Сшитое лицо

– Нет! Зачем? Бежим вместе! – воскликнула она и, вернувшись к нему, схватила его за руку. Испуганными глазами она взглянула ему в лицо, стараясь понять, что он задумал. В порыве волнения Бэркэ сжал её руку и прижал к своей груди.

– Нет. Беги. Я должен остаться.

– Зачем?!

–Я должен рассчитаться с ними, – твёрдо произнёс Бэркэ.

– Нет! Прошу тебя! Пожалуйста, бежим вместе!

– Нет…

–Они убьют тебя!

– Не беспокойся за меня. Жди у реки.– Бэркэ попятился,– Я догоню. Обещаю!

Айыына еще некоторое время пыталась уговорить его, но Бэркэ, мотнув головой, отступил назад. Поняв по выражению его лица, что он не изменит своего решения, Айыына с тревогой в сердце сдалась. Улыбнувшись краем рта и взглянув напоследок ей в лицо, Бэркэ отвернулся и, пригибаясь к земле, двинулся обратно к пещере. Айыына бросилась прочь с тропы и, несколько раз обернувшись, исчезла в сером сумраке.

Бэркэ быстро обследовал окрестности и, заметив возвышавшуюся над тропой горбатую скалу, взобрался наверх и укрылся среди камней. Вход в пещеру с этого места хорошо просматривался. Время застыло, рука Бэркэ коснулась рукояти топориков, словно проверяя, на месте ли они. Стояла жуткая тишина, и лишь изредка, в невидимом с этого места, укрытым серым туманом лесу, переговаривались пичужки.

Он услышал их задолго до того, как увидел. Прислушиваясь к тишине, они быстро продвигались по тропе между скал. Вооруженная пальмами и копьями четверка вдруг остановилась. Бэркэ услышал тихий спор, но слов не разобрал из-за расстояния. Процессия, немного растянувшись по тропе, продолжила движение, приближаясь к нависшей над тропой скале. Бэркэ приготовился. Все они должны были пройти прямо под ним. Он замер в ожидании, прижавшись спиной к промерзшей за ночь холодной скале.

«За моих друзей… Духи, дайте мне силы…» – прошептал он в волнении.

Пропустив троих и дождавшись, когда замыкающий, оказавшийся мясником, поравняется с ним, Бэркэ, сжав оружие, прыгнул. Подмяв под себя старика, он рубанул его под основание затылка топориком. Тройка, в испуге присев, обернулась на шум. Жертва, коротко вскрикнув, медленно вытянулась на земле. Перехватив второй топорик, Бэркэ тут же запустил его в ближайшего шитолицего, замершего в испуге с открытым ртом, в котором отсутствовала добрая половина зубов. Тот с похвальной проворностью, изогнувшись, увернулся от летящего в него топорика, но стоящий следом соплеменник не успел среагировать: бешено вращаясь, смертельный снаряд с глухим звуком воткнулся ему в лицо. Он, хрякнув, выпустил из рук оружие и, изогнувшись, завалился назад. Бэркэ присел, вырвал котокон из ослабевших рук лежавшего перед ним противника. Схватив его обеими руками за рукоятку и выставив вперёд, он заскользил по тропе навстречу увернувшемуся от топорика беззубому бойцу. Тот, что-то испуганно выкрикнув, растерянно ткнул в него выставленной вперёд пальмой. Отбив её скользящим ударом и уйдя вправо, Бэркэ без замаха на развороте полоснул врага по бедру. Тот, охнув, схватился одной рукой за потемневшую штанину и качнулся, пытаясь сохранить равновесие. Бэркэ, не оборачиваясь, пустился дальше по тропе – навстречу последнему, четвёртому противнику. Тощий и сутулый, с остатками поседевших волос вокруг лысины, мужчина в потрепанной лосиной дохе атаковал его выставленным вперёд копьем, но Бэркэ отскочил назад. Противники закружили, пытаясь достать друг друга. Шитолицый, чьё изукрашенное татуировками лицо исказила гримаса ненависти и страха, попытался тычковыми ударами достать ловко уворачивающегося Бэркэ. Зазвенел металл встречающегося в воздухе оружия. Бэркэ, оскалив зубы, перешёл в атаку, увенчавшуюся успехом: рука шитолицего окровавилась в локте и бессильно повисла. Он попытался отражать удары, держа копье одной рукой, но не преуспел в этом. Бэркэ с яростью обрушил на него каскад ударов котоконом, и вскоре красное от крови оружие замерло в воздухе над поверженным телом. Перед смертью шитолицый что-то надрывно крикнул, зовя на помощь. Через мгновение свет угас в его глазах. Бэркэ, шумно дыша, с отрешённым лицом застыл над испустившим дух врагом. Оглянувшись и найдя взглядом оставшегося, раненого в бедро беззубого, Бэркэ зашагал к нему с неумолимостью смерти. Капли крови, забрызгавшие его мрачное лицо со шрамом, превратили то в подобие маски. Неожиданно в лесу раздались крики, и Бэркэ, обернувшись, увидел, что по тропе из тумана к ним быстро приближаются два новых противника. Он разглядел, что они оба совсем молоды, – его ровесники. По веснушчатому лицу он узнал одного из них, – Туктуни, вспомнил он имя. Склонившись над мертвым телом, Бэркэ вытер об него меч, и перехватив его, двинулся навстречу новым противникам.

Увиденное шокировало их: соплеменники, которые были живы минуты назад, лежали без движения. Их раненый сородич, держась за бедро, что-то надрывно крикнул им. Они, выставив оружие перед собой, начали обходить с разных сторон возникшую перед ними из обрывков серой мглы тёмную фигуру. Приблизившийся первым шитолицый в белой, полинявшей дохе, перехватив копьё, с криком бросился на Бэркэ. Тот устремился ему навстречу, ускорился, увидев впереди на земле большой пень, с разбега оттолкнулся от него и взмыл вверх. Отбив в воздухе выставленное копьё, он обрушился на врага, и они оба, упав на землю, покатились по ней. Бэркэ почувствовал, что при падении разодрал губу, но тут же вскочил, в прыжке ушёл от кинувшегося к нему Туктуни. И чудом избежал удара: пальма противника срезала прядь волос с его головы. Извернувшись, Бэркэ рубанул врага по оказавшейся рядом пятке и отпрыгнул в кувырке в сторону. Раздался вопль, и раненый, не удержав равновесие, завалился на бок, впечатавшись в корень стоящей рядом сосны. Упав, он неловко забарахтался, пытаясь одновременно встать и зажать в руке кровоточащую лодыжку. Бэркэ успел отбить копье воина в белой дохе и вскользь достал кончиком котокона его запястье. Противники на некоторое время замерли на месте. Туктуни, шипя от боли и злости, сумел подняться, но едва удерживал равновесие, чтобы не упасть. Попробовал ступить на ногу, – и, охнув от боли, зашатался. Бэркэ, сделав два быстрых шага назад, сильным ударом выбил из его рук пальму, сделал оборот на месте и описал клинком быструю смертоносную дугу. Из горла противника пробились красные капли, затем кровь хлынула струей. Туктуни с вытаращенными глазами схватился за шею, его ноги подкосились, и он завалился на спину.

Бэркэ с выставленным вперёд котоконом начал сближаться с противником в белой дохе. Тот с испуганным выражением лица, не выпуская копья, пытался остановить фонтанирующую из задетой на запястье аорты темную кровь. Его лицо побледнело. Он попятился от подступающего Бэркэ; в отчаянии здоровой рукой метнул в него копье и, повернувшись, бросился бежать. Бэркэ небрежно отбил копье, в нерешительности остановился. Противник, на бегу придерживая раненую руку, вскоре скрылся среди деревьев. Оглядевшись, Бэркэ обнаружил, что он остался один. Кругом лежали бездыханные тела врагов. Они заслужили смерть, сказал он себе, вспоминая мертвые головы в пещере, Бузагу и Толбочоона. Он вытер окровавленный рот и сплюнул. Раненого в бедро воина на тропе не оказалось. Бэркэ, присев, снял с ближайшего тела лук со стрелами.

«Айыына! Надо найти ее!» – тревога о девушке охватила его, и он, оглядевшись напоследок, скрылся в сумрачном лесу.

Глава 20. Призрак в тумане

По туманному лесу мчался не человек, а настоящий лесной дух, и ярость в его сердце была так велика, что он не страшился ни усталости, ни тягот. Лавируя между деревьями и стараясь не издавать шума, Бэркэ тёмным, вооруженным до зубов призраком скользил по лесу. Лицо его побурело от засохшей крови убитых им людей и напоминало какую-то жуткую маску. Временами он останавливался, на секунду замерев, и прислушивался к тишине. Небо было все так же скрыто туманом, в воздухе ощущалась сырость. Густая дымка скрыла от глаз все, что было на расстоянии броска камнем. Бэркэ утешил себя мыслью, что такой же туман затрудняет путь и шитолицым.

Приступ ярости, требующей немедленной мести, безраздельно овладевщей им в пещере, прошёл. Он понимал, что частично расправился с убийцами своих друзей, но есть ещё та, которую он должен уберечь – во что бы то ни стало! Он вспомнил прикосновение горячих рук девушки, её лицо, представшее перед ним в немой мольбе. Ему нестерпимо захотелось увидеть Айыыну, сказать ей слова утешения, успокоить. Вскоре, добежав до речки, он внимательно осмотрел берег и обнаружил на песке следы. Они были совсем свежие. Одна часть их, направившись к мелководью, прерывалась у реки, другая шла вдоль берега. Бэркэ с нарастающей тревогой пытался понять: переходила ли Айыына речку или двинулась по этому берегу? Время торопило – ему надо было разыскать девушку до того, как её найдут Хонгу и Онгонча.

Все же решившись, он пересёк речку, перейдя по мелководью на другой берег. Осмотрев следы там, он обнаружил нечеткий отпечаток ноги, но больше ничего не увидел. Берег был скалистый и усыпанный камнями. Бэркэ поднялся по обрыву и, укрываясь за стволами растущих на высоком берегу деревьев,  крадучись двинулся вверх по течению. Местами он видел примятую траву и загнутые ветки кустарника: кто-то проходил здесь, но кто – было непонятно. Пройдя некоторое расстояние, он вдруг замер на месте. Было ли неясное движение впереди, у того большого пня?! Или ему показалось? Нервы на пределе, может, померещилось? Не отрывая взгляда от того места и держа наготове лук, Бэркэ осторожно продвинулся на несколько шагов вперёд.

– Айыына? – негромко позвал он.

Никто не отозвался, и Бэркэ тронулся было дальше, но тут же замер. Слева, со стороны густо поросшего молодого ельника он услышал едва различимый шум, как будто что-то шаркнуло по коре дерева. Некоторое время он стоял, не шевелясь и прислушиваясь. Справа доносился шум речки, где-то перекликались птички. Теперь впереди раздался отчетливый треск сучка! Бэркэ, натянув лук, бросился вперёд. Лавируя между деревьев и оглядывая взглядом окружающий лес, он успел заметить мелькнувший между стволами сосен силуэт человека. Враг! Не останавливаясь, он ускорил бег, пытаясь сократить расстояние. Вдруг на бегу он отчетливо услышал, как слева, в том злополучном ельнике, щелкнула костяная пластина, и в кувырке ушёл вниз. Стрела прогудела над ухом и с дребезжанием воткнулась в ствол стоящего рядом дерева. Тут же вскочив, краем глаза Бэркэ заметил закачавшиеся слева верхушки молодых елей. Пустил туда наугад стрелу. Мимо! Чуть левее пущенной стрелы на просвет выскочила девушка. «Ичин!» – вспомнил Бэркэ имя шитолицей. Быстро натянув лук, она пустила следующую стрелу, но Бэркэ успел укрыться за стволом дерева, и смерть пролетела мимо. Бэркэ кинулся было к Ичин, но теперь спереди щелкнула пластина! Бэркэ, за мгновение до этого успевший увидеть нового стрелка, неловко попытался увернуться от стрелы – но нет! Тупой удар в спину заставил его покачнуться, однако боли он не почувствовал. «Попала в колчан!» – успел обрадоваться Бэркэ и, обернувшись, бросил своё тело в направлении второго стрелка. Он был ближе, чем девушка, и сначала следовало разобраться с ним! Большими скачками через поваленные деревья и кочки Бэркэ быстро сокращал расстояние. Пока он видел двух противников, и разделаться надо было быстро с каждым по отдельности. Краем глаза он заметил, что мелькающая среди деревьев фигура Ичин движется параллельно его пути. Совершая обманные финты, он на бегу лихорадочно просматривал окружающее пространство, но никого, кроме этих двоих, не заметил. Расстояние между ним и вторым противником сократилось, и Бэркэ опознал в нем Онгончу.

– Не стой! Не стой! – услышал он крик Ичин, предупреждающей Онгончу.

На бегу, краем глаза он успел заметить как девушка в прыжке взмыла над кустами и, повиснув в воздухе, пустила стрелу. Он едва успел на бегу затормозить и откинуться назад. Стрела прогудела перед его носом, обдав потоком воздуха. Он тут же рванул вперёд. Вскоре бегущий Бэркэ и выступивший из-за дерева Онгонча оказались друг перед другом на расстоянии двадцати шагов, и оба натянули луки. Таш! Звуки защитных пластин слились в один хлопок. Мимо! Оба противника увернулись от просвистевших стрел. На бегу отбросив лук и ускорившись, Бэркэ выдернул из-за спины оба топорика. Онгонча, также отбросив лук, схватился за воткнутое рядом в землю чёрное копьё! «Ну да, куда без него! – мелькнула у Бэркэ мысль. – То-то он стоял на месте!». Противники сблизились. Бэркэ, на бегу кинувшись вправо, обманным движением ушёл влево и, в прыжке отбив выставленное копье одним из топориков, вторым попытался достать противника по руке. Опытный Онгонча увернулся и сам перешёл в атаку. Оба бойца закрутились, ищя брешь в обороне противника – проворство юности против убийственного опыта. В укрытой туманом лесной тишине раздался звонкий перестук топориков и копья. «Надо быстро с ним покончить! Скорее! Пока он один!» – лихорадочно думал Бэркэ, пытаясь достать противника.

– Окко! Окко! – с каждым ударом подбадривая себя возгласами, Онгонча всё внимательнее следил за крутившимся вокруг него Бэркэ широко раскрытыми, словно удивленными глазами. Пытаясь, в основном, защищаться, Онгонча в один из моментов пропустил ближе поднырнувшего под копье молодого воина. Топорик Бэркэ глубоко вонзился в мох, срубив Онгонче пальцы левой ноги. Вскочив на ноги, Бэркэ готов был нанести вторым топориком удар по голове, но отпрянул в прыжке назад. Перед его лицом просвистела стрела, пущенная оказавшейся рядом Ичин.

– Вставай! Вставай! – отчаянно крикнула она Онгонче, который, зарычав от боли, все же не выпустил копья и, пытаясь отползти, выставил его в сторону Бэркэ. Лицо его исказила гримаса страдания, он ерзал по земле, сдерживая глухой стон. Ичин в отчаянии пустила ещё одну стрелу, но Бэркэ, извернувшись, отбил её топориком!

– Вставай! – гневно крикнула девушка соплеменнику, отступая от приближающегося к ней Бэркэ.

В её колчане осталась последняя стрела, и, натянув лук, она кружила по поляне, стараясь, чтобы между ней и Бэркэ находился лежащий Онгонча. Бэркэ, внимательно глядя на натянутый лук и боясь пропустить момент выстрела, осторожно следовал за ней по кругу, не приближаясь к крутящемуся на месте Онгонче. Наконец, совершив несколько обманных финтов, Бэркэ сблизился с поднявшимся на одно колено раненым врагом. Отбив в сторону копье, он замахнулся топориком. Не выдержав, Ичин, ругая неловкого Онгончу, пустила стрелу. Ожидавший выстрела Бэркэ увернулся, но стрела все же задела его вскользь – оцарапала бок и улетела в сторону, выдрав кусок кожи. Охнув от боли, он невольно согнулся, но тут же, кинувшись вперёд, рубанул сверху открывшееся плечо Онгончи. Отпрыгнув от вскрикнувшего противника, Бэркэ добавил ещё один удар ему по рёбрам. Выдернув топорик из скрючившегося тела Онгончи, он бросился к оказавшейся без оружия Ичин. Отбросив бесполезный лук, та, в ярости вскрикнув от бессилия, бросилась в лес. Бэркэ на бегу подхватил с земли лук и кинулся через кусты за ней вдогонку. Резко затормозив, присел на одно колено и выпустил стрелу, выхваченную из висящего на спине колчана. Ичин, услышав на бегу щелчок пластины, в кувырке ушла вбок, и стрела пролетела мимо.

– «Онгонча никуда не денется, надо догнать эту бестию!» – мелькнула мысль, и Бэркэ вновь бросился за ней. Он видел мелькающую среди деревьев спину убегающей девушки и определил по просвету в лесу, что она движется к речке. Добежав до края скалы, Ичин резко остановилась и, обернувшись, гневно выкрикнула:

– Ты стреляешь так же неумело, как и бегаешь! В вашем роду все такие неумехи?!

Громко рассмеявшись, она повернулась и с короткого разбега сиганула со скалы головой вниз.

Взбежав через секунду на опустевший уступ, Бэркэ посмотрел вниз. Высота обрыва, нависшего над рекой, составляла около пятнадцати метров; глубина воды внизу была достаточной для прыжка. Некоторое время он с луком наготове наблюдал за поверхностью воды, но девушка не появлялась. Наконец, вдали, ниже по течению, на слишком большом для лука расстоянии, на поверхности воды показалась голова Ичин. Бэркэ услышал отдаленный насмешливый крик, но слов не разобрал. Быстрое течение реки уносило девушку, и вскоре она скрылась за поворотом.

Невольно восхитившись беглянкой, Бэркэ покачал головой и бросился назад в лес. Онгонча лежал на том же месте, откинувшись на спину. Тяжело дыша, с выступившей на лбу испариной, он смотрел на небо, и даже не повернул головы к тихо подошедшему к нему Бэркэ. Темное пятно расползлось на мху рядом с его телом. Бэркэ, с ненавистью глядя на умирающего врага, подобрал лежащее рядом чёрное копьё. Он осмотрел лезвие и украшенное резьбой древко. «Оно убило Бузагу»,– сжав зубы и зажмурившись, с болью в сердце вспомнил Бэркэ. Он схватив обеими руками копье за древко, переломил его о колено и бросил половинки к ногам шитолицего. Онгонча, не замечая ничего вокруг, все также пялился в небо, тяжело дыша. Бэркэ, подойдя к нему, взглянул на его лицо и сел ему на грудь. Покопавшись за пазухой, он вытащил подаренный когда-то Толбочоону костяной амулет. Держа за шнурок, он склонившись, приблизил его к лицу раненого.

– Ты помнишь его? – тихо спросил он. – Ты помнишь?! Отвечай! – сорвавшись на крик, Бэркэ другой рукой схватил Онгончу за волосы и встряхнул его.

Онгонча, не глядя на амулет, нашёл глазами Бэркэ и вдруг зашёлся в хриплом смехе. Застонав от боли, он, шумно дыша, все же пытался смеяться, и наконец прохрипел:

– Зачем? Зачем мне всех их помнить?

Бэркэ с перекошенным от ярости лицом выхватил из-за спины топорик, и, занеся руку для удара, замер над продолжавшим смеяться Онгончой. Секунды шли, Бэркэ вглядывался в бессмысленные глаза Онгончи, пытаясь понять его. Голова вдруг стала пустой, рука с дрожащим в воздухе топориком опустилась на землю. Накатила дикая усталость и отрешенность от происходящего. Без сил поднявшись, Бэркэ попятился от умирающего. Глаза Онгончи обратились к нему, но он ничего не видел. Словно пьяный, Бэркэ подобрал оружие и двинулся к реке. Ни разу не оглянувшись, он исчез между деревьев. Дойдя до обрыва над речкой, прислонился к стоящей на краю сосне, и устало выдохнул. Прохладный ветерок на открытом месте приятно освежил его. Пробив сгустки тумана, солнечный луч осветил скалу и стоящую на ней человеческую фигуру.

«Айыына. Где же ты?» – с тревогой подумал он, оглядев скалы и берег под ними. Держась за деревья, двинулся по краю скалистых уступов вдоль реки. Пройдя некоторое расстояние, Бэркэ в порыве отчаянии стал звать ее:

– Айыына!

Глава 21. Поединок

Утренний лес был сплошь укутан густым туманом, Айыына неслась между деревьев, как ей казалось, к речке, но той все не было. Через некоторое время решив, что она взяла слишком вправо, девушка повернула налево – но лес стал ещё гуще. Она помнила, что, когда их пленными вели от речки до пещеры, расстояние было не таким большим. В смятении бросилась в обратную сторону и вскоре поняла, что заблудилась. Помня, что в том месте, где их высадили из лодки, речка была мелкой, и там шумел перекат, Айыына, замирая на месте, прислушивалась к звукам, но слышала только редкое щебетание мелких птиц. Вскоре лес посветлел, но туман по-прежнему окутывал его, в некоторых местах разрываясь на клочья от еле заметного ветерка.

Айыыне вдруг захотелось вернуться. Переживая за Бэркэ, она вдруг начала винить себя, что бросила его, не уговорив бежать вместе: «Зачем он остался? Зачем я бросила его? Надо было остаться с ним, быть вместе! Как он там сейчас? Зачем я послушалась его?» В охватившем ее волнении она некоторое время брела в туманном лесу, не разбирая дороги.

Перейдя через небольшую сопку и спустившись вниз, она обнаружила тихо журчащий ручей. Он был почти не виден за густым кустарником и стволами упавших деревьев. Пройдя некоторое расстояние вдоль него, девушка вдруг с радостью услышала впереди едва различимый шум большой воды. Побежав вперёд, она увидела за поредевшими деревьями просвет и вскоре оказалась на краю скалы, нависшей над бегущей далеко внизу быстрой водой. Здесь, на высоте, туман окутывал ее серыми клочьями. Она почувствовала себя бесконечно одинокой, стоя здесь над рекой. Высота была приличной, и, испытав легкое головокружение, Айыына с опаской подалась назад. Противоположный берег был так же высок и возвышался над водой причудливыми выступами покрытых мхом рыжих скал. Она догадалась, что вышла к речке совсем в другом месте. Подумав, пошла влево, как ей показалось, в обратную сторону.

Через некоторое время на её пути образовался распадок, густо поросший большими елями, и, цепляясь за колючие ветки, она спустилась вниз, к реке. Пройдя вдоль берега, набрела на тихую заводь с водоворотами. Склонившись, напилась воды и смочила взмокшие от пота лицо и шею. От воды тянуло прохладой и свежестью. Поправляя слипшиеся на лбу волосы, Айыына подняла голову и с ужасом увидела зверя, стоящего от неё в десяти шагах. Чёрная псина, любимица Хонгу, застыла на камнях, вывалив язык и шумно дыша. Встретившись взглядом с испуганной девушкой, она опустив голову и, прижав уши, медленно оскалила клыки и тихо зарычала. С колотящимся сердцем Айыына медленно поднялась и, не отрывая взгляда от собаки, начала пятиться назад. Она сделала два шага назад, как вдруг кто-то обхватил её сзади, зажав рот. Она забилась, пытаясь вырваться, но тщетно – крепкие руки сжали её, затрудняя дыхание.

– Тихо, птичка. – раздался голос Хонгу.

Айыына дернулась, но он, заломив ей руку, схватил её ещё крепче.

– Не дергайся. Послушай… – Хонгу и обездвиженная Айыына замерли на месте. Сквозь шум бегущей в потоке воды ниже по течению послышался отдаленный крик. Он повторился, и она узнала его. Это был Бэркэ. Хонгу медленно убрал руку и прошептал на ухо дрожащей девушке. – Слышишь? Тебя зовут…

Она замерла в волнении. Крик Бэркэ раздавался откуда-то сверху.

–Ну что, Айыына, если зовут – надо идти…

Хонгу крепко схватил вскрикнувшую от боли девушку за волосы и потащил её за собой вдоль берега.