо в глаза. – Они встретятся на середине моста.