Мой ледяной принц

– Ой! – На пороге стояла Миша, положив ладонь на лоб: я ударил ее дверью.

– Миша? – удивленно спросил я, хотя в этом не было необходимости, ведь я отчетливо видел, что это была именно она, освещенная желтым светом фонарей.

– Я не могу так, Фредрик. Я боюсь, что взорвусь от своих мыслей! – тихо сказала она.

– Что ты здесь делаешь? Ты ведь шла домой! – Я был крайне удивлен ее приходом.

Вдруг, вспомнив о сигарете, я вынул ее изо рта и спрятал руку, в которой держал ее, за спину, чтобы на Мишу не попадал дым, но опоздал: Миша уже закашлялась. Я бросил сигарету на пол и затушил ее ботинком.

– Я не смогла… – Миша глубоко вздохнула. – Я пришла, чтобы сказать тебе…

– Тебе не нужно было приходить, – настойчиво перебил ее я.

Я не мог впустить ее в дом: он был прокурен насквозь.

– Нет, нужно было! Я хочу, чтобы ты знал: если тебе тяжело быть рядом со мной, тогда не будь! Я все понимаю и не хочу причинять тебе боль! Если хочешь, я уеду домой, может, тогда тебе станет легче! – торопливо выпалила она. Ее лицо было искажено болью.

Меня будто ударили в душу: она хочет уехать? Но тогда я больше никогда не увижу ее. Таким способом она решила избавить меня от страданий? Глупая наивная Миша!

– Пожалуйста, успокойся и не принимай такие важные решения на горячую голову. Не понимаю, что заставило тебя решить так? – серьезно сказал я.

– Но я обижаю тебя! Не хочу, но обижаю! Ты страдаешь из-за меня!

– Скажу только одно: если ты уедешь, я буду страдать еще больше. Просто быть с тобой рядом, разговаривать с тобой, видеть тебя – вот и все, что мне нужно, мне этого хватает. – Я пытался разубедить ее, потому что невероятно испугался того, что она уедет.

– Я понимаю, что ты говоришь все это потому, что любишь и не хочешь огорчать меня, но так больше не может продолжаться! – Ее голос был полон слез.

– Ты ни в чем не виновата. Никто не виноват. Поверь, я сумею справиться со своими чувствами, и ты даже не почувствуешь того, что… Что я сказал тебе тогда в парке.

– Но я не хочу, чтобы ты…

– Не хочешь, чтобы я не чувствовал себя дерьмом? Извини за грубое слово. Если ты не хочешь этого, то просто позволь мне быть рядом и заботиться о тебе – это все, что мне нужно, и большего я от тебя никогда не потребую, я и не вправе ничего требовать, – настойчиво сказал я, с горечью в душе смотря на нее, на мою Мишу.

Она выглядела хрупкой как фарфоровая куколка.

– Ты серьезно? – тихо спросила она.

– Совершенно серьезно, – твердо ответил я.

– Я не знаю, что сказать… Ты не хочешь, чтобы я уезжала?

– Твое бегство ничего не решит. С этой минуты я ни слова не скажу о моей… О моем дерьме. Договорились?

– Да, да! – прошептала Миша. – Но сейчас я… Мне нужно…

– Уйти? – подсказал я.

– Думаю, это будет правильно, – сказала Миша. – Пусть хотя бы эти пять или шесть часов будут мирными. Если ты передумаешь, просто скажи мне, и я уеду.

– Да, иди, тебе нужно отдохнуть. И не думай о сегодняшнем: все, что было сказано – уже в прошлом. Мы друзья.

Миша глубоко вздохнула.

– Спасибо, Фредрик! До завтра! – Она поспешно ушла.

Я смотрел ей вслед до тех пор, пока она не исчезла за углом. После этого я сел на ступеньку и достал из пачки, которая была у меня в кармане джинс, новую сигарету. Приход Миши вымотал меня. Моя голова раскалывалась от мыслей, но одна из них придавала мне сил: Миша не уедет, и она позволила мне быть ее другом. При всем при этом, я никогда не был так счастлив. Но разве, утопая по уши в грязи, можно быть счастливым? Когда грязь окружает тебя со всех сторон?

Можно: я был ярким примером этому.

Выкурив сигарету, я затушил окурок о ступеньку, забрал с крыльца оба окурка и вернулся в дом. После улицы воздух моего прокуренного дома ударил мне в нос, и, решив, что это была последняя сигарета в моей жизни, я настежь открыл окна: я решил бросить курить, но в этот раз уже точно. После ссоры с Мишей я и не хотел курить, скорее, мне необходимо было создать фон и окунуться в комфортную для себя обстановку. Ночь прошла, но я не мог найти покоя. В пять часов утра я машинально достал сигарету и, забыв о том, что бросил курить, с превеликим наслаждением выкурил ее, а потом обругал себя и поклялся, что больше не притронусь к сигаретам. Я ждал хотя бы шести часов, чтобы пойти в парк и встретить там Мишу: я знал, что она бегает каждое утро, но передумал – это было бы слишком. И ведь Миша сказала «До завтра», значит, она придет сама.

***

Вокруг меня кружился снег, но он уже не вызывал во мне такого восторга, как еще час назад. Я машинально шагала к дому, погрузившись в свои мысли, и корила себя за свою грубость к бедному, влюбленному в меня Фредрику, и за то, что была готова использовать его любовь и принять ее, без каких-либо обязательств с моей стороны. Мне было жаль его, но, в то же время, я была рада тому, что Фредрик готов любить меня молча, ничего не требуя. Он был дорог мне, и я не хотела терять его общество. Но его любовь была мне не нужна.

Подойдя к своему дому, я осторожно прислушалась: там было тихо, слышалось лишь тяжелое дыхание двух человек. Должно быть, они спали.

«Слава Богу! Было бы ужасно опять застать их в самый «интересный» момент!» – с облегчением подумала я и бесшумно прошла в свою спальню. Там, сняв сапоги, но, не сняв одежды, я залезла под одеяло, и мою голову снова стали раскалывать мысли о Фредрике.

Через некоторое время я услышала, как парочка, спящая в соседней комнате, проснулась и стала нежно ворковать. Прошмыгнув в прихожую, я надела сапоги, захватила свою сумочку с подарками, вытащила из гардероба черное пальто и выскользнула на улицу, чтобы сделать вид, будто я только что прилетела из Варшавы, так как не хотела смущать Мэри и Эндрю своей осведомленностью насчет их ночных утех.

Улица была застелена снегом. Я закрыла дверь на замок, посидела около часа на ближайшей лавке и в восемь часов и две минуты, услышав голос Мэри: «Что приготовить на завтрак?», поняла, что парочка собралась завтракать. Прекрасно!

Взойдя на крыльцо, я смело постучала в дверь.

«Ой, кто это?» – спросила Мэри и торопливо пошла к двери.

– Миша? А я думала, ты вернешься не раньше Нового года! – смутившись, воскликнула она и широко распахнула дверь.

– Решила провести его здесь, – как ни в чем не бывало, сказала на это я. – А ты, я помню, тоже собиралась уехать.

– Я передумала. Но почему ты стучала? У тебя есть ключи!

– Решила проверить, а вдруг… И вот, ты дома! – Я широко улыбнулась. – Ты так и будешь держать меня на пороге?

– Нет, конечно! Заходи! Только, я не одна. – Мэри понизила голос до шепота.

– Правда? – деланно удивилась я.

– Да, мы с Эндрю устроили свидание… Откуда на тебе это пальто?

– Я же улетала в нем в Польшу, не помнишь? – как можно естественнее, ответила я, поняв, что попала впросак.

– Нет, пока тебя не было, оно висело в гардеробе, я это точно знаю. – Мэри открыла гардероб. – Что-то не вижу его.

– Конечно: оно же на мне! – отозвалась я, снимая сапоги.

– Ладно, наверно, мне показалось. Только не заходи на кухню: там Эндрю, в одних трусах.