Княжна для викинга. Книга 1

– Что это еще такое? – наместник недовольно скривился. Картина того, что какие-то незнакомцы связали его любимца, Годфреду по сердцу не пришлась.

– Князь, имеется некое затруднение, – проводив взглядом удаляющуюся на улицу смазливую служанку, вежливо начал Барма от лица всех присутствующих.

– Развязать! – сходу приказал Годфред своей страже. А пришедшие тут же обратили красноречивые взгляды на своего вождя, то есть на Барму. Но тот лишь пожал плечами в ответ.

– Наместник, не нужно торопиться, – выйдя вперед, взял речь боярин, известный под именем Вешняк. Зрелый муж, он был серьезен и отнюдь не угодлив. – На первый взгляд, новый правитель Изборска казался уверенным в себе. Трон его обступила грозная стража, вооруженная до зубов. Дорогое платье украшал соболиный воротник, пурпурная луда ниспадала с плеч. Шею массивным обручем обхватила серебряная гривна, на которой затейливым орнаментом расположились, вероятно, охранные символы его богов. Острый кинжал с рукоятью, отделанной костью, поблескивал из-за пояса. Все это могло внушить трепет. Однако боярин Вешняк знал цену не только вещам. И теперь он явно видел лишь одно: несмотря на величие и блеск княжеских одеяний – перед ним мальчишка. Конечно, в его годы многие княжичи с помощью вече управляют городами, как, на пример, Миронег из Ладоги. Но это не меняет сути вопроса. Молодому правителю следует прислушиваться к опытным боярам и советникам, дабы они оградили его от поспешности и неосмотрительности. Но, судя по всему, Барма не собирается выступить в роли мудрого наставника. Видно, опасается и слова поперек тут высказать. Потому-то этим придется заняться ему, Вешняку. – Сей муж обвиняется в убийстве, – указав на Торольва, строго продолжил Вешняк. – И заслуживает наказания. А так как он относится к дружине наместника, то мы привели его сюда, желая узреть справедливость. И надеемся, она будет нам явлена.

– А ты, вообще, кто сам будешь? – покривился Годфред, оглядев статную фигуру говорящего.

– Мое имя Вешняк. Мы уже встречались на заседании вече. Что до этого дружинника, то…

– И что он сделал? – Годфред покосился на недовольного Торольва. Хотя в принципе уже наперед предугадывал ответ и заранее оправдывал своего громилу. Наверняка кто-то из этих изборских задир сам нарвался!

– Если мне будет позволено, я все объясню, правитель, – проявился наконец Барма, шагнув вперед. – Этот гридь пришел на рынок и убил торговца, который отказался продать ему товар, коим являлась буланая лошадь…– Барма не успел договорить, как был резко прерван.

– Торговцу не следовало обижать отказом незнакомца. Мы любим вас как братьев и хотим видеть ту же любовь в ответ, – отчитал Годфред. – Вашему купцу надлежало помочь гостю с выбором скакуна. А не гнать прочь.

– Это не все, к сожалению, – хрустнул пальцами Барма. – Дело в том, что торговец не отказывал ему ни в чем. Он не мог продать коня этому гридю, поскольку другой человек – Беляй – уже внес задаток за то животное. Узнав об этом, гридь не поверил. Или не захотел принять эту новость. И убил торговца. И самого покупщика.

– И забрал коня, – подчеркнул Вешняк. После этого короткого замечания в гриднице поднялся шум негодующих голосов. Поступок Торольва был достоин разбойника, а не гридя из дружины правителя.

– Наместник, покарай его сурово! – настаивали пришедшие. – Он убил двух изборчан!

Шум нарастал. Молодой правитель вздохнул. Опять от него чего-то требуют. Все время им что-то не так. Что за город? Жители здесь постоянно чем-то недовольны.

– Тихо, всем молчать, – Годфред поднял вверх ладонь. Он не стеснялся и не выглядел смущенным, оказавшись пред большим числом людей. Наверное, оттого присутствующие вняли его властному жесту. – Торольв, – обратился Годфред на сей раз к своему любимому дружиннику. – То, что я услышал, есмь правда?

– Они наговаривают. Эти двое – торговец и покупщик – оскорбили меня. А после напали с оружием в руках. Я защищался, как умел, – сердито сообщил Торольв.

Не успел еще дружинник договорить, как вновь поднявшийся шум в горнице поглотил его последние слова. Бояре возмущенно негодовали.

– Ваш гридь изрекает кривду! – повысил голос Вешняк, дабы его речь была слышна в общей шумихе. – Они не оскорбляли его. И, уж тем паче, не набрасывались на него с оружием.

– Всех этих выскочек там не было. Они не могут знать того, что произошло на самом деле, – развязно сообщил Торольв, кивая в сторону бояр, отстаивающих интересы потерпевших. – А так как из нас троих в живых остался я один, то только моим словам и остается верить, – заключил Торольв, нахально посмеиваясь.

– Ты заблуждаешься, наглец, – обратился Вешняк к Торольву. Боярин был храбр, но одновременно с тем рассудителен. В данный момент, видя, что Барма не осмеливается в открытую перечить новому правителю, Вешняк решил взять положение в свои руки. Многие подбодряли его кивками, а также всячески поддерживали репликами и поддакиваниями. – Это верно, лично меня там не было. Но вот эти торговцы – соседи убиенного – видели все произошедшее от начала до конца и готовы засвидетельствовать пред богами и под присягой…– Вешняк указал на лавочников, смущенно ломающих шапки в руках. – Эти люди слышали весь спор собственными ушами. Они удостоверят мой рассказ. Да и те, что повязали тебя, тоже кое-что слыхали…

– Их лживые наветы ничего не стоят, такожде как и твои пустые слова, – огрызнулся Торольв. А Годфред бросил на своего любимца мимолетный взгляд, повелевающий замолкнуть и не кусаться.

– Если будет позволено, мы раскроем, как все происходило…– вмешался Барма.

Наместник выслушал повествование внимательно, но без симпатии к сказителям. Ему было плевать на торговцев и покупателей, ведь они чужие. Кого они волнуют? То ли дело судьба Торольва, который значительно ценнее их всех вместе взятых!

– Я обещаю разобраться в этом вопросе. А теперь можете расходиться, – Годфред дал знак, чтобы все убирались прочь, очистив гридницу от своего присутствия.

Однако, как оказалось, его слову никто не поверил. Народ в гриднице только загалдел в ответ.

– Так не пойдет, – опротестовал Вешняк спокойно. – Мы пришли за справедливостью и без нее не уйдем.

– Что за дерзость? Запамятовал, с кем говоришь? – Годфред покинул высокий трон и подошел в упор к отважному боярину.

Наместник был молод, но дело свое знал. Он ощущал себя на порядок выше любого самого знатного мужа этого града, ведь он сам – потомок древнего рода. Никто здесь не сравнится с ним. И не ему тут давать какие-то объяснения или идти на поводу у плебеев.

– Я не выпускаю из головы, кто предо мной. И потому я здесь. Ведь именно ты обязан уладить это затруднение с собственным гридем, – Вешняк говорил смело, но вежливо. Он не отступал и не рвался в бой. Был благоразумен, нетороплив и уверен в себе. Многие восторгались силой его духа, осмеливаясь лишь вопить из-за его спины, как шавки из-под забора. – Ты наш покровитель. И воплощаешь правосудие, – продолжал Вешняк, пока Годфред напыщенно задрал нос. – И мы ждем от тебя справедливого решения. Ведь, признаться, мы на слишком многое закрываем глаза. Но больше терпеть не можем. Нет сил…

– О чем глаголешь? – Годфред враждебно оглядел боярина. – На что у тебя нет сил?

– Нет больше сил молчать. Твои люди ведут себя на нашей земле похабно и мерзко. Они буянят на улицах. Обижают жителей. Забирают себе все, что им понравится. Держат себя не как гости и, уж точно, не как братья, хотя именно так нам их представили.

– А как кто? – Годфред оглядел Вешняка угрожающе.

– Как варяги-разбойники, – не побоялся Вешняк опасной правды. – Уйми своих людей. Или быть беде.

– Если ты еще раз укажешь мне на то, что я должен делать, то беда случится с тобой, – посулил Годфред. А после обратился к присутствующим. – Все, что вы рассказали, изумило меня. Ведь я впервые слышу о подобном. Никто не приходил ко мне с пенями. Если бы все эти злодейства имели место быть, я бы знал. Раз я ни о чем не знаю, значит, ничего и не было. Так ведь? – в реальности Годфред краем уха слышал о происходящих стычках, но не находил нужным вмешиваться. Можно подумать, тут раньше было царство справедливости!

– Никто не приходит к тебе, наместник, потому что не верит в правый суд с твоей стороны, – пояснил Вешняк спокойно. Годфред выпучил глаза, но ничего не ответил. – Однако сегодня, когда подтверждений вины этого лиходея достаточно, мы все-таки решили пожаловать сюда…

– Вы поступили верно, – кое-как справившись с гневом, продолжил Годфред. Он хотел поскорее закрыть вопрос, а не устраивать разбирательств. Однако для вида надо изобразить хоть что-то вроде правосудия. – Приблизьтесь, – наместник перстом подал торговцам знак. – Вы удостоверяете слова, сказанные этим боярином?

– Он поведал все истинно…– подтвердили лавочники. – Мы были рядом и все слышали. Дружинник появился тогда, когда покупка и задаток были уже уговорены. Он потребовал отдать коня ему. А когда получил отказ, то разозлился и взялся за меч, – робко сообщили лавочники, не смея поднять глаз на грозного правителя.

– Хочу обратить твой взор, наместник, на то, что гридь взялся за оружие первым, – подчеркнул Вешняк.

– Это очень важное обстоятельство…– негромко поддакнул Барма для порядка.

– Что скажешь, Торольв? – обратился наместник к гридю, раздумывая между тем, как быть. С одной стороны Рёрик просил никого не третировать во избежание возмущений. Но Годфред и так никого не трогал. Это лишь житейская разборка. И все же нельзя отослать просителей ни с чем, дабы не вызвать недовольства.

– Все враки. Эти торгаши тявкают, потому что им так велели. Или заплатили, – заявил Торольв нагло.

– Кто-то еще может подтвердить произошедшее? – многозначительно уточнил Годфред, обращаясь к посетителям.

– Вероятно, тебя устроит только единственный путь: если убиенные воскреснут и лично покажут на этого человека, – сухо ответил Вешняк. Потерпевшие не были ему знакомы. Но он добивался справедливости из принципа. Дружина Годфреда непрерывно безобразничала, в той или иной степени нанося урон жителям. К вече много раз приходили за помощью, но оно ничего не могло сделать без доказательств. Однако сейчас совсем другое дело. И надо добиться своего: пусть варяг приструнит своих мордоворотов. – Неужели недостаточно дюжины очевидцев? Кого еще мы должны сыскать и привести сюда?

– Ты как речь ведешь? – нахмурился Годфред. – Я твой владыка! Проявляй уважение!

– Я проявляю уважение. И взамен прошу оградить нас от произвола твоих людей, – настаивал Вешняк. Бояре монотонно гудели за его спиной. А Годфред оглядел их всех с досадой: чего пристали с кинжалом к глотке?!

– Что ж…Раз вы все утверждаете, что мой гридь виноват, то он понесет справедливое наказание. Я лично прослежу за тем, чтобы он получил по заслугам, – пообещал Годфред. – Теперь все можете быть свободны…

Однако бояре не отступались и уходить не думали. По крайней мере, получив лишь сомнительные обещания.

– Наместник, ты, вероятно, не знаешь, как принято поступать в подобных случаях в нашем городе, – продолжил Вешняк. – Испокон веку заведено, что наказание носит публичный характер. Недостаточно одного твоего слова. Требуется возмездие, которому мы все станем свидетелями. Люди обязаны уразуметь, что можно и чего нельзя. Кара должна служить уроком для всех, кто задумал нечто сходственное и столь же злокозненное.

– И какое же вы требуете от меня наказание? – уточнил Годфред, насупившись. По большому счету, ему было все равно, что они ему скажут. Он уже заранее решил, что не станет подвергать своего верного гридя никаким строгим наказаниям.

– Сперва телесное…Удары плетью или палками. А затем он обязан отбыть повинность у родственников убиенных…По нашим правилам, сродники жертв могут сами поквитаться с ним…В этом случае он должен быть передан в руки…

– Я рассмотрю возможность применения подобной кары, – перебил Годфред. – А теперь, вынужден заметить, что множество неотложных дел ждут моего участия. Прошу оставить меня, наконец, одного. Как только я приму решение, то дам вам знать об оном. До свидания, Вешняк, – Годфред сделал решительный жест, повелевающий всем убраться прочь.