Медичийские звезды

Анна осторожно сняла плащ, которым Массимо прикрыл тачку. На нее немедленно уставились два огромных напуганных глаза, и резко шевельнулся длинный полосатый хвост. На тачке стояла маленькая деревянная клетка, в которой скрючился небольшого размера очень странный и неведомый досель Анне зверек, которого окрестили как «ночной дух» – lemurеs. Рядом виднелась прозрачная стеклянная емкость с чем-то темным и плохо различимым в чадящем сумраке комнаты.

– Массимо, где тебе удалось его раздобыть?

Массимо повесил полотенце на шею и довольно улыбнулся.

Четырнадцать месяцев назад в порту Остии он пошептался с португальскими моряками, затевавшими опасное плавание на Мадагаскар. Вручив выданную ему синьорой Анной весьма внушительную сумму денег и совершенно не рассчитывая на успех, он больше года ожидал, удастся ли оправдать доверие, оказанное ему красивой хозяйкой сада при монастыре кармелитов. Это было его первое поручение, и синьора Анна смогла растолковать ему, насколько ей важно заполучить экзотического зверька к себе в лабораторию. Преодолев непростой путь от Остии до Рима и ухитрившись довезти лемура живым и здоровым, Массимо испытывал усталость и удовлетворение:

– Благодарение Богу, синьора Анна! Попутный ветер и его благословление помогли.

Словно вспомнив о своей нелегкой судьбе и, очевидно, устав от долгой дороги не меньше Массимо, лемур пронзительно заверещал, словно что-то объясняя или требуя от людей по меньшей мере должного снисхождения к своей персоне.

– Не беспокойтесь, синьора Анна, он совершенно ручной. Мы с ним подружились, пока ехали к вам из Остии.

С этими словами Массимо ловко открыл дверцу в верхней части клетки, и маленькое обезьяноподобное существо уцепилось за его куртку, как цепляется пятимесячный малыш за платье матери. Лемур с любопытством рассматривал Анну близко посаженными желтыми глазами. Массимо, осторожно придерживая зверька, вынул из кармана красное яблоко и передал Анне:

– Возьмите, синьора Анна. Он их очень любит.

Анна с улыбкой протянула лемуру спелый фрукт, и тот лихо вцепился в блестящую кожуру сначала пальцами одной, а затем и другой руки. Не дожидаясь особого приглашения или разрешения, он ухватил яблоко зубами, разбрызгивая сочную мякоть, и через мгновение от того остались только сладкие воспоминания.

– Ну, что ж. Пора за работу, мой ученый друг! – сказала Анна, повязывая поверх темного платья большой кожаный фартук.

Подав точно такой же Массимо, посадившему сразу же заверещавшего лемура обратно в клетку, она протянула руку к склянке с крышкой, также стоявшей на тачке сапожника. Повязывая фартук, Массимо огляделся. Ничего не изменилось в этом пристанище науки. Огромные пучки целебных трав развешаны над камином справа от двери. Сейчас в нем горел огонь, и трещали некрупные буковые поленья и вишневые ветки. Невысокий стол в центре небольшой комнаты уже готов для нового опыта: стояло несколько одинаковых склянок и реторт, и чадила маленькая бронзовая лампа с желтой свечой. Черные пентаграммы на левой от двери стене долго составляли загадку для Массимо, пока Анна не рассказала, что пять углов символа напоминают людям о пяти важнейших составляющих окружающего их мира: огне, воздухе, воде, земле и духе. И что стремящиеся познать созданный Богом мир должны признавать взаимосвязь этих пяти элементов.

Взяв в руки стеклянную емкость, Анна поднесла ее поближе к слегка чадившей лампе. В склянке сидел еще один гость с далекого Мадагаскара: ярко-красная надувшаяся жаба, равнодушно смотревшая вокруг круглыми желтоватыми глазами. «Ни дать, ни взять, помидор как он есть, – подумалось Анне, – только глазки таращит. Тоже ведь тварь божья. Но ничего не поделаешь. Придется…» Анна натянула на руки кожаные перчатки.

Она разумно относилась к тому, чем занималась в своей лаборатории, и помнила, чем заканчивались неосторожные опыты с чрезмерно яркими змеями, лягушками или жуками. Господь Бог позаботился о том, чтобы предупредить людей об опасности, которую таят все яркие цвета. Не позаботился он лишь о том, чтобы до конца защитить всех тварей от самого опасного создания на свете – человека.

Анна осторожно вытряхнула живой красный «помидор» на левую перчатку и мгновенно сжала ладонь, слегка придавив жабе небольшую плоскую голову.

– Массимо, скребок и склянку, – негромко приказала она.

Внимательно наблюдавший за ее манипуляциями сапожник моментально подал маленький металлический скребок и склянку со стола. Скребок Анна взяла в правую руку, оставив склянку в руке Массимо. Жаба сильно таращила глаза, но ни ярко-красный цвет ее кожи, ни круглый немигающий взгляд не мешали женщине делать свою работу: Анна аккуратно соскребала белую жидкость, вытекающую словно из-под покрова животного.

Получив восемнадцать капель в склянку, которую крепко держал Массимо, она чуть сильнее сдавила жабе голову. Когда та обмякла в ее руке, Анна, напряженно сжав рот, ибо это была самая отвратительная часть работы в лаборатории, осторожно поднесла жабу к буковым дровам и вишневым веткам и разжала руку, позволив огню жадно принять нового погорельца в горячие объятия. Туда же полетели и кожаные перчатки, тут же стянутые Анной. Отвернувшись к маленькому распятию, она перекрестилась и кратко прочитала молитву. Так ей велело поступать сердце, горестно сжимавшееся каждый раз после очередного жертвоприношения во имя и славу науки.

Наблюдая за ее действиями, Массимо вдруг с неприязнью осознал, что его новый друг, любитель яблок и обладатель полосатого хвостика, должен принять такую же мученическую смерть от рук самой прекрасной женщины на свете. Пораженный этой горькой думой, он посмотрел Анне прямо в глаза.

– Синьора Анна, – робко начал он.

Складка у рта Анны разгладилась.

Она часто размышляла о работе с живыми существами. Чтобы получить струю бобра ради приготовления склянки с духами, в доме Медичи убивали этих зверьков столь же безжалостно, сколь и хладнокровно. Анна же решила, что настало время попробовать другой метод. Необязательно убивать ядовитую змею, чтобы забрать у нее яд. Нужно лишь заставить божью тварь поделиться. Создать ей условия, в которых она выделит смертоносный нектар. Именно это она сейчас и изложила Массимо, с сомнением слушавшего и по—прежнему державшего склянку с жабьим секретом, уже сползшим на самое дно емкости.

– Поэтому, Массимо, я бы хотела поручить тебе эту важную миссию. Слушай же внимательно…

И Анна объяснила явно успокоенному сапожнику, что требуется сделать, чтобы получить от привезенной им обезьянки порцию пахучей жидкости в ту же самую склянку.

Надев новую пару кожаных перчаток и удостоверившись, что Массимо последовал ее примеру, она сама извлекла лемура из клетки и повернула спиной к помощнику. Анна привыкла к крепкому обращению со многими подопытными животными и посему, уверенно обхватив зверька, она слегка завела назад его маленькие, но такие цепкие ручки, и следила за тем, чтобы он не вздумал пустить в ход острые белые зубки, так молниеносно расправившиеся с яблоком.

Совладев со своей частью работы, получив от животного также ровно восемнадцать капель пахучей струи в склянку с жабьим секретом и приняв из рук Анны крайне перепуганного лемура, Массимо с облегчением выдохнул:

– Он ведь больше вам не понадобится, синьора Анна?

Отрицательно покачав головой, Анна тоже глубоко вздохнула.

– Массимо, прошу тебя принять мою благодарность и вот это…

Анна протянула сапожнику небольшой кожаный мешочек, едва брякнувший, до того туго он был набит монетами.

Массимо осторожно посадил беспокойного зверька в деревянную клетку и закрыл крышку. Лемур тут же вцепился пальцами в темные прутья и с опасением смотрел на двух людей, которые, обливаясь потом в этой маленькой душной комнате, равным образом ловко и аккуратно обращались с хрупким стеклом, мягкой кожей и живым огнем.

– Синьора Анна, благодарю вас, – с легким поклоном обратился он к ней, – нужен ли я вам сегодня еще?

– Массимо, благодарю тебя в ответ. Сегодня я справлюсь сама…

Юноша погрузил клетку на тачку и накрыл ее коричневым плащом.

– Синьора Анна, – в нерешительности начал Массимо.

– Слушаю тебя.

– Могу я задать один вопрос?

– Безусловно, можешь. Только ты понимаешь, что я могу и не ответить на него? – с легкой иронией улыбнулась Анна.

– Да, конечно. Но он меня очень волнует.

– Спрашивай, не волнуйся, – ласково ответила девушка.

– Вы, синьора, затратили столь большую сумму денег, чтобы раздобыть этих странных тварей. Под покровом ночи в полной тайне проделали столь странные действия.

– Боишься колдовства? – едва не засмеялась Анна.

– Нет, что вы, что вы, – замахал руками Массимо. – Просто огромные траты ради нескольких капель? И такая тайна, чтобы получить очередные мази, которые будут раскупать все жители города?

– Пойдем, я тебя провожу до ворот, а по пути кое-что расскажу, – Анна вступила на лестницу.

Массимо последовал за Анной. Женщина прислушалась к звенящей ночными цикадами тишине сада и осторожно открыла дверь маленьким ключом. Выйдя на свежий воздух и глубоко втянув в себя горячий и пряный аромат ночи, Анна огляделась. Тишина и бессмертие. Именно такое впечатление всегда производил на нее ночной монастырский сад. Ни звука. Да никто из обитателей этого дома и не нуждался в шуме, ибо благое дело требует благостной тишины.

– Видишь ли, милый Массимо, – заговорила шёпотом Анна, – лекарства, которые делают аптекари, если и помогают человеку сделать жизнь лучше, то только, когда ему плохо, и когда он их принимает. Но это все телесные болезни. Гораздо тяжелее болезни душевные. Из-за них мы совершаем поступки, которые приводят к весьма плачевным и нежелательным последствиям. Вот их мы лечить не умеем.

– Но разве церковь и Святое Писание не учат, как нужно жить, чтобы правильно поступать и избегать душевных болезней?

– Учат, безусловно, учат, – согласилась Анна. – Но если человек заболел, ему нужно помочь?

– Конечно!

– А как ты поможешь, если болезнь в нем есть, но не дала о себе знать?