Мой ледяной принц

– Обязательно нужно было напомнить мне об этом?

– Ладно. Заходи! – с улыбкой повторила Миша.

Я вошел в дом и закрыл за собой дверь. Миша уже успела исчезнуть.

– Можешь не разуваться! Мы не пылесосили! – крикнула она из соседней комнаты. Конечно, она могла и не кричать, но я понял, что это уже вошло у нее в привычку.

Следуя совету Миши и, не снимая ботинок, я зашел в большую светлую комнату, освещенную множеством ламп. Хорошо знакомая мне гостиная.

«Довольно уютно» – подумал я, хотя три года назад уже был здесь, и в то время думал совершенно иначе. Но сейчас в этом доме жила Миша, поэтому теперь это был дом моей возлюбленной.

Через минуту вернулась Миша. Я обернулся к ней, достал из кармана кулон и сжал его в кулаке. Миша с удивлением следила за моими действиями.

– Я не знаю, что ты любишь, и понятия не имею, что тебе нравится, но, когда увидел его, – я протянул к ней руку и разжал ладонь, – сразу вспомнил о тебе.

Миша с интересом смотрела на кулон, но не забирала его, словно боялась притрагиваться к нему. Потом она смущенно улыбнулась и забрала свой подарок.

– Я похожа на круг с лучами? – озорно спросила она, разглядывая кулон.

– Это солнце. Да, ты похожа на маленькое солнышко. – Я подошел к ней. – Давай я надену его тебе на шею.

Миша отдала мне свое новое украшение, подняла косу, и я надел на ее тонкую шею кулон, висевший на самой обычной серебряной цепочке.

Именинница тут же выскочила в прихожую и стала вертеться у большого зеркала, висевшего на стене. Я облокотился на косяк проема, ведущего в гостиную, и с удовольствием наблюдал за ней.

– Спасибо, он такой классный! Я даже не ожидала! – прошептала она, обернувшись ко мне.

Глаза девушки блестели, а ее полный счастья взгляд заставил меня затрепетать.

– Не ожидала, что я поздравлю тебя? – улыбаясь, спросил я.

– Нет… Да… Я не знаю, как объяснить. – Миша смутилась и опустила взгляд на пол.

– Обойдемся без объяснений: у тебя День рождения, и я не мог пропустить его.

– Просто мне неловко. Ты поздравил меня, а я даже не знаю, когда ты родился. И, может, уже поздно поздравлять тебя в этом году.

– Не волнуйся, ты ничего не пропустила, потому что, когда у меня был День рождения, мы еще не знали друг друга. Жди первого сентября.

– Что ж, значит, до него еще далеко, – усмехнулась Миша.

– Да, далековато. – Я подошел к ней. – Знаешь, что самое смешное? Мне постоянно не везет, так как первого сентября всегда что-нибудь случается. Например, обе Мировые войны. Помню, я сидел в кафе, читал газету, и вдруг по радио объявили, что началась война.

– И так в оба раза? – Миша нахмурилась.

– Нет, во второй раз я вернулся с ночной охоты, и вновь как снег на голову. Война.

– Ты воевал?

– Да, оба раза добровольцем, но я хочу забыть об этом. Война – это уродливая бесформенная старуха, которая пожирает своих же детей.

– Извини, я не знала. – Она смутилась.

– Ничего, это в прошлом. – Вдруг я осознал, что моя рука тянется к ее щеке.

Миша тоже заметила это и отвернулась.

Я усмехнулся в насмешке над собой: как долго я смогу скрывать от этой девушки, что умираю от любви к ней, если мои действия говорят сами за себя?

– Мои братья тоже были на войне, и папа тоже. И муж Маришки, и его брат Седрик. Однажды самолет Мсцислава подстрелили, и он вынужден был выйти из игры, – сказала Миша, вновь уходя в другую комнату.

– Война – это не игра. Ты не понимаешь этого, потому что не видела всего того, что видел я. И, надеюсь, никогда не увидишь, – сказал я, с болью в душе от нахлынувших воспоминаний.

Я пошел за Мишей: оказалось, она ушла на кухню и теперь разливала из упаковки с изображением помидора донорскую кровь. В чашки. Обычные кухонные чашки для чая.

– Кстати, я ознакомилась с биографией Грига и послушала его произведения, – сказала Миша, ни на секунду не отвлекаясь от своего занятия.

– И как? Впечатлена? – поинтересовался я.

– Не очень. Шопен, на мой взгляд, куда более… Изысканнее, что ли. А еще я послушала свирель и эту, как ее, уку… оку…

– Укулеле, – с улыбкой подсказал я. – Так и не запомнила ее название?

– Зато я точно знаю, что она мне не нравится: у нее легкомысленный звук, слишком радостный и расслабленный, а я не такая. Ты ошибся с укулеле.

– Рад, что ты проявила любознательность, – подбодрил ее я, действительно, польщенный тем, что Миша поинтересовалась моими музыкальными предпочтениями.

Я сел за стол. Миша поднесла кружки и села напротив меня.

За окнами было темно: я нарочно приехал к Мише вечером, чтобы вручить ей подарок и уехать, и совсем не ожидал того, что она пригласит меня в дом, поэтому сейчас размышлял о том, что подтолкнуло ее к этому шагу, но не мог найти ответа.

Переведя взгляд на чашки с кровью, я насмешливо улыбнулся: это было так странно, уютно: я и Миша сидели на кухне и пили донорскую кровь из чайных чашек. Я никогда не согласился бы на такое ранее, когда еще не знал Мишу, но сейчас был банально счастлив. Вот, до чего доводит любовь, и вот, почему я так не хотел влюбляться. В крайнем случае влюбиться не так рано. Я знал, что когда-нибудь влюблюсь, но думал, что это случится не раньше, чем мне исполнится хотя бы триста лет.

Миша с довольным видом пила из своей чашки.

Чтобы не обидеть Мишу, я тоже стал медленно отпивать кровь, хотя кровью это было трудно назвать – это была пустышка, и от такого дерьма сыт не будешь.

– И сколько ты пьешь этой… – Я хотел сказать «дряни», но Миша перебила меня.

– Два литра, – сказала она, и глазом не моргнув.

– Чья она? – спросил я.

– Не знаю. Я просто получаю ее в контейнере.

– Она пустая. Ты когда-нибудь пила свежую кровь, прямо из вен человека?

– Нет, но надеюсь, ты научишь меня этому.