История Смотрителя Маяка и одного мира

Любой другой хранитель не стал бы продолжать разговаривать со слушателем в таком тоне. Любой другой, но не Плиний Фиделио, на счастье или на беду Тео.

– Ну что же, хорошо, раз так. Будь добр тогда сказать, с чего следует начать, – спокойно произнёс Плиний.

– Как всегда – с того, чтобы не думать, – ответил Тео, прямо смотря на своего наставника.

– С того, чтобы контролировать свои мысли и убрать лишние, – поправил Плиний.

– Да, вы это называете так, – с вызовом произнёс Тео.

Хранитель с внутренним вздохом подумал, что ещё немного и у него не останется никакого пространства для манёвра.

– «Мы» – это кто? – спросил Плиний.

– «Вы» – это те, кто сначала готовы подчиняться любым бессмысленным правилам, а потом начинают сами с радостью и важным видом создавать их! – выпалил Тео.

Большей частью своего сознания Тео понимал, что поступает очень глупо и несправедливо. И что вовсе не правилам Школы противоречит такое поведение, а его собственным представлениям о том, что можно, а чего нет. Но он не мог остановиться, как будто какая-то пружина, долго сжимаемая где-то в груди, распрямилась, и её не удержать, как не избежать ран от её стремительного движения.

– Уходи, – негромко сказал хранитель, отвернувшись в сторону. Его добродушное лицо вмиг приобрело пугающее сходство с картинами древних просветителей со стен парадных залов Школы.

После стольких лет обучения в Ледяном Замке хранителю совсем не составляло труда сохранять самообладание даже в такой ситуации, когда жгучее ощущение обиды и несправедливости связывало мысли, как клей – книжный переплёт. Но впервые он не был уверен, что это нужно, что не лучше сорваться, накричать на слушателя, пригрозить ему, вывести из его мучительного мрачного равновесия.

– Что? – спросил Тео, как будто совсем не ожидал такого поворота событий.

– Ты прекрасно слышал, – ответил Плиний. – Если не хочешь учиться, уходи. Это тоже один из наших принципов. Или, если тебе так будет понятнее: убирайся, я не хочу тебя видеть.

Слушатель ощущал теперь только растерянность и сожаление. Злость и раздражение, сделав своё дело, предательски покинули его. Но исправить ничего уже было нельзя, и Тео молча развернулся и побрёл прочь.

У двери в его комнату слушателя поджидала Мариона. Она нервно дёргала кисти своей зелёной накидки, прислонясь к стене, а увидев Тео, просияла, как дерево Зимнего праздника. Хотя и как изрядно напуганное дерево Зимнего праздника. Тео, рассчитывавший скорее забраться в комнату и притвориться спящим, не смог скрыть досаду на своём лице.

– Привет, Тео, – как можно непринуждённее сказала Мариона, – не хочешь прогуляться?

Слушатель остановился напротив, сложив руки на груди и всем видом изображая вежливое терпение.

– Извини, Мариона, я очень устал, – сказал он.

Девушка ещё плотнее закуталась в свою накидку, защищаясь от сгустившегося вокруг холода.

– Ты теперь всегда так, совсем не говоришь со мной. Как раньше, по-настоящему, – произнесла она.

Терпения Тео хватило ненадолго.

– Ты говоришь так, как будто я тебе что-то обещал, – раздражённо бросил он.

– Не обязательно обещать доверие тому, кого назвал другом, – горько отозвалась Мариона, глядя в сторону.

Они замолчали.

– Я, правда, устал, Ари, – уже другим тоном сказал Тео.

– Понятно, – Мариона разочарованно скользнула взглядом по его лицу и развернулась, чтобы уйти.

Тео шагнул за ней и потянулся, как будто собирался её остановить, но тут же одёрнул руку.

– По-настоящему здесь не бывает. Пора бы тебе уже это понять, – зло прошептал он ей в спину.

Мариона не обернулась, только вздрогнула, стремительно спускаясь по высоким каменным ступеням.

Она почти бежала, пока дыхание её не сбилось, пока она не почувствовала, как что-то колючее, словно куст чертополоха, пробилось внутри и стремительно росло. Мариона прислонилась лбом к стене в пустынном коридоре и стояла так, пока ледяная белая корка не расплылась по грубо обтёсанному камню тёмным пятном, а онемевший лоб не стал мокрым. «Всегда не вовремя, я всегда не вовремя. Я всё только порчу. Он презирает меня, конечно, презирает», – думала она, пока остывала голова. «Впрочем, это неважно, – холод вернул мыслям желанную ясность. Такую, которая позволила обратиться к Защитнику: – Айл-Защитник, прошу тебя, защити его! Сделай так, чтобы он нашёл тебя, он достоин этого больше других! Больше таких, как я или как они, которые точно знают, что делать. Которые могут хотя бы немного отогреться, даже здесь. А он – нет. Прошу, Айл-Защитник, будь к нему справедлив и милостив по своей великой мудрости! Пожалуйста, прошу тебя…»

Когда часы на школьной башне глухо пробили семь вечера и закат уже налил в кувшины между горами тёмно-лилового вина, а ночные птицы, почистив перья, готовились подняться с насиженных за день скал, в высокие дубовые ворота Ледяного Замка постучали. Вежливо, но уверенно, как значилось в инструкции, полученной посланником в Тар-Кахоле.

Хранитель привратник удивлённо посмотрел вниз с башни над воротами и, увидев одинокого всадника в одежде цветов королевского флага, поспешил открыть. Обычно в такое время ворота Ледяного Замка уже закрывали на тяжёлый засов, поскольку мало кто решался так поздно путешествовать через горы без особой надобности, а если уходил, то оставался ночевать в ближайшем городке за перевалом. Недоумевая, что могло привести королевского посланника в Ледяной Замок, привратник открыл ворота и приветственно поклонился.

– Да пребудет с вами сила Защитника, тар хранитель, – с поклоном произнёс человек, соскочив с лошади. – Я – Милвус Им-Онте, служитель Зала Представителей Королевской ратуши. У меня письмо от Сэйлори к Айл-просветителю Люмару.

Служитель поклонился королевскому посланнику, велел отвести на конюшню его уставшую и напуганную горными переходами лошадь, а сам, передав свой пост подошедшему хранителю, вызвался проводить прибывшего к Айл-просветителю.

Люмар уже видел прибытие королевского гостя из окна своего кабинета. Лицо его было бесстрастно, но руки как будто сами с ожесточением комкали письмо – пока оно не превратилось в почти правильный шар.

Когда в дверь осторожно постучали, Люмар распахнул её с видом тщательно отмеренных самодовольства и вежливости. Именно таким, должно быть, представляет себе главного служителя Защитника этот тар-кахольский выскочка.

– Милвус Им-Онте, Айл-просветитель, к вашим услугам, с посланием от Сэйлори, – королевский посланник склонился в низком поклоне на пороге комнаты Люмара. – Прошу прощения, что потревожил вас так поздно: обвал задержал меня на переправе.

Люмар отпустил хранителя, велев приготовить ужин и комнату для лори Им-Онте, а затем позвать просветителя Инаниса, и с добродушной старческой улыбкой произнёс:

– Рады приветствовать вас в Ледяном Замке, лори, и в вашем лице свидетельствовать наше глубокое почтение Сэйлори, да хранит Защитник его долгие годы. В комнату вам подадут ужин, вино и что вы пожелаете, но, может быть, вы хотите сейчас выпить чего-нибудь горячего?

– Нет-нет, не стоит беспокоиться, – торопливо заверил Милвус, достал из внутреннего кармана тяжёлого дорожного плаща конверт, покрытый тонким слоем воска от дождя и других превратностей долгого пути, и с поклоном протянул его просветителю: – Послание от Сэйлори, Айл-просветитель.

Люмар кивком указал непрошенному гостю на кресло около окна, сам сел напротив и, осторожно надломив королевскую печать в форме правильного шестиугольника, прочитал:

«Айл-просветитель Люмар, приветствую Вас!

Для меня было бы радостью лично засвидетельствовать Вам моё глубокое уважение и верность принципам Конкордата, но, к сожалению, дела Королевства не позволяют мне надолго отлучаться из столицы. Поэтому я поручил шейлиру Милвусу Им-Онте выполнить это почётное поручение и постараюсь в письме выразить в полной мере то, что желал бы сказать Вам при встрече.

Прежде всего, примите мои искренние заверения в нерушимости Конкордата и готовности всех служащих Королевства и дальше тщательно соблюдать его мудрые правила. Со своей стороны, я хотел бы высказать пожелание о более глубоком созидательном взаимодействии высоко ценимых во всех Сторонах верных служителей Защитника нашего и служителей Королевства. В непростые для нас времена только взаимная поддержка приведёт к процветанию и укреплению государства. Во дни сомнений именно просветители и хранители примером своей праведной жизни могут направить метущиеся умы в сторону укрепления порядка и традиций нашего Королевства.

Разумеется, благополучие и процветание Школы и всех храмов является основой процветания нашего Королевство, поэтому, что бы Вы ни пожелали для этого – не встретите отказа, пока я ношу эту корону.

Не сомневаюсь, что Вы окажете лори Милвусу, верному мне человеку и добросовестному служителю Зала Представителей, радушный приём, но прошу Вас также предоставить ему возможность пожить в Ледяном Замке дигет или два, чтобы он мог передать мои приветственные слова всем просветителям, хранителям и слушателям, а также, если на то будет Ваша воля, прикоснуться к таинствам нашей веры в самом сердце её, коим, несомненно, является Школа просветителей.

Ваш верный друг, почитатель Защитника и доблестных его служителей,

Король Шестистороннего Королевства

Оланзо Озо».

Когда Люмар закончил читать, в дверь постучали. Явился вызванный им просветитель Инанис – как всегда, безукоризненно невозмутимый, но в его тёмных глазах Айл-просветитель без труда прочёл волны беспокойства при виде королевского посланника. Тем не менее их взаимные приветствия и обмены любезностями были безупречны.