Мой ледяной принц

– Ох, Миша, Миша… Ты меня удивляешь. Хорошо, летим в Варшаву, – устало согласилась сестра.

– Ты летишь со мной? – удивилась я.

– Да, хочу поговорить с родителями насчет тебя.

«Насчет меня? Это о чем же?» – с испугом подумала я.

– Буду настаивать на том, чтобы ты переехала ко мне в Прагу, – словно прочитав мои мысли, сказала Маришка.

– Нет! Это так неудобно! Для всех! – ужаснулась я.

– Я уже все решила.

– А я не позволю тебе мной командовать!

Мой ответ сильно удивил мою сестру: у нее даже лицо вытянулось.

– Я намного старше тебя и знаю, что для тебя лучше…

– Спасибо за заботу, но я сама знаю, как мне жить.

– Я настаиваю.

– Я тоже, – решительно заявила я и упрямо скрестила руки на груди.

– Но ты никогда раньше не вела себя так! Так невоспитанно! – укоризненно сказала Маришка.

– Давай обойдемся без нравоучений? Я и так раздражена до предела! Я разбита! Я бросила Фредрика! Думаю, сейчас у меня есть право быть немного невоспитанной! – вспыхнула я.

От нашего разговора я сильно разнервничалась и начала всхлипывать. Маришка тут же пошла на уступки и сказала, что повременит с разговором обо мне, но все равно полетит со мной.

Новая полученная информация о Седрике, моя личная трагедия, мысли о том, что Фредрик обманывал меня… Все это расстроило меня еще больше, и я всю дорогу дрожала, металась по салону самолета и обкусывала ногти. Меня опять начали преследовать мысли о Фредрике, и они угнетали меня.

В четыре утра мы прилетели в Варшаву. Дома никого не было, но, к счастью, у Маришки оказались с собой ключи, и я подумала, как хорошо, что она полетела со мной, иначе, мне пришлось бы сидеть прямо у калитки, потому что наш дом был окружен очень высоким сплошным железным забором.

Все это время я и Маришка молчали: у меня не было желания разговаривать, а сестра, наверно, не хотела давить на меня, и я была благодарна ей за это. Но я опять испытывала те же чувства, которые испытывала тогда, когда Маришка рассказала мне о том, что мой Фредрик спал с нашей сестрой Марией. И он не просто спал с ней, он ее обесчестил и опозорил, отказавшись на ней жениться. Значит, если бы он женился на ней, я влюбилась бы в мужа родной сестры! Ведь, если я полюбила его, я влюбилась бы в него в любом случае.

«Как это противно! Ведь он должен быть ее мужем! Он должен быть с ней, а не со мной!» – Эта мысль привела меня в отчаяние, и я убежала в свою комнату.

Родители приехали только вечером. Они обрадовались и удивились нашему приезду, а я вдруг испугалась и перехотела рассказывать им о своей несчастной и постыдной любви. Маришка подавала мне знаки, что пора было бы все рассказать, но я делала вид, что не замечала их, а потом отрицательно покачала головой, чтобы дать сестре понять, что буду молчать.

Мы расселись на большом диване, и родители стали расспрашивать меня об учебе и искать причины моего приезда прямо в разгар учебного года. Я выкрутилась, сказав, что жутко соскучилась по ним, но Маришка поджала губы и вдруг толкнула меня локтем в бок. Я раздраженно вздохнула, но промолчала.

– Ну, хватит! Чем раньше ты скажешь, тем раньше все закончиться! – вдруг громко сказала сестра.

Я бросила на нее недовольный взгляд.

– Что ты должна нам рассказать? – спросила мама, уставившись на меня.

– Да ничего! Маришка бредит! – процедила я сквозь зубы.

– Миша! – с упреком сказала Маришка. – Ты стыдишься, да?

– Нет, конечно! Я ни в чем не виновата! – раздраженно воскликнула я.

Стыжусь! Еще чего! Я просто-напросто чувствую себя использованной, униженной, обманутой… Обманутой всеми!

– Девочки, успокойтесь. Что случилось? – нахмурился отец, переводя взгляд с Маришки на меня и обратно.

– Ничего! – вырвалось у меня сквозь слезы. Меня охватила душевная боль и сжимала обида.

– Если ты не скажешь, это сделаю я! – заявила сестра.

– Ты… Шантажистка! – Я вскочила с дивана и подошла к стене гостиной, встав спиной к семье.

– Миша, что случилось? Вы меня пугаете! – Мама подошла ко мне и положила ладонь на мою спину. – Что ты от нас скрываешь?

Голос мамы был таким мягким и теплым, что мне стало стыдно за свою вспыльчивость.

– Ты убила кого-то и не смогла избавиться от трупа?

«Они боятся этого? Тогда моя любовь к Фредрику не будет для них таким уж шоком!» – с облегчением подумала я.

– Нет, мама! Я еще не охочусь! – раздраженно ответила я.

– Тогда что?

– Я… Я просто влюбилась, – пробормотала я, закрыв глаза.

– Что?

– Я влюбилась! Довольны? – крикнула я и в порыве эмоций закрыла лицо ладонями.

Мама тяжело вздохнула. Папа никак не прореагировал.

«Не такая уж бурная реакция! В тысячу раз лучше того, что я ожидала!» – удивилась я, прислушиваясь к каждому шороху.

– Влюбилась? Это шутка? – тихо спросила мама. – Но, Миша, ты не могла влюбиться! В твоем возрасте не влюбляются!

– Ну, а я – паршивая овца! Взяла и влюбилась!

Отняв ладони от лица, я обернулась к родителям: папа удивленно смотрел на меня, скрестив руки на груди, а мама закрыла рот ладонью: она всегда так делала, когда была чем-то поражена.

– И что в этом страшного? Это всего лишь подростковая влюбленность! – вдруг улыбнулся папа.

– Как бы я хотела, чтобы все было именно так! – с горечью усмехнулась я. – Тогда все было бы легко и просто! Вы мне не верите? По-вашему, я всего лишь мечтательница, ребенок! Но тогда почему мне так больно! Я так сильно люблю и боюсь этого чувства! Я честно сопротивлялась, но… – У меня задрожали губы, и я не смогла ничего больше сказать.

– Папа, она действительно любит! И любит по-настоящему! – отозвалась Маришка. – Если ты помнишь, я тоже полюбила очень рано… Конечно, не в девятнадцать, как Миша, но все же! Это правда!