История Смотрителя Маяка и одного мира

Сервиш, словно чувствуя, что его друг исчезает, уселся на колени Голари и не покидал его весь остаток ночи. Человек и кот сидели в темноте, сдавая фамильный дом Претосов в полное владение коменданта весеннего времени, генерала всех невидимых существ, неизменно захватывающих мир с наступлением тепла. И только Сервиш иногда проявлял бдительность и поводил ушами – когда слышался писк мыши под окном или большая бабочка, залетев в комнату на втором этаже, не сразу могла найти выход и несколько раз ударялась о стекло, заставляя Голари вздрагивать в мучительном резонансе.

Утро Дня хорошей погоды выдалось пасмурным. В серых облаках, скрывающих раннее весеннее солнце, собирался дождь. Голари любил такую погоду весной и летом – не холодно и не жарко, прекрасный фон для любых дел.

Едва дождавшись утра, Первый советник надел шляпу, старый коричневый плащ и, кивнув сонному Сервишу и оставив записку для дворецкого, вышел из дома.

Традиционная поездка короля по всему городу начиналась в полдень, и нужно было успеть до этого времени – но так, чтобы приготовления были уже завершены. Первый советник отстранённо отметил свою мысль о том, что ему неприятно было бы узнать о поимке заговорщиков. И несколько минут он размышлял, что было тому причиной: абстрактное уважение к любой разумной и неразумной жизни, политическая дальновидность или личная неприязнь к Оланзо.

Дорога до дома тара Малума была недлинной: главный птичник жил как раз между районом шейлирских особняков и Королевским дворцом. Голари рассчитал время так, чтобы застать главного королевского охранника ещё дома.

Дом Малума был раза в два больше, чем дом Первого советника, и охранялся не в пример лучше, обнесённый высоким каменным забором, у которого постоянно дежурили птичники. Вот и сейчас они выставили вперёд шпаги, не узнав второе лицо Королевства.

Голари вздохнул, привычным жестом показывая, что не вооружён, и называя свой полный титул. Птичники переглянулись, и один направился докладывать своему начальнику о раннем госте.

Глава Королевских Птицеловов лично вышел встретить раннего посетителя и, удивлённо приподняв брови, отвесил ему церемонный поклон.

– Лори Голари, я чрезвычайно польщён тем, что вы посетили мой скромный дом, – произнёс Малум, – и был бы рад видеть вас моим гостем и оказать должное почтение, но, боюсь, что сегодня у меня очень напряжённый день, – сегодня, как вы, конечно, знаете, Сэйлори объезжает столицу, и я должен обеспечить его безопасность.

Первый советник, стараясь не обращать внимания на уничижительно светский для такого раннего утра тон птичника, сказал:

– Именно поэтому я и пришёл к вам в этот неприёмный час, тар Малум. Я бы не стал тревожить вас без веской причины.

Хозяину дома, чтобы не проявить неучтивость, не оставалось ничего, кроме как пригласить Первого советника короля в дом.

Голари поспешно отказался от предложенного кофе и, дождавшись закрытой за слугой двери, сказал, ощущая закономерную тоскливую тревогу от профессионального птичникового взгляда:

– Мне стало известно, тар Малум, что на Сэйлори готовится покушение. Сегодня, когда он будет объезжать город, злоумышленники планируют обрушить Арку Победителей на королевскую карету. Подробности мне неизвестны, но я уверен, что служащие вашего ведомства без труда их установят, если обследуют Арку. Разумеется, прежде всего обеспечив безопасность Сэйлори.

Главный птичник сидел неподвижно, отведя взгляд от собеседника. Он думал о том, как всё-таки удачно складываются порой обстоятельства. Разумеется, для тех, кто умеет их раскладывать в свою пользу.

– Надеюсь, вы понимаете, лори Голари, что меня крайне интересует вопрос, откуда вы получили эти сведения.

Профессор ждал этого вопроса – поэтому заранее обдумал ответ.

– Думаю, что в настоящих обстоятельствах это неважно, тар Малум. Смею вам напомнить, что, согласно Уставу Общества Королевских Птицеловов, в случае, когда речь идёт о безопасности короля, проверяются любые сведения – в том числе полученные из неизвестных источников.

Малум не удержал усмешку. И выждал ровно столько времени, чтобы Первый советник успел понервничать, но при этом пауза не была затянутой.

– Меня удручает, лори Голари, что Первый советник короля проявляет такую неосмотрительность, – покачал он головой с невыносимой снисходительностью, – и рискует своей жизнью, общаясь с заговорщиками. Боюсь, мне придётся поставить перед Сэйлори вопрос о вашем постоянном сопровождении.

– Я не общаюсь… – начал было Голари, но тут же осёкся, понимая, к чему клонит птичник. Прикрыв воспалённые после бессонной ночи глаза, Первый советник сказал: – Боюсь, тар Малум, у нас с вами нет времени на такие беседы. Думаю, что в ваших интересах устранить угрозу и доложить об этом Сэйлори. Я, со своей стороны, обещаю никому не говорить об этой нашей неурочной встрече.

Малум покачал головой:

– Не ожидал такого предложения от главы Зала Правил и Следствий, лори Голари.

Чувствуя, как спокойствие покидает его, Первый советник пытался понять, почему птичник упорствует – неужели только из очевидной обоим взаимной глубокой неприязни? Профессор был уверен, что единственный логичный ход для оплошавшего Птицелова – именно тот, который выгоден и самому Голари. Но, вздумав переиграть птичника на его поле, он, видимо, не учёл какой-то посылки этого силлогизма.

– Признаюсь, я не очень хорошо разбираюсь в тонкостях вашего ремесла, тар Малум, – предпринял новую попытку профессор, – но я уверен, что Сэйлори не будет рад узнать, что Королевские Птицеловы упустили смертельную угрозу Королевству, если всё так, как я сказал. А вам всего лишь нужно проверить информацию о возможном покушении.

– Не задавая вопросов, почему Первый советник Королевства так рьяно покрывает заговорщиков? – с любезной улыбкой уточнил птичник.

Голари поднялся – и Малум, помедлив, тоже встал с кресла, насмешливо разглядывая бледного профессора.

– Если с Сэйлори что-то случится, я расскажу о том, что приходил к вам, но вы не предприняли никаких мер, – с отчаянной угрозой прошептал Голари.

– Думаю, что у вас не будет никаких доказательств, лори Голари. И лучше вам никогда не угрожать мне чем бы то ни было, – отозвался Малум, давая понять, что утренняя аудиенция окончена.

Когда дверь за гостем закрылась, он принялся надевать парадный мундир к празднику, едва сдерживая улыбку отнюдь не праздничного торжествования.

Голари ничего не оставалось, кроме как продолжить свой скорбный путь в сторону Королевского дворца. Уже рассвело – это было видно даже сквозь серые завесы плотных облаков, на улицах появились первые прохожие. Многие окна и балконы были украшены цветами и лентами к празднику.

Первый советник шёл, не поднимая головы, и камни мостовой сливались под его усталым взглядом так, что, казалось, вот-вот выскользнут из-под ног. Преодолевая это неожиданное препятствие, Голари немного отвлёкся от мыслей о предстоящем. Впрочем, теперь оставалась самая простая часть дела.

Королевский дворец выглядел выжидающе-празднично и нарядно, как шейлирский наследник на первом в своей жизни приёме. Подходя к главным воротам, Голари, как всегда, поднял голову и остановился полюбоваться совершенством пространственного мышления тех, кто задумал и воплотил эти башни-стрелы из светло-серого камня, устремлённые в небо, изящные и величественные одновременно.

Стражники у ворот узнали Первого советника и, улыбаясь, отсалютовали ему. Он в ответ неловко приподнял шляпу с обезоруживающей улыбкой штатского человека, которому по должности полагаются военные приветствия.

Короля пришлось дожидаться в приёмной. Во дворе слуги осматривали кареты, конюхи чистили лошадей. То и дело слышался звук открывающихся и закрывающихся дверей. Голари, как ему показалось, только на секунду прикрыл глаза, но вздрогнул, не сразу заметив, как вошёл король. Первый советник тут же поднялся и застыл в глубоком поклоне.

Сэйлори, как обычно, выглядел недовольным, но сегодня у него, по крайней мере, была на это причина: королю пришлось начать свой день раньше обычного, поскольку Голари настоял передать, что у него дело чрезвычайной важности.

– Слушаю вас, лори Первый советник, – произнёс Оланзо, указывая на привычные кресла у окна.

Голари тут же стал излагать свои опасения, стараясь, чтобы они звучали как можно убедительнее.

Прослушав это сбивчивое сообщение, король неожиданно улыбнулся и сказал:

– Я понимаю, лори Голари, ваше беспокойство. Но, поверьте мне, в нашем деле мнительность может сослужить плохую службу.

Первый советник увидел, что его глаза наполняются сверкающей металлической стружкой, сквозь которую невозможно ничего разглядеть. Ещё немного – и судьба короля будет зависеть от того, как быстро придёт в себя после обморока его Первый советник. Поэтому нельзя было медлить.

– Это не мнительность, Мэйлори. Я знаю, что будет покушение. Я готов поручиться, чем угодно. Если вы мне не поверите, то рискуете своей жизнью.

Оланзо наконец серьёзно посмотрел на Голари, вид которого ясно давал понять, что Первый советник нездоров.

– Откуда вы знаете это? – резко спросил король.

– Я не могу сказать, – ответил профессор и почувствовал, что говорить правду он умеет лучше всего.

– В таком случае у меня нет оснований отменять поездку, которую ждёт весь город, – произнёс король, поднимаясь.

Голари тоже встал, хотя это и стоило ему значительных усилий.

– Тогда прошу вас, Мэйлори, взять меня в свою карету. Если я погибну вместе с вами, то не буду слышать упрёков в том, что плохо заботился о вашей безопасности, – твёрдо произнёс профессор.

Сэйлори остановился, в упор смотря на своего Первого советника, еле стоящего на ногах. И вдруг на лице короля появилась неуместная улыбка. Он сразу же, конечно, решил перестраховаться и отменить выезд, но только теперь понял, какая это была удача.

– Хорошо, лори Первый советник, пусть будет так. Я никуда не поеду. Но вы за это ответите, – произнёс Сэйлори, выходя и оставляя Голари одного.