Медичийские звезды

Массимо от удивления остановился:

– Никак.

– Пойдем, пойдем, – подтолкнула юношу Анна. – Так вот я и хочу найти способ распознавать такие болезни и лечить их.

За разговором они дошли до входа в сад. Внезапно повеяло свежестью, такой желанной после душного дня в каменных переулках Рима. Массимо с явным удовольствием подставил поднявшемуся ветру усталое смуглое лицо. Анна же взглянула в густое черно-синее небо над головой, и ей подумалось о том, как бы не помешал сейчас ее запыленным розам, радостно закачавшимся на призыв ветра, хороший дождь, с крупными каплями, но недолгий.

Так же бесшумно проводив ночного гостя и заперев огромную тяжелую дверь, Анна на несколько секунд прислонилась спиной к ее теплому резному дереву. Это далеко не конец. Впереди самое главное. Ей предстоит проникнуть в такие неведомые дали, что на мгновение стало трудно дышать. Не смея долее задерживаться, Анна вновь легко пустилась по песчаной дорожке, даже подмигнув в адрес невидимых стражей этих великолепных тропинок.

Окрыленная успехами, идеями и фантазиями, она даже не заметила, что, покидая с Массимо лабораторию, не заперла дверь, и что черная тень в низко надвинутом капюшоне, едва задев закачавшиеся и зашуршавшие ветки жасмина, быстро нырнула внутрь и бесшумно спустилась по одиннадцати тайным ступенькам. Ни Анна, ни Массимо не обернулись на звук зашелестевших кустов.

Возвратившись в лабораторию и отложив в сторону полотенце, которое она вручала Массимо, Анна задумалась, глядя на догорающие в огне перчатки. «Скоро полночь. Я должна успеть завершить начатое. Иначе в этом деле вообще не будет смысла».

Молча и сосредоточенно она приготовила и расставила на столе крошечные стеклянные емкости с жидкостями разных оттенков. Доподлинно известны лишь некоторые из компонентов ароматной смеси, приготовленной в ту жаркую римскую ночь, события которой еще только начинались… Химики, в чьи руки впоследствии попала склянка с ароматом, сумели распознать кориандр, цветок апельсина, плющ, бергамот, сандал, жасмин, ваниль, гвоздику, базилик, мускус, ландыш, лилию, календулу и, конечно, розу. Но при смешивании этих компонентов никому более не удалось воспроизвести то, что соединили белые руки зеленоглазой колдуньи из подвальной лаборатории при монастыре босых кармелитов июньской полночью тысяча шестьсот пятнадцатого года.

Обессиленно присев на грубый дубовый стул и закрыв усталые глаза правой рукой, Анна вздохнула. Привычное соединение нужных составляющих в правильной пропорции не могло так утомить ее. Но предстоящие события вызывали у нее, мало чего страшащейся в этой жизни, самый настоящий трепет.

Медленно подняв глаза, она увидела перед собой прибор, подаренный ей Дионизио. Весьма замысловатую конструкцию из веревочек, шариков, грузиков и шестеренок выполнил сын великого тосканца – Винченцо, с которым Дионизио был в дружеских отношениях. Надо сказать, что совсем недавно Галилео набросал чертеж этого устройства, который позволял отсчитывать число колебаний груза, подвешенного на нити, и, более того, совершать эти колебания весьма долго. Но заботы с книгой, интриги недоброжелателей и болезни, преследовавшие его всю жизнь, не давали возможности довести конструкцию до работающей модели. Винченцо попытался помочь отцу и весьма преуспел в этом. Но зная, как ревниво отец относится к тем, кто берет на вооружение изобретения без его ведома, и потому боясь отцовского гнева, сын никому не показывал конструкцию. Но натура свое берет, и однажды Винченцо не выдержал и предъявил модель Дионизио, которую тот оценил по достоинству как музыкант, увидев в ней прибор, позволяющий точно держать темп игры. По просьбе последнего они смастерили еще один прибор, который Дионизио вскоре и подарил Анне. Так, у Анны Стампи, хозяйки чудесного сада при монастыре босых кармелитов и аптеки, оказался уникальный хронометр, коим не располагал даже его изобретатель.

Обнаружив, что до полуночи осталось ровно десять минут, Анна поднялась со стула и подошла к дотлевающему камину. Отодвинув в сторону седьмой от верхнего левого угла камина подкопченный камень, она осторожно вынула большого размера книгу в черном кожаном переплете. Камин был небольшой, и пространство рядом с ним ловко использовалось Анной как надежное место хранения.

Будучи чрезвычайно сконцентрированной на предстоящей трудной работе, она не замечала скрючившейся в сумраке коридора, ведущего от лестницы в ее тайную лабораторию, тени человека, который сейчас осторожно вытянул шею и всматривался во все производимые ею манипуляции. Он каждую минуту был готов бесшумно припасть к каменному полу в самом темном углу и замереть на месте, но сейчас соглядатай сумел даже отсчитать точное число камней до тайника возле камина.

Установив склянку с готовым ароматом посредине стола и убрав с него абсолютно все остальное, Анна зажгла по углам комнаты четыре свечи красного цвета, водрузив пятую на стол для освещения страниц книги, которая теперь лежала на краю стола. Она не смела обратиться к распятию перед действом, которое ей предстояло совершить, поэтому просто опустилась на колени перед столом, сосредоточенно и очень глубоко вздохнув еще раз, прошептала слова молитвы и раскрыла книгу. Пламя свечей слегка вздрогнуло, когда прошелестели перелистанные Анной страницы. Она ощутила жар, исходящий от сего фолианта.

Чуть склонив голову и вытянув руки вдоль книги по направлению к приготовленной ею склянке, Анна начала негромко читать вслух. Постепенно вокруг стали нарастать и плясать бесформенные, чудно-зловещие красноватые тени. Однако же Анна не обращала внимание на то, что творилось в лаборатории. Она по очереди открывала фарфоровые баночки, пузырьки из зеленого муранского стекла, мешочки из грубой ткани или шелка, добавляя их содержимое в заветную склянку из бемского стекла.

Тени плясали и корчились вокруг нее, и, освещенная теплым розовым светом, хранительница аптекарских традиций была как никогда хороша. Зеленоватые глаза, обращенные к книге, были слегка опущены, каштановые волосы сами собой сползли на плечи, как сползло с ее плеч темное платье. Стоя на коленях перед столом, она слегка касалась его грудью, подрагивавшей от волнения и жара. Внезапно красные тени заметались перед ее глазами в бешеном хороводе. Это знак. Ее мольбы услышаны. Анна взяла в руки приготовленное ароматное зелье и осторожно вынула пробку. Разнесшийся по комнате аромат быстро смешался с запахом трав на стенах и свечного воска. Девушка поднялась на ноги. Резко и сильно закрыв склянку пробкой, она внезапно дунула. Свечи моментально погасли и прекратили неистовый танец теней, сопровождавших сей поистине колдовской обряд. Если бы вы зашли в эту комнату и зажгли простую белую свечу, вы бы обнаружили, что лаборатория пуста.

Воздух в подземной лаборатории очистился сквозняком, проникшим в раскрытую Анной дверь, и наполнил темноту лестницы, коридора и комнаты настоящей ночной свежестью, принесенной ветром с самого побережья. Анна благоразумно затушила все факелы. Ни к чему постороннему люду видеть огонь в подвале монастыря за полночь.

Она слегка зажмурилась. Все удалось. Ей всегда все удавалось, пусть и нелегким трудом, который истинные ученые не признали бы за нечто серьезное. Анна зажгла белую свечу возле двери, капнув на нее две капли масла лаванды. Скоро придет он. И встретить его должно во всеоружии, когда важны любые мелочи и детали. Особенно это необходимо, когда твой любимый – музыкант, человек страстный и нежный, живущий скорее образами. И ласковый, обволакивающий запах лаванды встретит его и настроит на нужный лад. Отвлечет от того дурного, с чем его мятущаяся и живая душа могла столкнуться за долгий и трудный жаркий день. Ему нужны успокоение и уют. И ее любовь.

Анна посмотрела на хронометр. Полночь! Проведя рукой по шее и волосам на затылке и не удержавшись от короткого радостного вздоха, она вышла в сад, только слегка притворив за собой дверь, чтобы ветер не загасил свечу, чей манящий огонек осветит им путь в лабораторию. Легко ступая по песчаной дорожке к двери на улицу, она увидела, что ветер принес с собой не только свежесть, прохладу и спокойствие ночи, но и сообщил особую темноту небу, придав тот иссиня-серо-черный вид, который предваряет самые страшные римские грозы, случающиеся летом не так уж и редко.

Погруженная в радостные мысли от предвкушения встречи, она снова не обернулась на легкий шорох возле куста жасмина, хорошо маскирующего дверь в лабораторию. Некто, чья тень так нагло мелькнула в мерцании оставленной Анной свечи у входа, осторожно, будто прекрасно зная сад и ориентируясь в нем ночью так же великолепно, как и днем, украдкой покинул лабораторию и свернул из-за кустов жасмина налево, словно зная, что там растет первое из так любимых хозяйкой сада персиковых деревьев, за которым можно безопасно укрыться в густом мраке ночи.

Снова отперев дверь большим ключом, Анна нежно улыбнулась и зажмурилась. Ночь освежила ее, а поднявшийся с новой силой ветер наполнил верой и надеждами.

– Ветры вы ветрующие, – прошептала Анна, вглядываясь в чернеющую мрачность неба, густо покрытого тучами. – Принесите нам милость, а не гибель. Мир, а не разрушение. Любовь, а не ненависть…

Однако тут же она испытала постепенное нарастание тревоги, непонятной и пугающей тоски и даже страха.

«Что же это со мной?» – с трудом восстанавливая дыхание, спросила Анна у самой себя. И поняла, что не может дать ответа.

Ее тягостные размышления прервались, когда она ощутила на себе горячее дыхание и крепкие руки Дионизио, буквально возникшего перед ней из темноты улицы. Анна не сразу смогла разглядеть его лицо, до того неузнаваемым и чужим оно вдруг стало. Схватив ее за руку, он с силой увлек Анну в сад и навалился на дверь, стараясь поскорее захлопнуть. Анна же сумела несколько взять себя в руки, поэтому она вывернулась из крепких объятий своего возлюбленного и ухитрилась даже удержать дверь от резкого и грохочущего стука, с которым та желала привалиться к стене. Рассудок моментально подсказал, что произошло нечто из ряда вон выходящее, и что сейчас нужно трезвое рассуждение и не менее трезвое поведение, поэтому в который раз за сегодняшний вечер заперев дверь на ключ и хладнокровно спрятав его в карман, она вложила руку в ладонь Дионизио и приблизила лицо к его голове.

Еле слышным шепотом Анна прошелестела:

– Что?

Дионизио поднял на нее тяжелый и отчаянный взгляд. Это был взгляд затравленного охотниками волка, который чувствовал неумолимое приближение смерти и пытался хотя бы на мгновение оттянуть тягостный миг:

– Синьор Галилей в опасности!

В этот момент ветка персикового дерева едва качнулась, словно с него вспорхнула небольшая птица, но так уж развивались события этого вечера и ночи, что никто не мог предугадать присутствия соглядатая во мраке сада, и поэтому легкие ночные шорохи так и остались для всех непознанными.

Анна вопросительно смотрела на Дионизио, зная, что на него не стоит оказывать давление, что он соберется с мыслями и даст ответы на все вопросы. Поэтому она лишь взяла обе его руки в свои и крепко сжала, продолжая внимательно вглядываться в его искаженное болью лицо.

– Письма… Письма… – от волнения тяжело дышал Дионизио. – Письма синьора, о которых я говорил тебе! Но они все знают! Меня ищут! Я не понимаю, – продолжал он, отпустив ее руки и сцепив свои перед собой в судорожном рукопожатии, – как они пронюхали, что письма хранятся у меня?! Мне с таким трудом удалось вырваться из-под их наблюдения. Весь день я ощущал на себе чей-то тяжелый взгляд. Это были они!

Анна постепенно стала понимать, что произошло с ее любимым. Он мог и не пояснять, кто скрывался под именем «они». Анна задумчиво смотрела на переносицу Дионизио: «Шпионы Его Святейшества. Эти пойдут на многое, чтобы завладеть любыми бумагами синьора Галилея, заставить его молчать в угоду Папе и всей нашей Матери Церкви…» Снова посмотрев Дионизио прямо в глаза, Анна спросила:

– Где же сейчас спрятаны эти письма?

И в тот же момент буквально лишилась дара речи, когда музыкант осторожно извлек из-за пазухи длинный свиток, перевязанный веревкой и протянул ей:

– Нигде не спрятаны… Я не успел, просто не успел этого сделать, – отчаянно прошептал он, ища безумным взглядом ее привычно ласковый и нежный ответ.

– И эти списки…

– Нет!!! Нет же! Это не списки! Это оригинал письма, который ищут кардиналы инквизиции!

Дело принимало совершенно новый оборот. В руках у Дионизио находились настоящие, руки Галилея документы. И этими бумагами мечтали завладеть Его Святейшество и иже с ним. И тогда синьору Галилею могут помешать не только вести важнейшую работу, но и помешают самому его существованию. Анна ощутила вдруг холодок, пробежавший по спине, как быстроногая ящерица в жаркий день может проскользнуть по лежащей на траве руке отдыхающего человека.

– Более того, – продолжил, оглядываясь, музыкант, – здесь еще донос членов «Голубиной лиги» на кардинала Беллармино!

Снова посмотрев любимому прямо в измученные страхом и болью глаза, Анна вдруг нежно улыбнулась ему и произнесла шелестящим шепотом:

– Эти письма необходимо спрятать.

Словно попав под ее гипнотическое воздействие, Дионизио кивнул, не отрывая взгляда от Анны:

– Спрятать…

– Немедленно спрятать, – настойчиво повторила она.

– Да, да, да… спрятать…

Взяв его за руку, Анна властно, но очень осторожно увлекла Дионизио в сторону жасминового куста. Она старалась шагать как можно тише, ибо уже полностью овладела собой, и, к тому же, предстоящие события взволновали ее, заставили напряженно работать мозг и хладнокровно искать решение. Вместе они вошли в дверь, и на фоне трепещущей свечи несколько секунд были видны два их силуэта в дверном проеме. Дверь медленно закрылась, и в тишине сада чуть слышно раздался осторожный двойной поворот ключа.

Слегка подрагивая от внезапно охватившего его нервного возбуждения, человек в капюшоне, чья тень сегодня стала мрачным сопровождающим Анны, все же бесшумно вышел из-за дерева. Не спеша двигаясь вдоль стены монастыря, он ощупью добрался до нужной двери, ключ от которой на длинной серой веревке тут же вынул из-под своего камзола.

Уверенно и привычно отперев знакомую дверь, шпион в плаще медленно запер ее, оказавшись в помещении аптеки, перевел дух и стал размышлять о том, свидетелем каких событий он только что так успешно и удачно стал. «Письма они спрячут у нее в лаборатории. Она сама так сказала. Все складывается просто великолепно». И, насмешливо улыбнувшись, нежелательный ночной гость так же хладнокровно отпер дверь аптеки, ведущую на улицу и очень спокойно закрыл ее на тот же самый ключ, висевший под камзолом.

* * *

Ольги на месте уже не было, посетителей тоже. Денис и Антон Семенович сидели на диване, слегка отвалившись к спинке, и смотрели в разные стороны.