Сшитое лицо

– Прости, я не спросила твоё имя…

– Бэркэ, – тихо ответил он, и, заметив, что девушка смотрит на его шрам, отвернулся.

– Это копье должно было убить меня… – задумчиво произнесла девушка. – Ты меня спас.

– Да, он хорошо метает копье… – вдруг напрягся Бэркэ.

– Что с тобой? Ты прямо в лице поменялся…

– Так, воспоминания… – буркнул Бэркэ, хмурясь и чувствуя, что его лицо застыло, словно маска. Он вспомнил бегущего Бузагу и его крик.

– Этот шрам, – тихо спросила Айыына, осторожно подбирая слова. – Откуда он?

– Его нанёс тот, от кого мы бежим, – медленно ответил Бэркэ. Он вспомнил лицо Хонгу, его голос, смеющиеся глаза и улыбку, резавшую словно нож. – Он убил моих друзей. – Еще недавно Бэркэ отправился с ними на охоту. Теперь они мертвы, все, кроме него, и он тоже все равно что умер. Мысль о них повергла его в скорбь.

Бэркэ поведал Айыыне о прошлогодних событиях, и, в свою очередь, с интересом выслушал рассказ девушки о ее знакомстве с Хонгу и его родичами.

– Они не оставят нас, – сказал Бэркэ после минутного молчания. – Теперь мы для них опасны. Мы угроза всему их роду. Ты теперь знаешь, где они прячутся, и они будут преследовать нас, пока не убьют.

– Что же нам делать? – тихо спросила Айыына.

– Надо оторваться от них, – подумав, ответил Бэркэ. – Завтра будет трудный день. Но ты не бойся. Я сделаю все, чтобы отвести тебя к твоему отцу… А с ними… С ними у меня свои счёты. Когда-нибудь я рассчитаюсь за своих друзей. Хонгу ответит за все, – тихо произнёс Бэркэ с потемневшим лицом. Айыына кивнула, пытаясь скрыть страх.

Ночная мгла окутала лес, и только яркие звёзды мерцали в вышине.

– Пора спать, – сказал Бэркэ, взглянув на Айыыну, – завтра трудный день. Тебе надо отдохнуть.

– Бэркэ, спасибо тебе… – волнуясь, произнесла Айыына.

Бэркэ, молча кивнув ей и отвернувшись, свернулся на углу расстеленного лапника. Айыына легла на спину и некоторое время смотрела на звёзды. Из мрака ночи донесся звук, слабый, далекий, но легко узнаваемый: волчий вой. От этой жуткой унылой песни у Айыыны встали дыбом волосы на затылке. Ее проняло холодом. Вой плыл в черноте ночи. Бэркэ приподнялся на локте, нашарив топорик, заметил напрягшуюся фигуру Айыыны.

–Они далеко – успокоил он ее.

Вскоре вой затих, и лес вновь погрузился в тишину. Айыына закрыла глаза: у неё в мозгу замелькали картинки пережитого за день, и через мгновение она провалилась в сон.

В темноте ночи она неожиданно проснулась и обнаружила, что Бэркэ рядом нет. Девушка медленно поднялась и выбралась из ямы. В лесу было тихо, мягкий лунный свет освещал деревья. Оглядевшись вокруг, Айыына тихо позвала:

– Бэркэ!

И, не дождавшись ответа, пошла через лес к видневшейся вдали открытой поляне. Она повторно позвала Бэркэ, но он не отозвался. Неожиданно она услышала, что кто-то тихо позвал её по имени.

– Айыына…

Она остановилась и попыталась определить, откуда донесся этот тихий возглас.

– Айыына! – опять еле слышно прозвучало в лесу.

Ей показалось, что голос прозвучал сзади, и она обернулась. Деревья, залитые лунным светом, казались неподвижными. Она опять услышала тот же возглас. В волнении повернула голову налево, назад, направо. Из ночной темноты, сверкая в свете луны, со свистом вращаясь, прилетел топорик и с глухим звуком воткнулся ей в лицо. Айыына в ужасе вскрикнув, проснулась и села на лапнике. «Сон! Это был всего лишь сон!» – с облегчением подумала она, приходя в себя и дрожа в ознобе. Было холодно, изо рта шёл пар.

– Плохой сон? – тихо спросил повернувшийся к ней Бэркэ. Он проснулся от её возгласа.

– Да… Это был сон, – пробормотала Айыына, переводя дыхание. Она сделала глубокий вдох, стараясь успокоиться.

– Поспи еще, тебе надо расслабиться, – участливо произнёс Бэркэ.

Они вновь, свернувшись калачиком, улеглись каждый в своём углу лапника и постарались уснуть.

Ночью перед рассветом, когда утренний холод проник через легкую одежду, они обнаружили, что спят, прижавшись спиной друг к другу. Озноб все ещё заставлял дрожать их тела, но сон, хоть и краткий, вернулся. Неожиданно часть небосклона озарилась красным, темнота начала отступать и чёрные стволы деревьев обозначились контурами. Бэркэ, тихо встав, сбегал в предрассветной темноте к ручью, и, набрав в берестяную чуманку воды, принёс ее проснувшейся девушке. Молодые люди переглянулись, и Айыына, сидя на лапнике, стала пить мелкими глотками холодную воду.

– Холодно, – стуча зубами, произнесла она и, выпустив из рта пар горячего дыхания, улыбнулась.

– Да, холодно, – поежился присевший рядом Бэркэ и в ответ улыбнулся ей уголками рта. – Ну, ничего, сейчас будем идти и согреемся.

Прогоняя темноту, в замершем лесу начали робко переговариваться мелкие пичужки. Собравшись, беглецы покинули ставшую им приютом упавшую ель. Лишь нарубленный еловый лапник остался лежать на дне ямы. Быстрым шагом Бэркэ и Айыына скрылись в утреннем лесу.

Глава 17. Ночной костёр

Онгонча, схватив копьё, бросил вопросительный взгляд на Хонгу, предлагая броситься в погоню за беглецами, но тот отрешённо и медленно мотнул головой. Хонгу все ещё не мог смириться с неожиданной потерей двух своих людей. Он ходил кругами возле лежащих у его ног тел соплеменников. Те были молоды: они погибли по своей неопытности, но и по его вине. Он не предусмотрел. Он не проверил. Едва сдерживая обуревающую его злости, Хонгу побрел по берегу речки с пальмой в руке. Дойдя до лежащего на берегу сартыала, он вдруг с яростным криком обрушил град ударов на мертвое тело. Вернувшись к телам трупам соплеменников, он отбросил окровавленную пальму на камни и устало сел. Встретившись взглядом со стоящим над ним Онгончой, мрачно произнёс:

– Надо дождаться Ичин. Никуда они не денутся.

На речку опустились сумерки. Вскоре невдалеке раздался условный свист, подражающий лесным птицам. Онгонча ответил, и из леса на вершину скалы вышла Ичин. Второй отряд в наступивших сумерках спустился со скал и присоединился к соплеменникам.

– Я же говорила тебе! – с перекошенным от ярости лицом выкрикнула Ичин, приблизив своё лицо к Хонгу. – Надо было убить её сразу! Почему ты не послушался меня? Это ты виноват! Ты! Ты все время…

Собравшийся вместе отряд шитолицых стоял над мертвыми соплеменниками. Рука Хонгу вдруг вцепилась в горло Ичин, и та на полуслове захрипела, забившись. Безуспешно пытаясь освободиться, Ичин, лицо которой побагровело, с ужасом смотрела на Хонгу. Его побледневшее лицо исказила судорога, а невидящие глаза смотрели сквозь Ичин. Второй рукой он медленно вытащил из-за спины пальму. Стоявшие вокруг спутники с опаской отступили на шаг назад. Хонгу обвёл их бешеным взглядом, и наконец, словно очнувшись, разжал руку: Ичин, хватая воздух ртом, упала на землю.

– Не время нам затевать ссоры… – сквозь зубы прошипел Хонгу, приходя в себя. – Проводим наших братьев в последний путь.

Стемнело и взошла луна. Собранные в кучу сучья занялись огнём, и вскоре огромный костёр заполыхал, озаряя яркими отблесками окружающий лес. Треск горящих сучьев эхом отдавался по округе. Уложенные в середину костра тела погибших, превратившись в дым, отправились в другой мир. Люди племени Хонгу не хоронили умерших в земле, как это делали уранхаи саха, не хоронили их на арангасах, на верхушках деревьев, как некоторые соседние племена. Они сжигали их в пламени. Шесть неподвижных фигур черными контурами выделялись на фоне яркого огня. Пляшущее пламя вырываясь из-под толстых сучьев, всполохами освещало бронзовые застывшие лица. И темные деревья стояли вокруг как свидетели. Вскоре после того, как огонь погас, отряд покинул это место, и, немного переместившись вниз по реке, устроился на ночлег. Когда на востоке забрезжил рассвет, Хонгу поднял своих людей.

– Они направятся по долине, до озёр. Другого пути нет, – произнёс Онгонча, глядя на Хонгу. – Нам не обязательно сейчас идти по их следу.

– Что ты предлагаешь?

– Пойдём пешком – устанем. Спустимся на лодках до слияния рек. Дойдём до больших озер и там пустим собаку. Она возьмёт след. Другого пути у них нет. Там и перехватим.

– Верно. Так и сделаем, – подумав, властно произнёс Хонгу.

Глава 18. В капкане

К полудню беглецы, спустившись по откосу небольшой пади, поднялись по её склону на противоположную сторону, и вдруг внимание Айыыны что-то привлекло. На стоявшей на возвышении скалы старой одинокой сосне с обломанной верхушкой, она заметила затёс и воткнутую в него стрелу с перьями на хвосте. Метка была видна издалека и удивила девушку.

– Что это? – спросила она Бэркэ.

– Это метка… Хойгуо, – ответил Бэркэ, остановившись.

– Что она означает?