Княжна для викинга. Книга 1

– Что значит этот клубок? – Дива только сейчас придала жестам ведуньи значение.

– Догадайся сама. Ты ведь такая смышленая…– Млава отправилась к выходу.

****

Этой ночью сон Дивы был неспокоен. Ей становилось то жарко, то холодно. Ее то устрашали кошмары, то мучила бессонница. Ей казалось, будто она слышит шаги Рёрика на крыльце, но, не дождавшись его, снова проваливалась в зыбкую дрему. И лишь для того, чтобы вскоре проснуться снова. Дива пыталась забыться, но не могла прогнать мысли о Вольне. И о князе. Естественно, вечером он не появился в этом тереме. И уж тем более не пришел ночевать. Он с той. С любовью всей его жизни, с Вольной…В эту самую минуту, когда она сама мечется в холодной постели, он, возможно, нежно обнимает ту…И княжество вновь в опасности, но теперь уже совсем иначе, нежели прежде!

Терзающие думы не покидали голову. Лишь к рассвету Диву сморил желанный сон. А наутро, возвращаясь из бани, она бросила нечаянный взгляд в сторону гридницы. Но кто это там вдалеке? Женщина…Должно быть, это и есть Вольна. Да, это, точно, она. Статная, величавая, между тем хрупкая и изящная. Ступает плавно, словно лебедушка плывет по глади озера. Темные волосы обрамляют белое, строгое, необыкновенно женственное лицо. Ее кожа кажется цветущим лепестком розы. Ее глаза, глубокие и яркие, словно северное море. Не бывает на свете такой божественной красоты…

Глава 44. Жених

В Изборске с самого утра шел снег. Горожане вновь попрятались по избам, хотя еще несколько дней назад радовались приходу весны. И вот опять на улице завьюжило. А из каждой бревенки валил дым коромыслом. Пушистые снежинки кружились в воздухе, словно танцуя, но, кажется, уже никого не радуя своими затейливыми хороводами. Жителям хотелось тепла, какой бы красивой не казалась зима.

В гриднице было натоплено жарко. Через приотворенные ставни с улицы тянуло холодком. Полураздетый Годфред стоял посреди горницы, а слуга подавал ему одежду и украшения. Тут же присутствовал и Барма. Он отвечал на вопросы о невесте, которая была задумана для наместника.

– Ратибора…Занятный выбор…– щелкнул пальцем Барма. Речь шла о дочери состоятельного землевладельца, к которому, собственно, и собирался сейчас Годфред в гости. Якобы чтоб развеяться и отвлечься на пару дней от государственных дел. Но на самом деле он ехал в земли Ратибора, дабы познакомиться с будущей супругой. – Хотя можно было бы сыскать кого-то и получше…– заметил Барма осторожно.

– Кого же? – Годфред взял из ларца, который держал слуга, массивную серебряную гривну и надел ее на свою шею. – Дядя сказал, Ратибора и все тут…– Годфред кивнул в сторону стола, на котором одиноко пылилось послание из Новгорода, в котором ясно указывалось имя невесты.

– Ну разумеется, – Барма поджал пухлые губы.

– Что такое? О чем ты молчишь? Что не так с Ратиборой? – Годфред заметил, что Барма не одобряет выбора, хотя и не высказывается против. – Говори, как есть. Если имеются какие-то препятствия для нашего с ней союза, то я даже не стану тревожить покой ее души. И останусь в хоромах…Может быть, этот нежданный снег за окном есмь знак…– размышлял Годфред, склонный к подобным высказываниям.

– Ну какой может быть знак супротив воли князя Рюрика? – Барма не осмеливался говорить поперек в открытую. Он всегда действовал осторожно, исподтишка. – Хотя, если молвить об ее отце, почтенном Ратиборе…Он человек зажиточный. У него много земель…На них трудится множество крестьян. Которые в любой момент могут обернуться ратниками…И наверное, оттого сам Ратибор почти неподвластен никому. Даже покойный Изяслав не был для него указом…

– Наверное, потому дядя и хочет, чтобы я женился на его дочке…– пришел к выводу Годфред. – Кстати…Ты видел ее? Какова она собой?

– Нет, я, конечно, никогда не видел ее собственными зеницами, – был вынужден признаться Барма. – Но ходит молва…Что она уродилась в батюшку как нравом так и сложением. Черты лица у нее грубы. Впрочем, как и она сама…Несмотря на младые лета, она часто бьет слуг и слывет взыскательной, хотя на людях кротка и молчалива. Вероятно, сие происходит оттого, что бедняжка не знала материнской любви…– подсластил Барма в конце.

– Честно говоря, я бы не хотел, чтобы моя возлюбленная жена была со мной груба, – признался Годфред простодушно. Надев на персты княжеские кольца, он оглядел свою руку довольным взглядом. – А насчет взыскательности…Это уже никуда не годится и вовсе. Все-таки глава семьи мужчина…Женщине не полагается задавать вопросов или требовать…

– Это лишь в рассуждениях, – усмехнулся Барма, оглядев Годфреда так, как обычно смотрят на неопытную молодежь.

– Что подразумеваешь? – не понял Годфред. Он даже отвлекся от надевания телогрейки. Засунув одну руку в пройму, он так и застыл. А слуга все пытался поймать второй проймой другую руку наместника.

– Да собственно лишь то, что на деле иногда выходит иначе. И порой мужчина опасается немилости своей жены не меньше, чем гнева самого строго государя…– поделился наблюдениями Барма. – Это только кажется, молодой князь, что жена будет молчать, пресмыкаясь пред волей мужа. На самом деле рот ее окажется по большей части времени раскрыт. И из него будут сочиться упреки… Дабы не вызвать бурю, порой приходится врать, что, конечно, умаляет достоинство мужчины…Но это все лучше, чем вновь и вновь окунаться в омут недовольства…

– Ха, – усмехнулся Годфред, который и вообразить себе не мог такого. Он пока еще был хозяином самому себе. – Ну это ты загнул…

– Возможно, – Барма снисходительно улыбнулся, не собираясь переубеждать молодого наместника. – Что до Ратиборы…Она, безусловно, составит счастье любому мужу…Если тот, конечно, сможет принять, что она не просто дева, а еще и дочь своего прославленного отца…У них даже имена созвучны…

– Я готов быть нежным и любящим супругом. Но побаиваться ее папаши – это уж слишком, Барма…– Годфред не был тираном или извергом. Скорее наоборот, он был добр, щедр и незлопамятен. Однако при этом независим. И считал, что нет таких обетов, которые могут связать его. Единственное, что было для него четко – это воля дяди. Тут Годфред даже не собирался спорить, поскольку не считал себя вправе. – Неужели в Изборском княжестве больше не на ком жениться, кроме как на ней…– вздохнул Годфред разочарованно. Он уже совсем не хотел ехать на смотрины Ратиборы. Теперь он сидел на лавке, а слуга пытался зашнуровать его высокий сапог.

– Ну почему же…Есть на ком, надо полагать…– Барма качнулся на пятках. У него у самого имелось несколько дочек. Некоторые из них уже были замужем. Но остались и те, что еще дожидались своей судьбины. – Но ведь молодому князю не нужна абы какая…Требуется скромная и разумная дева…Из благородной семьи…Чьи родители чтят род мужа…

– Не совсем…– Годфред выставил вперед ногу. Слуга, сидящий на полу, никак не мог справиться с непослушными завязками обуви наместника. Что и понятно. Сапоги со шнуровкой изборчанин видел впервые. – Ты же разумеешь, что есть силы помимо моей воли…

– Безусловно. Но если с другого края присмотреться…Речь идет о будущности молодого князя…– осторожно приступил Барма. – Избрать спутницу жизни – одно из важнейшего для мужчины…

– Это верно, верно, – кивнул Годфред, зевая. – С другой стороны, может, не так уж это и важно…Ведь я смогу взять себе наложницу, которая будет мне по сердцу. А жениться…Придется на той, на которой нужно…

– И при всем том, я бы осмелился советовать молодому князю подойти к этому вопросу с большим тщанием, – не отступался Барма. – Все-таки супруга есть лик своего мужа…И лик сей должен быть благообразен…

– Не страшно, если не так. Дядя же женился на дчери Гостомысла. И ничего, жив и здоров, как докладывают, – Годфред подавил зевок. Потянулся, выставив затекшую ногу, возле которой все еще хлопотал бестолковый слуга. – Хотя дочка Гостомысла…Это, должно быть, до крайности…

– Вероятно, – Барма поджал пухлые губы. Беседа зашла в тупик.

В этот момент дверь скрипнула, и в горницу без доклада вошел чем-то озабоченный Торольв. Не обратив внимания на главу вече, он проследовал к Годфреду. И присел на лавку возле того.

– Что с тобой? – Годфред оглядел Торольва, который пока молчал, но выглядел неспокойным.

– Гарди нашли, – мрачно изрек берсерк, упираясь ладонью в колено.

– Наконец-таки, – Годфред не понял новости и воспринял ее по-своему. Гарди бесследно пропал несколько дней назад. Без него Годфреду было скучно. Он даже поначалу разозлился на друга, что тот так неожиданно исчез, ни о чем не предупредив. – И где его носило?

– Он мертв, – ответил Торольв кратко.

В горнице повисло молчание. Годфред будто не постигал услышанного. Торольв немотствовал, скрестив руки. Барма хмурил лоб. И лишь слуга продолжал колупаться с завязками сапога.

– Как так-то? – наконец проявился Годфред. Теперь он уже не улыбался. И осознавал новость в полной ее мере.

– Так. Его зарезали, – сообщил Торольв, почему-то бросив взгляд на Барму.

– О боги, но кому это потребовалось, – искренне недоумевал Годфред. – Ведь Гарди был вполне добрым парнем…

– Вот орудие убийства, – Торольв шлепнул на стол красивый кинжал, отделанный бирюзой. – Был воткнут в зоб.

– Это же кинжал Гарди, – узнал Годфред. – Вернее…Нет, постой…Все не так…Да ведь этот кинжал он подарил той твоей Стеше! – теперь уже Годфред обращался к Барме. Под словом «твоей» он подразумевал то, что глава вече и упомянутая женщина – земляки.

– Кажется, это он, – Барма тоже запомнил кинжал, который был передан в качестве возмещения ущерба жертве насилия.

– И что это значит?! – лицо Годфреда вдруг утратило обычное добродушие. – Отвечай. Барма?!

– Могу лишь предполагать…– Барма, действительно, не знал правды. – Возможно, что неспроста этот кинжал опять оказался у хозяина. Тем паче, в глотке…Но кажется, я загодя опасался, что так и будет.

– Опасался?! – Годфред вскочил с лавки. Ногой отпихнув руки слуги от себя, двинулся к главе вече. – Почему ты не отвратил? Ты бы мог предупредить меня!

– Я же говорю, что и сам ничего не знаю. И могу лишь догадываться, – еще раз повторил Барма. – Я еще тогда предостерегал. Даром, пусть и щедрым, таковые деяния у нас в городе не искупаются.

– Этот дерзкий изборчанин должен поплатиться за свой поступок, – постановил Годфред жестко. – Ведь он умышленно убил Гарди именно этим кинжалом! – Годфред указал на клинок с бирюзой, бесхозно покоящийся на столе. – Он бы мог убить Гарди иначе, раз уж на то пошло. И ничего бы за этим не последовало. Но он сделал орудием убийства этот кинжал неспроста. Это вызов. Мне или самим богам!

– К сожалению, скорее всего, это правда, – согласился Барма.

– В таком случае…Этого дерзновенного братца пусть тоже кто-нибудь убьет…А Стешу…Притащи сюда мне эту вертушку…– нижняя губа Годфреда выпятилась вперед в недовольстве. И сейчас он казался уже не таким милым, как обычно.

– Помилуй Сварог, она-то тут при чем?..– усмехнулся Барма.

– Она при всем…Подай мою луду, – последние слова Годфред обратил к слуге, который застыл в ожидании распоряжений.