По льду

Я нервно поджала губы, обошла его стороной и напомнила:

– Тебе пора на дежурство, – немного даже агрессивное.

Но потухнувшее в одном мимолетном рывке и развороте, в конце которого он впился губами в мои и попытался прижаться – снявшая варежку Соня ухватилась за его форменную куртку и запищала сильнее. Сердце защемило в сладкой истоме, будто до этого момента ему никак не давали свободы, а сейчас разрушили одну из границ.

– Веди себя прилично, – назидательным тоном с улыбкой сказал он малышке.

И отстранился от меня, отняв из цепких пальчиков ткань.

– Ты только что приставал к её матери, считай легко отделался, – развернулась обратно я, – так что не лезь больше.

– Весьма грозно, – смешок, – но, к счастью, совершенно недейственно.

Я положила дочь, расстегнула комбинезон и вернулась к двери, чтобы сказать:

– Дядь Миша ждёт.

И закрыться.

Всё ещё ощущая на губах его горькую любовь.

***

Эта ночь не должна была закончиться хорошо. Я уяснила это по глазам вошедшего в квартиру Никиты, который успел понуро постоять в коридоре, смотря куда-то на пол, пьяно рассмеяться собственным мыслям в голове и, наконец, повернуться к молча замершей мне.

– Это всё из-за тебя! – выплюнул он, сверля меня злым взглядом. Никогда в жизни я не видела его настолько агрессивным, – ты что-то ему рассказала… – шаг в мою сторону, от которого внутри всё задрожало, – своему этому менту, – ещё один шаг.

Тут я уже отшатнулась, радуясь тому, что Соня лежит в кроватке. Подальше от нас двоих.

– Надо было выкинуть тебя ещё в самом начале, – усмехнулся он, подойдя и оставляя не больше метра между нами, – как и говорил мне Вадим.

От него сильно пахло сигаретным дымом и недавно выпитым алкоголем. Кажется, все детские деньги ушли в «необходимую» ему сторону. От его состояния мне становилось всё неприятнее и страшнее с каждой секундой.

– Как быстро он примчит сюда, если я сломаю тебе руку? – спокойный вопрос даже без тени былой злости, – и сколько я сам пролежу в больнице?

Я узнавать не хотела. Совсем.

– Ты, кстати, в курсе, что такие как он обычно намного страшнее обычных парней, таких как я или Вадим? – философски заметил он.

Я же подумала о том, что Шанхай то уж точно «обычный» парень. С его списком бандитских перестрелок и поножовщин пора было бы уже войти в топ не то, что по городу – по стране.

Я сглотнула.

– Он не придёт, – выдавила из себя шёпотом.

– Плевать, если честно, – его руки скользнули к груди, где скрестились, напрягая меня ещё сильнее, – меня волнует не это.

Его щека дернулась.

– Мы пойдём свидетелями в суд, – огорошил меня он, – оба, – убеждающий взгляд, – и ты будешь свидетельствовать против своего утырка мента, который из-за тебя хочет засадить моего брата.

Я снова опешила, понимая, что он не отдает себе отчета, иначе своим глупым мыслям не поверил бы и сам. Кто вообще меня вызовет туда? И…и кто станет слушать показания непонятного человека? Он был явно не в своем уме, раз говорил мне что-то такое.

Это заставило меня отстранённо кивнуть ему несколько раз, чтобы не провоцировать. Вот только именно этот жест стал для него провокацией – рука из позы вырвалась молниеносно, и я не успела убрать лицо, оказавшееся скованным в его тисках. Он сжал пальцы на моем подбородке, давя ими на челюсть и тем самым заставляя меня клониться вниз и покачиваться от его движений.

Не так больно, однако синяки будут. Вырываться или плакать сейчас точно не следует. Ему это не понравится.

– Я не слышу тебя, – рычание на ухо.

Он даже наклонился, чтобы сделать это. Пальцы сомкнулись сильнее. Я вскрикнула.

– Как же ты меня раздражаешь, – усталое от него.

Почему я в этот момент вообще обращала внимание на его тон? Мысли крутились вокруг маленькой деревянной кроватки в углу, в которой по счастливой случайности никто сейчас не кричал, не плакал и даже не возился – Сонечка спала, будто спасая себя сама.

Действительно, а с такими родителями разве не начнешь спасаться самой? Даже если тебе всего несколько месяцев, и ты ещё практически младенец.

– И ты раздражаешь, и твой бывший урод, и твоя вечно орущая дочь, и Карина, которая придумала всю эту хрень! – он касался своим носом моего, когда выплёвывал все это, смотря в мои глаза.

Сердце было где-то в животе, пожирая меня изнутри. Боль, страх и ненависть – я словно копировала его самого сейчас, вот только всё это было причинено мне им, а не кучей людей, которых винил он в своём выборе.

– Вы все должны были сдохнуть, как и обещал мне брат, – выдал всех с головой Никита, – вытри свои гребаные слёзы, тупая идиотка! Ты должна была сдохнуть первой! Чего молчишь?

Руки судорожно стирали с глаз и щек слёзы, пока не успели набежать другие. Я держала рыдания в груди.

– Ты вернёшь Вадима, потаскуха! – заорал он, – мне плевать как, но ты сделаешь то, что я тебе сказал!

Послышался сперва всхлип из кроватки, а потом громкий плач – Соня проснулась, и я сразу же взяла себя в руки. Мне казалось, что убей он меня, я всё равно буду способна на защиту. Во мне резко появились силы, чтобы оттолкнуть его и прошипеть:

– Шаг к ней, и я тебя убью! – я не узнала свой собственный голос.

Никита пьяно рассмеялся, расставил руки, мол «И что ты сделаешь?». А после, даже не оборачиваясь, шагнул к дочери. Я практически запрыгнула на него, когда над головой послышался вой полицейских сирен, мой телефон затрезвонил, а мы с ним упали на пол. Никита оттолкнул меня, впечатав виском в угол дивана, а после поднялся и рванул на выход.

Я выдохнула лишь в тот момент, когда входная дверь хлопнула за ним о стену подъезда, вывернувшись полностью. В голове было мутно – всё плясало, играясь с оттенками жёлтого на стенах и потолке.

К дочери я практически ползла, только под конец пути поймав фокус и координацию. Пелёнку я меняла уже в нормальном состоянии, как и брала её на руки.

– Вася! – из прихожей в комнату вбежал Артём, – всё хорошо?

Он быстрыми шагами преодолел комнату, добрался пальцами до моего очевидно синего от гематом лица и остановился на улыбке.

– Пойдём, – хмуро выдохнул он, – когда вернётся, я его заберу. Но здесь оставаться на ночь небезопасно.

Я кивнула, взяла со спинки кроватки сухой тёплый плед и закутала Соню, понимая, что в подъезде будет прохладно. А мне и в самом деле нужно было обдумать всё и побыть в безопасности. Хотя бы одну ночь.

– Скорая? – поджал губы Тёма, дождавшись пока я сделаю шаг за ним.

Его глаза искали на моём лице серьёзные повреждения, выдавая беспокойство, которое он прятал за холодной маской.