История Смотрителя Маяка и одного мира

Товарищи по команде служителей отчаянно переглядывались, но сделать ничего не могли: по правилам диспута, после выбора делегата представлять общую позицию мог только он. Поэтому просветитель Инанис, ещё немного подождав, объявил, что побеждает команда преподавателей Университета и советников, а слушателей проигравшей команды он ждёт сегодня после занятий в этом же зале. Тео кивнул Сави, признавая поражение, и направился к своему месту. Он с тревогой отметил, что не без мрачного удовлетворения смотрит на недовольные лица товарищей по команде.

– Тео, подожди! – Мариона догнала Тео в одном из переходов на следующее занятие. – Ты так быстро ушёл…

– Сомневаюсь, что меня могли вызывать на бис, – мрачно ответил он, резко разворачиваясь к слушательнице, – оваций я тоже что-то не слышал.

Машинально убрав с лица растрёпанные от быстрой ходьбы волосы, Мариона посмотрела Тео в глаза. Она была слишком умна, чтобы задавать все те вопросы, которые можно было задать. Но всё-таки они были друзьями, и поэтому она решилась:

– Я не понимаю, что с тобой происходит. И если ты не хочешь мне говорить, то это твоё дело. Конечно. Но я хочу, чтобы ты знал, что всегда можешь рассчитывать на меня, что бы ни случилось.

После бессонной ночи и тяжёлого начала дня, а ещё – из-за того, что он знал, что все эти слова Мариона говорит совершенно искренне, Тео хотелось ответить резко, язвительно, зло, чтобы её яркие янтарные, как у совы, глаза больше не смотрели на него – вот так. Но вместо этого он сказал только:

– Я знаю.

На остальных занятиях Тео откровенно засыпал, не пытаясь привести свои мысли в порядок и настроиться на учёбу, что обычно удавалось ему даже после двух бессонных ночей. Теперь всё это казалось не таким уж важным.

Вечером слушатели третьего года из проигравшей команды собрались в коридоре около зала для диспутов, ожидая, пока просветитель Инанис по одному вызывал их и допрашивал о принятии Эдикта. Слушатели устроились на широких подоконниках с раскрытыми книгами истории Школы, отчаянно надеясь в последний момент запомнить все имена и даты. Многие бросали возмущённые взгляды на виновника их страданий, но ничего не говорили. Сам Тео даже не стал делать вид, что повторяет историю – он и так всё прекрасно помнил, поэтому просто сидел у окна и смотрел, как весенний снегопад быстро заносит каменные карнизы. Задумчиво наблюдая за тем, как размеренно и целеустремлённо падают большие снежные хлопья, влекомые непреодолимой силой, он незаметно для себя положил тяжёлую голову на руки и заснул.

Когда Тео проснулся, вокруг уже разлилась акварельная сумеречная темнота, только из зала для диспутов, дверь в который была распахнута настежь, виднелся неяркий свет, как от настольной лампы. С трудом возвращаясь в реальность, Тео пытался сообразить, что произошло, и понял, что он должен был идти к Инанису, но заснул – и никто почему-то не стал будить его. Всё тело затекло, в голове все мысли как будто засыпало снегом, и очень хотелось выпить чего-нибудь горячего: у окна к ночи стало совсем холодно. Встряхнув головой, которая тут же отозвалась недовольным ворчанием дремавшей в висках боли, Тео поднялся и заглянул в зал.

Инанис сидел на прежнем месте и читал книгу. Услышав шаги, он поднял голову и насмешливо посмотрел на застывшего на пороге слушателя.

– Айл-просветитель, простите, я заснул и не слышал, как все ушли, – сказал Тео.

– Я сам попросил, чтобы тебя не будили. Раз уж ты не желаешь спать ночью, то, конечно, было бы слишком жестоко лишать тебя возможности спать хотя бы после занятий, – всё так же насмешливо проговорил Инанис, и Тео не мог понять, сердится ли просветитель на самом деле, поэтому только смущённо молчал.

Просветитель закрыл книгу, отложил её в сторону и кивнул Тео на стул напротив. Слушатель пожалел, что они сейчас не в комнате самого Инаниса: там непременно был бы горячий кофе. Просветитель помолчал, смотря куда-то в сторону, в темноту окна, и наконец сказал с тяжёлым вздохом:

– Я начал изучать твои записи…

– И как? – не удержался от нетерпеливого вопроса Тео, получив в ответ холодный взгляд просветителя.

– Я нашёл, что твои выводы не лишены внутренней логики, – сухо продолжал Инанис.

На этот раз Тео промолчал, но взгляд его говорил красноречивее всяких слов: «Ну что, значит я прав, да?» Просветитель не спешил с ответом.

– Также твои исследования показывают, что у тебя много свободного времени, чтобы изучать дополнительные источники, которые могут иметь полезное применение только в работе просветителя, – невозмутимо сообщил Инанис.

– Но Айл-просветитель, если я прав, то какое это имеет значение? Я ведь не думал о том, чтобы прославиться или обрести незаслуженные привилегии! – горячо возразил Тео. – Я только хотел, чтобы об этом узнали. Это ведь важно!

Просветитель предчувствовал, что будет нелегко. Но он всё равно нахмурился, поддаваясь раздражению от поведения этого талантливого и такого легкомысленного мальчишки.

– Я поговорю с Айл-просветителем, когда будет возможно. А до тех пор советую тебе обратить внимание на твои основные обязанности: ты ведь сам видишь, что чрезмерная увлечённость одной идеей мешает тебе идти по пути служения.

Тео нечего было возразить, поэтому он сидел, смотря в пол, на носки своих ботинок.

– Я думаю, что ты сможешь преодолеть это испытание, Тео, – уже мягче сказал Инанис. – И я хочу тебе в этом помочь. Я советовал бы тебе на время не посещать ту часть библиотеки, которая предназначена для хранителей и просветителей.

Слушатель поднял взгляд:

– Вы… вы запрещаете мне, Айл-просветитель?

Раздражение всё-таки проступило на остром и строгом лице просветителя Инаниса.

– Надеюсь, пока этого не требуется, – резко сказал он, – и мой совет будет хотя бы рассмотрен тобой, если не принят во внимание.

Тео понял, что задел просветителя, забыв, что он ещё и его друг. Настолько, насколько просветитель может быть другом слушателю.

– Простите, – пробормотал он, отводя взгляд.

– К тому же, – добавил Инанис чуть мягче, – я знаю, что запрещать тебе что-либо, связанное с библиотекой, бесполезно.

Слушатель осторожно улыбнулся, почувствовав, что пространство разговора немного потеплело.

– Кстати, Плиний очень хотел тебя видеть – думаю, будет хорошо, если ты зайдёшь к нему, пока не совсем поздно, – сказал просветитель, завершая неприятный разговор.

– Я и сам собирался навестить Плиния, – искренне заверил Тео. Во-первых, он действительно соскучился по своему хранителю-наставнику, а во-вторых, ему было интересно узнать, отчего тот вернулся так рано из своего путешествия в Дальнюю сторону.

Просветитель кивнул.

– И вот ещё что, – как бы между прочим сказал Инанис, – я попросил Плиния позаниматься с тобой теми упражнениями на концентрацию внимания и упорядочивание мыслей, которыми занимаются хранители перед своим первым обрядом. Думаю, они будут тебе полезны.

– Хорошо, – без энтузиазма покорно отозвался Тео.

Вот, значит, как. Просветитель думает, что он недостаточно дисциплинирован и не может контролировать свои мысли. Возможно, просветитель Инанис прав. Или ищет простое решение своей задачи под названием «Тео Гранций и его неуместные мысли».

Просветитель проницательно посмотрел на Тео и со вздохом откинулся на спинку стула.

– Тео, я хочу, чтобы ты понял: я не сомневаюсь в твоей честности, преданности Защитнику, в твоей добросовестности и в твоих талантах. И я вижу, что ты знаешь гораздо больше других слушателей твоего года. Но знания – это не всё, что у нас есть. Система Школы не случайно построена таким образом, что сначала служитель получает те знания, которые ему преподносят, оттачивая свой ум и свою веру, а уже потом ему даётся возможность отправиться в самостоятельное плаванье. Но не раньше того, как он осознает свою ответственность и почувствует, что под ним – смертельная глубина. Да, тебе это может показаться занудством скучного просветителя, утратившего огонь истинной веры, но ответственность за других людей и за наше общее дело – то, что мы не можем игнорировать ни для какой цели. И я думаю, что об этом ты пока думаешь слишком мало – по сравнению с теми знаниями, которые тебе удалось получить.

Тео слушал и понимал, что просветитель действительно говорит с ним как друг. И от этого ему почему-то становилось тоскливо, как тогда, когда он увидел Мариону, почувствовал её беспокойство и заботу. Лучше бы они все отвернулись от него, в самом деле.

Закончив свою дружескую проповедь, Инанис снова взял в руки книгу, сказав помрачневшему слушателю:

– Надеюсь, ты оценил, что я не стал расспрашивать тебя об истории принятия Эдикта?

– Да, конечно, – с улыбкой отозвался Тео. – Хотя вообще это похоже на неоправданные привилегии.

– Тогда будем надеяться, что ты их оправдаешь, – усмехнулся Инанис, возвращаясь к чтению. Он как будто и не замечал, что находится в холодном плохо освещённом зале – сидел здесь, как за своим собственным рабочим столом.

Выскользнув из зала для диспутов, Тео направился в Башню Хранителей, размышляя о просветителе Инанисе. Как ни странно, но иногда у него сжималось сердце при мыслях об этом человеке, который всю свою жизнь провёл в стенах Ледяного Замка, отдавая всего себя служению. Несмотря на безупречную репутацию и безоговорочное уважение, которым пользовался просветитель Инанис в Школе, Тео не заметил, чтобы хоть кто-то из просветителей проявлял к нему тёплые чувства. Кроме, конечно, просветителя Люмара. За этой выстроенной за годы жизни в Ледяном Замке стеной душевного аскетизма Тео видел страдающего и уставшего человека – из тех, которые никогда не признаются в своей слабости, надевая маску холодной неутомимости. Впрочем, Тео тут же строго сказал себе, что его попытки думать, будто он хорошо знает Инаниса и то, что творится у просветителя в сердце, непростительно высокомерны. И недопустимы по отношению к другу.

Комната хранителя Плиния находилась на предпоследнем этаже Башни. Пробираясь наверх, Тео встретил двух мрачных хранителей первого года, которые рассеянно кивнули в ответ на вежливый поклон слушателя. Многие хранители, насколько Тео мог наблюдать, становились похожими на собственные тени, особенно в первый год своего хранительства. Наверное, так проявлялась та самая почитаемая Инанисом ответственность.

Постучав и услышав знакомый голос, Тео зашёл в комнату Плиния. В Школе у каждого слушателя был свой наставник из числа хранителей. Старший товарищ, который должен был помогать, утешать, подсказывать, контролировать обучение и поведение неразумных слушателей, резко перенесённых из большого мира в строгую упорядоченность Ледяного Замка. Для хранителей это было серьёзное испытание – помимо собственных занятий возиться ещё и с младшим поколением служителей, особенно учитывая то, что большинство из тех, кто приходил в Школу просветителей, не очень высоко ставили человеческие связи и общение с другими людьми.

Хранителем Тео был Плиний Фиделио – и можно было справедливо считать, что слушателю повезло. Плиний был похожим на солнечный луч: высокий, светловолосый уроженец побережья Дальней стороны, – даже в Ледяном Замке он не растерял свою открытую, спокойную теплоту по отношению к людям. Пожалуй, с возрастом только стал более сдержанным. По сравнению с ним Тео часто казался себе мрачным, нервным, злым стариком. Впрочем, они сразу подружились, и, поскольку ни с учёбой, ни, после случая с «Библиотечным бунтом», с поведением у слушателя Гранция проблем никогда не было, ничто не мешало им просто радоваться обществу друг друга. Иногда Тео ловил себя на мысли, что именно так представлял себе старшего брата, о котором мечтал в детстве.

Сейчас Плиний выглядел гораздо хуже, чем обычно: он исхудал, под глазами легли тени, а волосы уже не сияли подобно солнечным лучам. Но всё равно, едва увидев Тео на пороге, хранитель, как прежде, искренне и тепло улыбнулся ему.