Невеста из Уайтчепела

– Обязательно. Но позже, – ответил Джеймс.

Он всегда отвечал одинаково на этот вопрос. Впрочем, может, время для подобных бесед она, Эмили, выбирала неудачно. Или он не хочет детей? Почему он не хочет детей? Не ему же рожать в муках…Странно…

– Но когда же? – Эмили совсем недавно поняла главное. Несмотря на то, что теперь у нее есть все – ее жизнь пуста. У нее есть достаток, муж, положение. И все-таки она несчастлива. И она даже боится заикнуться об этом хоть кому-то. Кому же? Может, тетушке? Которая бы сразу ответила: «Чего тебе еще нужно? Хочешь вернуться обратно на рынок? Хочешь снова искать себе мужа среди рабочих?». Да, тетушка, по сути, права. Жаловаться не на что. Но тем не менее она, Эмили, несчастна! И этого не поменяют никакие деньги. Ей нужна любовь. Любит ли она Джеймса? Любит ли он ее? Если у нее будет ребенок, она вложит всю свою нежность в малыша. Она не будет одинока. И в ее жизни появится смысл. – Джейми…Ответь хоть что-нибудь…

– Дорогая, я же сказал, что занят. Поговорим после, – Джеймс продолжил свою писанину.

В очередной раз подавив в себе обиду, Эмили отправилась в кабинет. Сочинять письмо для тетушки. И для Роберта. Ей тоже есть кому писать письма! Она хочет знать, как продвигается следствие. Как поживает Лондон без нее. Как вообще дела у Филла!

Расположившись за массивным письменным столом, Эмили взяла в руки перо и приступила к изложению. Она рассказала о своей жизни, о переменах, которые произошли за эти месяцы, и о том, как она коротает время. Разумеется, она интересовалась, как поживает сам Роберт, как чувствует себя Филл, и как идет следствие.

Письмо получилось пространным, с множеством лирических отступлений, и заняло несколько страниц. После того, как все было сделано, Эмили откинулась на спинку кресла и еще раз перечитала текст, найдя его увлекательным. Ей хотелось добавить в конце пару строк, не относящихся к маньяку и расследованию. Что-нибудь ласковое, от себя. Скажем, что она соскучилась, по-дружески, разумеется. Но уместно ли это? И дозволено ли ей слать подобные строки другим мужчинам? Нет, лучше оставить все как есть. Или нет, добавить, что она не забывает своих верных другов.

Запечатав письмо, Эмили решила позвать Люсьена и попросить его отправить ее сочинение утром в Лондон. Ей не хотелось говорить ничего Джеймсу – мало ли как он воспримет ее переписку с инспектором. Вдруг еще возьмет с нее пример и закатит скандал! Но, подумав, она решила, что, по сути, в ее письме нет ничего предосудительного, что могло бы ему не понравиться. Тем более если делать секрет на ровном месте, можно решить, что в ее письмах, и вправду, кроется что-то зазорное. Лучше не таить ничего, чтобы потом не было лишних проблем. Потому она вернулась к Джеймсу. Он все еще был занят.

– Джейми, кому ты пишешь? – Эмили присела на подлокотник кресла рядом с Джеймсом.

– Я пишу в Англию…– бросил Джеймс, не отрывая взора от строк.

– Ты сказал куда, но не сказал, кому, – Эмили заметила, что он увильнул от ответа. Хотя, может, он не увиливал? Может, таков его стиль.

– Ты не знаешь этого человека…– отмахнулся Джеймс.

Эмили скривилась. Опять у него тайны. Пишет каким-нибудь девкам? Или дядюшке?! О Всевышней, как давно уже она не вспоминала об этом дядюшке…С чего это вдруг он пришел ей на ум. Верно, в ее голове одна чепуха…

– Что ж…В таком случае, может быть, ты отправишь и мои письма вместе со своим…– вздохнула Эмили.

– Конечно, дорогая, – без лишних вопросов согласился Джеймс.

Эмили положила на стол два конверта. Джеймс ни о чем не спрашивал ее и даже не взглянул на письма. Он всегда был таким. Спокойным. Нелюбопытным. Тактичным. В отличие от нее, он бы никогда не прочел письма, адресованного не ему. И не стал бы совать свой нос в то, что его не касается. И вот сейчас он даже не спрашивает, что это за письма. Если б он был чуть ревнивее, она бы не чувствовала себя такой ненужной. Ей постоянно кажется, что ему нет дела до нее. Это, разумеется, не так. Но ведь кажется же!

Глава 30. Затишье

Минуло Рождество. Елка, игрушки, подарки, сотни открыток – все это было для Эмили ново. Разумеется, она и раньше встречала этот праздник с елкой и подарками, когда жила вместе с тетушкой в деревне. Но никогда еще она не видывала такого размаха. Любой пустяк в этом городе умели превратить в торжество, что уж говорить о Рождестве. Невольно Эмили вспоминалась ее прежняя жизнь. Все было совсем иначе: грязные переулки Лондона, пансион миссис Шарп, вечная нехватка денег. А сейчас – Париж, опера, поместья. Не каждому посчастливится взмыть столь высоко. Это удача. Однако и в том тяжелом времени было что-то ценное, завораживающее. Тогда она жила надеждой. Ждала чего-то от судьбы. А теперь ждать нечего. Судьба и так дала ей все, о чем можно мечтать. Что еще от нее требовать? Вот какова она, жизнь без цели, без мечты.

За время, что Эмили провела с Джеймсом, она очень привязалась к нему. На нем сосредоточился весь ее мир. А Джеймс оставался все также добр и внимателен. Эмили становилась лучше в его обществе, постепенно изживая в себе плебейские замашки. Она сделалась корректнее, терпеливее, рассудительнее. И все же ее настроение по-прежнему менялось часто. То она чувствовала себя везучей, то бесконечно несчастной. То она не могла поверить в то, что этот праздник и есть ее жизнь, то внезапно отчаивалась, чувствуя, что это все – не то, что действительно нужно.

От истории с мистером Уолдри Эмили уже совсем оправилась. Ей больше не мерещились козни маньяка. Ее психика, кажется, излечилась от своей болезни. Лишь редкими отголосками напоминали прошедшие печальные события о себе в сновидениях. Тогда Эмили кричала во сне и просыпалась в ужасе. Но такие приступы проявлялись все реже и реже. Надо полагать, еще совсем немного и все забудется.

Однажды вечером, лежа у камина рядом с читающим газету Джеймсом, Эмили почувствовала себя довольной. В этой комнате было так же безмятежно, как сейчас у нее на душе. Эмили оглядела Джеймса – он с сосредоточенным видом просматривал колонки новостей, не обращая внимания на нее. Он так мил. Всегда с ней. Всегда верен. Надежен. Эмили поняла, что он очень дорог ей. Дорог с того самого дня, как он, загадочный, полный тайны, появился в ее жизни в одно хмурое осеннее утро. Она вспомнила, как сначала ждала его, часто вглядываясь вдаль уходящих палаток рынка. Потом она его подозревала. А сейчас просто любит. Теперь Эмили не рассталась бы со своим принцем ни за что на свете. Вопреки опасениям, он не менялся, а оставался все таким же добрым и мягким. Все также редко выходил из себя и не корил ее за скверный нрав. Да, он иногда уезжал, оставляя ее одну. Но он ведь всегда и возвращался. Он дал Эмили все: новую жизнь, новых друзей, новые интересы.

Глава 31. Милая сердцу Англия

Весеннее солнце задорно играло в зеленом пуху крон. Птицы радостно чирикали, нетерпеливо перебивая друг друга. Сам воздух, казалось, был иным. Стал свежее, наполнился эхом жизни и надежд.

Эмили и Джеймс вернулись в Лондон, который приветливо встретил их афишами, зазывавшими то в одно, то в другое место. Город изменился. Казался новым и волнующим. Эмили настояла на том, чтобы остаться на Кэнсингтон Пэйлэс Гаденс, а не удаляться в поместье. Хотя Эмили и предполагала, что весенней порой там, должно быть, не так мрачно, ей все равно не хотелось давать этому месту второго шанса. По крайней мере, сейчас. Возможно, однажды она вернется туда, будучи уже с детьми. Вот это будет раздолье.

Несмотря на свой высокий статус, Джеймс продолжал вести скрытный образ жизни, избегая общества. Эмили была не против этого, учитывая то обстоятельство, что для мира ее самой уже давно не существовало. Лишь изредка невольной мыслью она возвращалась в ту осень, когда кошмарный мистер Уолдри вторгся в ее жизнь и чуть не разрушил ее. Это бывало мельком, между делом. До сих пор злодея не поймали. До сих пор маньяк на свободе. Однако в последнее время новых жертв, кажется, не было. Можно было бы решить, что маньяк вовсе перестал действовать. Может быть, умер по иронии судьбы, не дождавшись правосудия, или переехал в другой город. Эмили раньше часто размышляла над этим, но в последнее время все реже и реже. Порой ей казалось, что все это дурной сон, и никогда в ее жизни по-настоящему не было мистера Уолдри, не было мрачной ночи и страшной картины с каретой. С другой стороны, если бы не было мистера Уолдри, то не было бы и Джеймса, и Роберта и всех остальных.

В Лондоне оказалось скучнее, чем в Париже. Ходить в публичные места Эмили было рискованно. Друзей у нее не было, только Мэри да граф. Впрочем, неприхотливую Эмили такое положение дел устраивало. Ей не требовалось дополнительных развлечений. Она всегда была в состоянии сама себя позабавить.

За минувшие месяцы Эмили прочла много книг, чтение очень увлекало ее. Понятное дело, что в деревне у тетушки была не слишком шикарная библиотека. И сейчас Эмили с головой погрузилась в увлекательный мир литературы. И, кстати, за прошедшую зиму она ни разу не подошла к мольберту. Но вот сейчас, по возвращении в Лондон, ей снова захотелось творить, изображая леса и поля, как в старые добрые времена. Надо будет взять несколько уроков у какого-нибудь известного живописца…Джеймс не откажет ей в этом.

Однажды оставшись дома в одиночестве – Джеймс еще с утра ушел куда-то с графом – Эмили принялась за дело. Она выбрала хорошо освещенную комнату, выходившую окнами на парк. Установила мольберт. Взяла палитру и принялась растирать и смешивать краски. Она так давно не держала кисть в руке, что уже позабыла о том чувстве, которое испытывала прежде, когда из ничего на пустом листе возникает образ. А как изумительно получить новый неповторимый цвет! Это очень увлекательное занятие. Без всяких уроков у живописцев она знала наверняка только одно – даже в простой картине должно быть множество цветов. Именно гамма оттенков оживляет полотно. Даже рисуя обычные васильки, помимо всех оттенков синего, она использовала белые, розовые, лиловые и даже красные тона.

Сквозь растворенные створки окна вдруг подул ветер. Неожиданно холодный, неласковый. И Эмили вдруг ощутила, как черной волной на нее неожиданной накатило то самое настроение, что было прошлой осенью. Кисть и холст оказались теми маленькими ключиками в ее мозгу, которые сумели не просто напомнить о происшедшем тогда, а заставить все это пережить снова. Эмили вспомнила все. Ощутила каждой клеткой, что сейчас она в том самом Лондоне. Это и пугало и завораживало. Оказывается, разум все помнит, он просто притворялся спящим. Как оказалось просто, снова почувствовать ту осень, запах тех сигарет, вопли Билла на другом конце рынка и страх перед мистером Уолдри.

Эмили отшатнулась от мольберта, призадумавшись. Стоит ли вообще продолжать это занятие? Может быть, лучше позабыть о своем безобидном хобби? Вдруг, вспомнив былое, взявшись за кисть – она окунется обратно в тот же омут. Вдруг маньяк снова возникнет в ее жизни! Ведь порой так бывает – выпьешь того кофе, надушишься теми духами, услышишь ту песню – и вот ты уже в прошлом, которое оживает неожиданно, манит снова к себе…

Поморщившись, Эмили отмахнулась от этой безумной мысли – все в прошлом, ничто не повторится. Ей больше не повстречаться с маньяком и больше не бегать по переулкам, ища спасения. Отныне у нее все под контролем. И у нее есть человек, который о ней позаботится и защитит в случае опасности!

Глава 32. У «Джерри»

Дни для Эмили тянулись медленно и уныло. Не было ни опер, ни выставок, ни даже прогулок по городу. Джеймс часто уезжал. Она оставалась одна и ждала его. Единственное, что скрашивало однообразные дни – это чтение. Писать картины Эмили не хотела. Вдохновение не посещало ее. А откуда ему взяться, если она заперта в четырех стенах? И все-таки однажды она решилась выйти. Джеймса не было в Лондоне, и она подумала – отчего бы ей тоже не встретиться со знакомыми?!

Филл оставался беззаботен и весел, а Роберт – серьезен. Эмили очень обрадовалась найти их такими же, какими оставила. Было бы не так отрадно, если б они изменились, стали далекими и чужими. Или хотя бы сменили имидж. Но нет, на них даже те же самые пиджаки.

Встреча была назначена в пабе возле дома Джеймса. Том самом «У Джерри», из которого первоначально следователи вели наблюдение. И в том самом, из которого Эмили погналась за господином, напомнившим ей маньяка. На сей раз они не стали усаживаться у окна на виду у всей публики, а взяли отдельный кабинет.

– Эм, восхитительно выглядишь! – прогремел Филл. – Парижский воздух пошел тебе на пользу! О, создатель, а твое колье! Боюсь, мне пришлось бы работать всю жизнь, задумай я подарить своей жене хотя бы один бриллиант из этой нити! Молодчина, Эм!

– Спасибо, Филле…– вздохнула Эмили. И правда, она похорошела. А как тут не похорошеть? Она много отдыхала, много спала. У нее было время заняться своей внешностью и выбрать подходящее меню. Сейчас она одета не в старые поношенные вещи, а в заграничные одежды по парижской моде…А на ее шее, действительно, сверкает колье, которое стоит дороже, чем чей-то дом…– В это нелегко поверить, но я соскучилась по Лондону, – призналась Эмили.

– А мы соскучились по тебе и твоей подозрительности! – хихикнул Филл, накладывая себе в тарелку блюдо дня – утку по-пекински, завернутую вперемежку с перьями лука в рисовые платочки.

– Я тоже скучала по вам, – взгляд Эмили невольно коснулся Роберта. Он почти все время молчал. Но он ведь всегда таков. Сдержан и немногословен. Оттого, наверное, если он улыбнется, ее охватывает радость. Но он не кокетничает с чужими женами. А она вспоминает о нем в те моменты, когда у нее случается разлад с Джеймсом. Она вспоминает о нем, когда ловит на себе острые взгляды тайных завистников. Когда чувствует себя одиноко в обществе, в котором остается чужой, несмотря на все ее усилия. Она вспоминает о нем, когда оказывается почти не нужна своему мужу. И да, она вспоминала о Роберте сначала часто. Потом все реже. Но вот сейчас, увидев его, она снова ощутила биение собственного сердца.

– Так значит, твой дворянин все-таки женился на тебе?! – заулыбался Филл, пережевывая обед. Несмотря на то, что стол был полон кушаний, лакомился он один.

– Ну…– как-то невнятно ответила Эмили. Разве не должна она сообщать эту новость торжественно? Таким же праздничным тоном, которым Филл осведомился об этом! Что с ней происходит? То она любит Джеймса, то проклинает себя за то, что пошла за ним. То ей кажется, что небо благословило ее, то она ощущает себя в ловушке. Когда она успокоится? Когда оценит то, что сделало для нее провидение? Ведь если не ценить того, что есть, можно легко этого лишиться. И это будет славным назиданием ей за неблагодарность!

– Ты молодчина! – похвалил Филл. – Я буду всем говорить, что у меня есть знакомая Принцесса!

– Но я не принцесса, Филл, – Эмили вздохнула и вновь перевела взгляд на Роберта. Он вертел в руках салфетку и не разделял восторгов Филла. Наверное, он слишком занят своими мыслями о расследовании.

– Но молодчина все равно! – подчеркнул Филл. – И что? Ты не сомневаешься в Джеймсе больше? Кажется, он не маньяк, раз ты еще в здравии! – хихикнул Филл. – Ты любишь его?!

Эмили растерялась от неожиданного вопроса и даже чуть не выронила чашку из рук. По крайней мере, та с дребезжанием подпрыгнула на блюдце.

– Филл…О чем ты спрашиваешь…– взгляд Роберта осудил Филла за бестактность.

– А что такого! Мы же все свои люди! – Филл не был снобом.

Время в этой компании для Эмили шло быстро. Но нужно было собираться домой. Впрочем, ей идти всего два шага. И почему ей вообще не хочется возвращаться в свои шикарные апартаменты? Она бы с удовольствием сейчас отправилась ловить маньяка, гуляя по опасным переулкам. А Роберт и Филл охраняли бы ее, готовые разить злодея. А потом она с радостью допросила бы всех мистеров Смитов и позавтракала б на обратной стороне каких-то документов прямо в отделении полиции!

– А не пойти ли нам на улицу закурить, как в старые добрые времена, пока официант тащит счет?! – улыбнулся Филл, вытирая замасленный рот салфетками. – Я за!

– А я в последнее время не курю, – призналась Эмили. И тут ей сразу вспомнились эти «старые добрые времена», как выразился Филл. Они были ужасны. Кошмарны. В прошлом она молилась, чтобы они поскорее прошли. Но отчего же тогда ее сердце иногда скучает по ним?! Что осталось в них такого ценного, чего нет теперь? Наверное, ничего. Просто молодые годы…Юная восторженность…Надежды, какие бывают только вначале.