Лэйла-стероид

– Тогда у меня одна надежда, – с бледной улыбкой сказал Молохов, – что ты мне веришь. Иначе мне прямая дорога вслед за Бомжом.

– Верю я тебе или нет, это не тот вопрос. Я – опер, а потому привык верить исключительно бесспорным фактам. И вот их то я тебе сейчас изложу.

Сергей поднялся и заходил по комнате, время от времени потирая ладони, что являлось у него признаком растущего волнения.

– Трупы на твоих фотографиях мне знакомы, – глухо сказал Сергей. – Их привезли как раз в ту самую ночь, о которой ты говорил. Случай был, что называется не очень странный, когда устраивают разборки и не то бывает.

– Но ведь… – подскочил усевшийся в начале разговора на табуретку Молохов.

– Не егози, – Боков поднял руку. – Я не закончил. Окажись тела единственным совпадением с твоим рассказом, я послал бы тебя к чертовой матери еще пять минут назад, но тут было еще кое-что, – Сергей умолк, и по нахмуренному лицу Дима определил, что он принимает какое-то решение. Когда морщинки на лбу разгладились, Боков продолжил. – Мы не успели ничего выяснить. Через два часа после того, как доставили убитых, к нам подкатили несколько парней из ФСБ, размахивая высочайшим приказом и с пеной у рта потребовали передать все материалы по этому делу совету безопасности. Материалов, собственно, никаких еще не было, поэтому мы отдали им покойничков и забыли о том, что их видели. Я лично вообще удивляюсь, как эти жмурики попали к нам. Вид у федералов был как у обгадившихся щенков. Кто-то труповозки не туда отрулил, не иначе.

– Ага, – воскликнул Молохов, соскальзывая с табуретки. – Подтверждается моя сказка.

– Не пойму я, чему ты радуешься, – Сергей устало взглянул на суетящегося Диму глазами столетнего деда. – Тут, батенька, впору плакать. Судя по всему, налетел ты на весьма серьезных людей, которые лично мне внушают не менее серьезное беспокойство. Они во что-то играют, и ты будешь сидеть здесь, у меня, пока я не пойму, во что, – тоном, не допускающим возражений, добавил он.

Боков налил в чашку чай и одним глотком осушил ее.

– Ты что затеял? – подозрительно спросил Молохов, глядя, как Сергей натягивает куртку.

– У меня, приятель, еще и работа имеется к твоему сведению, – ворчливо сказал Боков, заматывая шею мохнатым шарфом. – До завтра ты – мой гость. Делай что хочешь, за исключением одного. Не высовывайся из дому. Если кто вдруг позвонит в дверь, не открывай, попытаются взломать позвонишь вот по этому телефону, – Сергей быстро черкнул карандашом по вырванному из блокнота листку. – Когда вернусь, придется нам вырабатывать стратегию поведения. Майор и Эскулап наверняка уже знают, что ты у меня сидишь.

– Сергей, – тихо сказал Молохов. – У меня не было другого выхода. Я бы не впутывал тебя, но…

Боков похлопал его по плечу. Благодаря недюжинной силе, хлопки его несколько напоминали удары.

– Знаешь, старик, – сказал он, – мне не нравится, когда убивают людей. Странно, но меня это так злит, что я просто буду сам не свой, если хотя бы не попытаюсь засадить за решетку убийцу… Или убийц.

Боков подошел к двери и уже щелкнул замком, но вдруг обернулся и бросил стоявшему посреди комнаты Молохову:

– И кстати говоря, не знаю почему, но Эскулап твой мне нравится еще меньше, чем Скал.

7

Каждый раз, готовясь подарить кому-нибудь подарок, сталкиваешься с проблемой выбора. Если подарить, то что, за сколько и так далее. Причем, больше всего мучений возникает именно тогда, когда подарок предназначен для любимого человека. Вот так и получается, что радость для одного, нередко превращается в проблемы для другого.

"Вечерний звон" 14 февраля 20… года.

– Маргарита, на сцену! Ты меня с ума сведешь!

– Уже бегу!

Марго воровато оглянулась по сторонам и быстро перекрестилась. В Бога она не верила, но от привычки креститься перед выходом на сцену не отказывалась. В последнюю секунду перед тем, как окунуться в привычную атмосферу классической музыки, молодая балерина Маргарита Славина старалась думать только о хорошем. Позади раздалось шуршание. Марго резко обернулась и увидела на полу серебристый цветочный пакет, сердито выметаемый уборщицей.

“Руди пропал и некому больше принести мне цветы перед выступлением”.

Она попыталась отогнать эту мысль, думая о тех многочисленных букетах, которые лягут к ее ногам сегодня, после очередной, но как всегда уникальной премьеры.

“И может быть… нет, наверняка, среди них будут огромные длинные розы, я ведь их так”

– Ненавижу, – тихо сказала она. – Я не могу их видеть.

Оркестр начал хорошо знакомую по бесчисленным репетициям мелодию, означавшую, что уже пора.

“Нет еще, на четвертый такт.”

– Он знает, какой сегодня важный для меня день. Он, меня любит, – прошептала Марго, шагнув вперед. – Он придет.

* * *

From

«Capella»

to

Nemesis…

«Маленькую белую фею можно снова приручить.»

* * *

– Боков, хочешь хороший совет?

– Нет, – ответил Сергей, сосредоточенно изучая ленивую осеннюю муху, ползающую по телефонному аппарату.

Голос в трубке расхохотался. Это был тот же самый голос, который много лет назад объяснял Сереге преимущества длинного и шершавого языка.

– И все-таки слушай. Мы здесь этим делом уже не занимаемся. Имя Кожухова помнит только его семья, так что, ты ему сват или брат?

– Раз он меня интересует, то я ему и то и другое. Так что, поделишься своей великой мудростью или пойдем по домам?

На другом конце провода поворчали.

– Ладно, банный лист, ты ведь не отстанешь. Даю наводку… Кстати, Боков, ты там по защищенной линии разговариваешь?

– Нет, тут 23 параллельных телефона и сейчас их раздают случайным прохожим. Не пори ерунды.

– Ну так вот. Отравитель какое-то время жил с Маргаритой Славиной, это…

– Я знаю кто это, – отрезал Сергей. – Ближе к делу.

– А это все, – весело сказали вдали. – Я уже сказал, все закрыто, все забыто. Забудь и ты. Ах, извини. Ты же в советах не нуждаешься.

– Добавь деталей, скупердяй.

– Окей. У них все было достаточно серьезно, так что сам понимаешь, этот адрес до того, как дело закрыли был изучен до последней нитки. Музыкант из постели Славиной испарился и больше в поле зрения не наблюдался. Раньше он посещал каждый ее спектакль, носил огромные букеты, а после…

– Все ясно, спасибо за помощь, – Сергей понял, что больше ему ничего не узнать и повесил трубку.