Сшитое лицо

– Что означает? Её оставил какой-то хосуун-удалец, – подумав, ответил Бэркэ, – она означает, что он не боится битвы. И те, кто хотят отомстить ему, могут найти его по этим меткам.

– И кто он, интересно, этот человек? – заинтересованно спросила Айыына,– И что сделал?

– Это неизвестно, – пожал плечами Бэркэ, прикоснувшись рукой к стволу дерева и разглядывая потемневший от времени затёс – стрела старая. Давно это было.

Солнце пригревало их на скале, а под ними, сколько видел глаз, тянулись леса и холмы. Высоко вверху кружил коршун, темный на голубом небе. Ещё раз взглянув на метку, они в молчании покинули это место.

К вечеру, пересекая небольшой ручей, они наткнулись на густые заросли поспевшей смородины: не удержались от соблазна, забрались в пахучие заросли, рвали горстями тяжелые кисти, с наслаждением поедая спелые ягоды. Вскоре оба невольно улыбнулись, глядя на перепачканные ягодой лица друг друга. В одном из распадков, из ближних кустов, громко хлопая крыльями, неожиданно взлетела птица. Вздрогнув от неожиданности, беглецы в испуге присели, но Бэркэ тут же, выхватив лук, дал Айыыне знак не шуметь и ободряюще моргнул двумя глазами. Натянув тетиву и бесшумно ступая, он начал двигаться к тому месту, откуда донесся звук. «Фр-р!», – взлетела следующая птица и тут же упала, пронзённая стрелой. Иссиня-чёрный, с белыми крыльями и хвостом, самец тетерева забился на земле, громко хлопая крыльями. Бэркэ, намеренно пропустив взлетевшую следом самку, ещё одним выстрелом добыл очередного самца. Складывая добычу в суму, он скромно улыбнулся Айыыне:

– Это на ужин…

– Хорошо стреляешь! С тобой не пропадёшь, – восторженно произнесла Айыына, улыбнувшись добытчику.

Поздним вечером они достигли длинного озера, над которым, словно жалуясь, шумно кричали чайки. Бэркэ выбрал на его берегу скрытое от глаз, укромное место. Насобирав хвороста, он высек кремнем искру, и над костром заструился дымок. Язычки пламени вспыхнули с хвастливым треском над сухой хвоей. Насадив тетерева на ветку, Бэркэ поджарил его. Вскоре проголодавшиеся беглецы в молчании принялись за ароматно пахнущее мясо добытой птицы. Бэркэ щедро подложил дров в костер, горячее пламя весело затрепетало в воздухе, а он вдруг спросил сидевшую напротив Айыыну:

– Долгоон, он… Он говорил, что богат и зажиточен…

– Да, его семья – не бедняки.

– Тебе повезло с женихом… – произнёс Бэркэ.

Он вспомнил, как струсил Долгоон, но решил не расстраивать девушку. Какое его дело?

Некоторое время они сидели в тишине, глядя на взлетающие к небу искорки от костра. Айыына заметила, что задумавшийся о чем то Бэркэ поморщился, касаясь пальцами своего шрама на лице.

–Тебе больно?

–Нет… Просто… Воспоминания.– словно очнувшись, ответил Бэркэ.– Все в порядке.

Его шрам все ещё отдавал тупой болью, когда он хмурился, и иногда, при плохой погоде, ныла рана от стрелы. Но он верил в то, что эта боль нужна ему. Что она твердит, чтобы он ничего не забыл. Заметив, что девушка погрустнела, Бэркэ, чтобы развлечь ее, сам того не желая, вдруг рассказал о том, как он познакомился с Бузагу и Толбочооном. Удивившись самому себе – ведь он никогда и никому не рассказывал этого, он предался воспоминаниям. Все это казалось происшедшим тысячу лет назад. Айыына с интересом слушала его нескладный рассказ.

В мутной сумеречной дымке терялись лохматые холмы, тускнели мари, и вскоре всё слилось с синими вечерними сумерками. Смолкли в темноте чайки, наступила ночь. Бэркэ нарубил лапника, и Айыына, едва уронив на него голову, уснула. Молодой охотник ещё некоторое время сидел у костра, время от времени подкладывая в него сучья. Бэркэ посмотрел на спящую девушку и не смог отвести взгляд. Айыына лежала свернувшись, подобрав одну ножку, и вытянув другую. Ее волосы сбились в беспорядке, на открытой шее пульсировала синяя жилка, лицо выражало умиротворенность и доверчивую безмятежность. Бэркэ понял, что девушка слепо верит ему, и вдруг ощутил странное волнение, непреодолимое желание не обмануть этого доверия, уберечь ее любой ценой. Ты должен ее спасти – сказал он себе. Только ты, Бэркэ, можешь помочь ей. Спасти во что бы то ни стало. Он осторожно укрыл спящую девушку сползшей дохой.

Желна громким криком растревожила запоздавший рассвет. Какая-то птичка, запинаясь, затянула свою однообразную песню. В лесу посветлело. Бэркэ проснулся первым и разжег огонь. Айыыну он решил не будить, чтобы дать ей выспаться. Он сидел, скрестив ноги, возле костра, шлифуя край своего топорика точильным камнем. Шелестящий звук вселял в душу Бэркэ странную уверенность. Он не заметил что девушка проснулась и наблюдает за ним. Айыына, потянувшись, жалобно вздохнула. Их взгляды встретились, и они улыбнулись друг другу. Распущенные волосы девушки разметались по лицу и плечам. Вид Айыыны вновь наполнил душу Бэркэ странным волнением.

На востоке громоздились тучи, пронзённые местами солнечными лучами.

Расправившись с остатками тетерева, Бэркэ и Айыына продолжили путь. Некоторое время они шли по берегу растянувшегося в длину озера и, дойдя до его края, Бэркэ заметил за ним ещё одно, такое же длинное, но изогнутое, конца, которому не было видно. Между озерами пролегал узкий перешеек, поросший мелким кустарником. Жестом приказав Айыыне оставаться на месте, он, пригибаясь к земле, осторожно двинулся вперед и, добравшись до кустов у перешейка, остановился. Дальше было чистое поле, просматриваемое со всех сторон. Бэркэ какое-то время до рези в глазах напрягал зрение и прислушивался к звукам, но ничего тревожного не уловил. Растревоженные им чайки, шумно крича, перелетали на другое озеро. Медля от нерешительности, надеясь неизвестно на что, он оттягивал момент принятия решения. Какое-то шестое чувство удерживало его на месте, он понимал, что тело не хочет идти туда… Но все же, преодолев сомнения, он крадучись двинулся вперед по краю озера и вскоре добрался до находившегося напротив леса. Ежесекундно прислушиваясь, он с осторожностью обследовал его. Неожиданно в дневной тишине прямо над головой Бэркэ тревожно прокричала кукша, и где-то ритмично заскрежетала сова. Он, вздрогнув, мысленно проклял птиц и, пятясь, поспешил обратно. Перебежав перешеек между озёрами, и дойдя до места, где он оставил девушку, он позвал её – но никто не откликнулся.

Бэркэ с нарастающей тревогой осторожно вытащил из-за спины лук и тихо позвал девушку ещё раз. Притихший лес застыл в ожидании. В небе ярко светило солнце, и день для осени был приятно тёплым, но Бэркэ проняло холодом. Напрягая все обострившиеся чувства, он начал тихо отступать назад. Куда-то пропали все птицы, стояла оглушающая тишина. Слева между стволами деревьев мелькнула чья-то тень и скрылась. Справа раздался приглушённый шум, и качнулась ветка. Натянув лук, Бэркэ лихорадочно закрутился на месте. Со всех сторон, отрезая ему путь к бегству, из-за деревьев осторожно выступили люди с татуированными лицами, с натянутыми луками в руках. Раздался приглушённый крик Айыыны. Слева из-за старой сосны показался молодой шитолицый, лицо которого было сплошь усыпано веснушками: одной рукой он держал Айыыну за волосы, другой прижимал к ее шее острую пальму. Справа, из-за скрюченной сосны, выступил Хонгу. За ним стоял Онгонча – жилистый, с черным копьем наизготовку. Бэркэ в отчаянии смотрел на заплаканное лицо Айыны, из носа которой текла кровь, испачкавшая ворот платья. Он направил лук на Хонгу и замер.

– Ну что, аташкан, опять мы встретились, – мелодично произнёс Хонгу.

Веснушчатый, стараясь удержать пытающуюся вырваться Айыыну, дернул ее за волосы, и она вскрикнула

– Держи ее крепко, Туктуни, – раздраженно произнёс Хонгу.

Бэркэ отчаянно искал выход из ситуации, но с ужасом понимал, что кошмар, произошедший в прошлом, опять настигает его. От этой мысли его бросило в дрожь, по коже побежали мурашки, следом мелькнула мысль, что это сон, морок…

– Бросай лук, – приказал Хонгу, – или ей сейчас вспорют горло. Прямо здесь, при тебе. Туктуни!

– Стой!

– Давай прикончим их здесь! – зло выкрикнула Ичин, подойдя вплотную к Бэркэ и целясь из лука ему в лицо. Ее глаза пылали ненавистью. Краем глаза Бэркэ заметил, что с другой стороны, заходя за спину, к нему приблизился Онгонча.

– Ну! – нетерпеливо произнёс Хонгу. По шее Айыыны потекла струйка крови. Дрогнув, Бэркэ медленно отпустил лук. Приблизившийся сзади Онгонча, размахнувшись, ударил его древком копья. Пришедшийся по затылку удар оглушил Бэркэ, и он упал на четвереньки. Последовавшие следом многочисленные удары отправили его в беспамятство.

Он очнулся при свете дня, в берестяной лодке, на дне которой лежал, связанный по рукам и ногам. Голова раскалывалась от тупой боли: он с трудом попытался восстановить в памяти прошедшие события. Урывками перед ним появлялись картины: ночь, горит костёр, он лежит на земле, его бьют… Крики Айыыны о том, чтобы остановить это избиение. Он теряет сознание. Вновь приходит в себя. Его опять бьют. Ичин пытается сделать на нем надрезы, чтобы вытянуть жилы, но её останавливает Хонгу… Опять небытие… Он лёжа, осторожно пошевелил конечностями: все тело ныло от нанесённых побоев, но руки и ноги целы, с облегчением понял он. Каждый вздох отдавался тупой болью в рёбрах. Голова гудела, лицо с одной стороны опухло, мелкие порезы саднили. «Могло быть и хуже», – успокоил он себя. Осторожно оглядевшись, вместе с собой в лодке он насчитал троих шитолицых, однако Айыыны рядом не было. По двигающимся мимо деревьям и кустам он определил, что они плывут по небольшой речушке. Двое в лодке неспешно гребли, третий внимательно осматривал лес на берегу. По доносившимся до его слуха звукам и переговорам врагов Бэркэ определил, что ещё одна лодка движется неподалёку, перед ними. Увидев, что пленник очнулся, сидевший рядом Хонгу склонился над ним, схватил за голову, мрачно оглядел его и тихо произнёс:

– Сразу ты не умрешь, это я тебе обещаю…

К вечеру они наконец пристали к берегу, и, когда его вытащили и бросили на прибрежный песок, он увидел Айыыну. Она так же, как и он, была связана, но Бэркэ, внутренне расслабившись, заметил, что ей не причинили вреда. Развязав веревки на его щиколотках, Онгонча рывком поднял его, но Бэркэ не удержался на непослушных ногах, повалился на камни. Ему дали время размяться и прийти в себя. Он с усилием поднялся и его, шатающегося, связали одним ремнём с девушкой. Бэркэ с трудом держался на ногах: затёкшее и избитое тело ныло и не слушалось его. Правая сторона лица покраснела от крови, рана в бедре заставила его прихрамывать. Ушибленное плечо давало о себе знать при каждом шаге. Айыына, бросившись к нему, всеми силами поддерживала его. Они встретились взглядом, и Бэркэ, чтобы приободрить девушку, криво улыбнулся ей. Подталкивая пленников, Онгонча отдал команду трогаться, и отряд покинул речку. Айыына, держась рядом с Бэркэ, поддерживала его, чтобы он не упал. Страхи свои она скрывала за внешним спокойствием и строгостью, однако они не оставляли ее и лишь возрастали с каждым пройденным километром.

До наступления сумерек они тихо шли по лесу вдоль речки. Вскоре остановившись, устроили короткий ночлег под деревьями. Бэркэ, лежа на земле со связанными за спиной руками, впал в короткое забытье, но вскоре проснулся. Как он ни старался, сон больше не вернулся к нему. Он оглядел лес и речку. На том берегу, на небольшом песчаном пляже, темным пятном носился, нарезая круги, заяц. Вот озорник – улыбнулся невольно Бэркэ, невольно позавидовав зверьку. – Ни забот, ни хлопот.

Он оглядел небо, где горело столько звезд, что человеку не счесть их, проживи он хоть сто лет. Закрыв глаза, он помолился духам, прося дать ему сил умереть достойно, когда его час придет.

Хонгу поднял их затемно. Поднявшись в предрассветной мгле, отряд вновь продолжил путь. К злополучной пещере они вышли на рассвете. На востоке над деревьями уже появилась золотисто-розовая полоска, но над тайгой там и сям еще висели мутновато-сизые полосы тумана. В тишине они достигли входа в пещеру. Пройдя темные коридоры и освещая путь факелами, шитолицые ввели пленников в обширную залу и привязали к двум вкопанным в землю столбам. Проверив, крепки ли ремни, удерживающие пленников, Онгонча и двое шитолицых покинули пещеру. Бэркэ и Айыына остались вдвоем. В наступившей темноте слышно было только, как падают капли со свисающих с потолка пещеры сталактитов.

Глава 19. Неожиданное освобождение

– Айыына… – тихо позвал Бэркэ.

– Бэркэ? – отозвалась девушка.

– Тебя не тронули?

– Нет, – едва не плача, произнесла Айыына, – били только тебя. Я все видела.

– Ничего… Мы все ещё живы.

– Тебе больно? – участливо спросила Айыына.

– Ничего, терпимо, – пытаясь вдохнуть полной грудью, отозвался Бэркэ.

– Что они с нами сделают?

– Не знаю. Не бойся… – Бэркэ пытался подобрать слова, чтобы не напугать девушку. – О чем ещё они говорили?

– Эта Ичин… Она хотела сразу с нами покончить, – вспомнила Айыына подслушанный ею разговор шитолицых, – но я поняла, что они кого-то ждут. Чьего-то отца…

– Надо попробовать освободиться, – со стоном прошептал Бэркэ. Не теряя надежды, они некоторое время пытались расслабить и растянуть ремни, но тщетно: узлы были стянуты накрепко. Бросив наконец попытки освободиться, пленники какое-то время сидели в тишине и молчании.

– Ваши животные, круглокопытые, легко ли на них ездить? Сложно ли это? – спросил вдруг Бэркэ.

– Наши лошади? – опешив, спросила в темноте Айыына.

– Да, лошади… С такими волосами длинными…