Розалинда. Морские рассказы

Долго собирались в конторе. Всего нас было пять человек: старпом Игорь Соломин, матрос Богдан, второй механик, стармех и я.

Приехали в аэропорт. Сразу регистрация, таможня, посадка в самолёт. Воздушный лайнер МД-47 корейской авиакомпании вылетел точно по расписанию, в 15:15 местного времени.

В полёте кормили один раз. Остался голодным. Через два с половиной часа приземлились в Сеуле. Пассажиры при этом хлопали в ладоши. Наверное, радовались, что долетели живыми.

Опять таможня, получение багажа. Оказалось, что потеряли сумку старпома. А в сумке – все его документы и теплые вещи.

Нас встретил кореец, агент Ли, весёлый и разбитной парень. С его помощью дозвонились до Владивостокского аэропорта. Оказалось, что сумку нашли и передали в милицию. Потом её забрала жена старпома.

Из Сеула летели на здоровенном аэробусе. Семь рядов кресел, два прохода, народу – битком. На большом экране карта полёта, высвечиваются все данные: высота, скорость, координаты.

Потом автобус подвёз нас прямо к трапу. Дела принимал минут десять, не больше. После чего старый начальник, Саша Прощенко, помахал мне ручкой и уехал домой.

Сразу отшвартовка, и – вперёд!

Свою походную сумку я бросил в каюте и сутки туда не заходил. Нужно было срочно передавать отходные РДО.

Терминал радиостанции, «Сарако», Корейско-Минско-Севастопольской разработки я видел впервые. Два компьютера. Один для станции спутниковой связи Инмарсат-С, другой – для радиотелекса. Идиотская азиатская логика интерфейса. Всё на платформе Windows и постоянно виснет. Описание скудное и на английском. Это ничего, по-английски мы разумеем.

Только к утру мы нашли с этим железом общий язык и со скрипом начали понимать друг друга. Выходная мощность передатчика 200 ватт. Даже на древнем пароходе «Либертос» передатчик был круче – 250 ватт!

Кстати, о «Либертосе». С вашего позволения меняю почерк…

«Либертос»

Три тополя на Плющихе

Вдоль широкой палубы «Либертоса» гуляли трое.

– Три тополя на Плющихе, – сказал, глядя на них, старший помощник.

– Вернее будет – три дуба, – добавил ревизор.

– Святая троица, – говорю я.

– Дубовая роща, – уточнил чиф.

В середине выступал капитан, Виктор Антонович Вагнер. Могучий, как дуб, с причёской под Ленина. Слева от него семенил первый помощник, Вячеслав Климович Бройко. Комиссар был короткий, кривоногий, с плечами разной высоты. По правую руку шествовал старший механик, Борис Зурабович Садыков. На поворотах его заносило инерцией солидного живота.

Главный дуб запнулся о деревянную балку, лежащую поперек дороги.

– Мать их за ногу, этих матросов! – сказал мастер. – Хлев на палубе!

– Наберут сачков на флот! – поддакнул комиссар. – Вот в старое доброе время…

– В старое время я бы их под плитами сгниил, – мстительно заявил дед.

Дошли до бака, повернули обратно. На обратном пути запнулся уже стармех:

– Так разэдак, этих рогатых!

– Устрою им завтра шлюпочную тревогу, – сказал кэп.

– Заодно и пожарную, – хихикнул комиссар.

Никто из них не догадался отбросить горбыль в сторону.

На корме дымила железная труба камбуза. Капитан повел носом:

– Картофель жарят к ужину.

– Ну, у вас и обоняние! Редкое обоняние, Виктор Антонович! – залебезил помполит. – Пора готовиться к трапезе.

– Кто нынче наливает?

– Замполит, – сказал стармех. – Его очередь.

Первый помощник был из военных и дед дразнил его замполитом. Однажды, помполит увидел в моей каюте портрет Хемингуэя. Спросил:

– Кто это, твой дедушка?

– Папа Хэм, – говорю.

– Видный у тебя папаша. Не то, что сынок…

Капитан был барин и редкий зануда. К тому же бабник (жизнелюб) и поклонник Бахуса. Бывало, на переходе он выпадал из процесса на несколько дней.

Старпом, Сан Саныч Клийман, тоже был не прочь выпить. Как у Довлатова: «Сначала думали, что еврей, оказался нормальный, пьющий человек»

Чиф говорил: «Главное, выйти из виража на день раньше папы!» Однажды он не угадал и стал врагом мастера №1.

Я, второй радист, стал врагом №2. Как-то занёс мастеру радиограмму. Подождал, пока барин прочтёт её и, слава богу, если не найдет опечатки.

Кэп брезгливо выпятил губы, посмотрел на палубу сквозь очки и проворчал:

– Наследили мне тут. Возьмите тряпку и вытрите пол, как следует!

Перед тем, как выйти я сказал:

– Щас, только переобуюсь!

– Куда вы?! – услышал я в спину, когда поднимался в радиорубку.

Третью неделю мы парились на рейде Хайфона. Во Вьетнаме недавно закончилась война. На внешнем рейде ожидали выгрузки несколько пароходов. Они привезли братскому народу продовольствие, технику и строительные материалы.

Город сквозь тропическую дымку выглядел серым и неподвижным. По заливу неспешно курсировали древние фелюги с жёлтыми бумажными парусами.

На баке и корме дежурили вооруженные пограничники. Опасались ночных грабителей. Бандиты промышляли воровством капроновых канатов и тащили всё, что плохо лежит. В этом случае бойцы стреляли без предупреждения. Их старший офицер питался в кают-компании. Входя в помещение, он здоровался: «Пошёл в жопу!» Встретив женщину, говорил: «Давай трахаса!» Русским выражениям его научил второй помощник.