Миша вела себя как ребенок: ловила снежинки руками, сдувала их с ладошек, пританцовывала, а на ее волосах уже образовалась целая паутина из снежинок, и только сейчас я заметил, что на ней не было пальто: вся ее верхняя одежда состояла из легкой шерстяной кофты.
– Где твое пальто? – недовольно спросил я, проигнорировав ее вопрос.
– Я забыла его дома! – радостно откликнулась она.
– Тебе срочно нужно новое пальто, – строго сказал я.
– Магазины уже закрыты!
– Да, к сожалению. Пойдем быстрее.
Я ускорил шаг. Миша почти побежала за мной.
– Я надеялась, что ты полетишь в Швецию, – вдруг сказала Миша. – Но вместо этого ты сидел здесь совершенно один!
«У меня не было времени: я курил почти без остановки и думал о тебе. Где уж тут скучать! – с сарказмом подумал я.
– Мне не было скучно, – ответил я, сбавив шаг. – Как ты провела Рождество?
– Так себе. Мне надарили кучу подарков, и все время обнимали, целовали…
Миша запнулась, и я знал почему: она вспомнила наш поцелуй. Хотя нет, не «наш» поцелуй, а «мой».
Я деликатно промолчал.
– Ты ходил на службу на Рождество? – спросила Миша.
– Нет.
– Почему?
«Потому что со мной не было тебя» – пронеслось в моей голове.
– Не люблю этот праздник, – вместо этого сказал я.
– Ах да, я забыла. А я была.
– Здорово.
– Я спросила Мартина, почему мне запрещают с тобой общаться, – взглянув на меня, сказала Миша.
– И что он? – Я был заинтригован.
Из всего клана Мрочеков только Мартин знал о том, что на самом деле было между мной и Марией, но, несмотря на эту осведомленность, относился ко мне довольно недоброжелательно.
– Мартин не знает почему, но он сказал, что ты хороший парень. Вот так, – сказала Миша и пожала плечами.
– Передай ему, что это приятные для меня слова, особенно, когда вся твоя семья ненавидит меня и считает негодяем
– Почему негодяем? Я тоже считаю тебя хорошим парнем!
«Ну, зачем ты это говоришь? Лучше бы молчала!» – слегка поморщился я.
– Спасибо, – коротко ответил я.
– Я серьезно.
– Я тоже.
Миша растерянно посмотрела на меня.
– Я сказала что-то лишнее? – смущенно спросила она.
– Нет, абсолютно.
– Хорошо.
Так мы добрели до ближайшей лавки, сели на нее, подальше друг от друга, и стали молчать.
Я снял с себя полупальто и накинул его на плечи Миши.
– Зачем? Ты же знаешь, что я не мерзну, – почти с детским удивлением спросила она.
– Так ты выглядишь более уместно. Сейчас декабрь, и смертные не должны видеть тебя в одном свитере. Никогда не забывай о том, что люди могут не понять тебя, – спокойным тоном объяснил ей я.
– Но многие люди ходят так же! – парировала Миша. – Мой сосед в Польше каждое утро ездит на велосипеде с огоньками, музыкой, и с голым торсом!
– Нашла, кого привести в пример, – усмехнулся я.
Как славно было вновь сидеть с ней и болтать. Просто невероятное наслаждение.
– Кстати! – Миша порылась в свой сумочке, вытащила из нее что-то и с радостной улыбкой протянула это мне.
– Что это? – удивленно спросил я.
– Подарок на Рождество!
«Она купила мне подарок. Значит, она меня хоть как-то, но ценит. Отлично, это уже достижение!» – с усмешкой подумал я.
Приняв ее подарок, я раскрыл упаковку, вытащил из нее кричаще-синий галстук с белыми горизонтальными линиями и не сразу нашелся, как выразить свою «радость» этому подарку.
– Отличный галстук! Сама выбирала? – сказал я, прикрыв ладонью насмешливую улыбку.
«Просто отвратительное изделие! Удавка. Да еще и яркая, как черт! Должно быть, Миша долго выбирала, чтобы купить самый ужасный» – с легким сарказмом подумал я.
– Да! Он тебе понравился? – радостно прощебетала Миша, и ее глаза заблестели от удовольствия.
– Очень. Я польщен, – самым серьезным тоном солгал я, не желая обидеть ее.