Аргумент
Позавчера Татьяна отдала Олегу долг. Сто рублей.
Олег торжественно потёр пухлявые ручки:
– Срочно бежим кушать шашлык!
А продолжение было тоскливое:
– Встретились друзья… Сидим… Смотрю на часы… Нужно два раза вернуться в ТАСС! Да как уйти от пойла на столе? Всё же прихожу. Медведёв: «Ну как, Олег, шашлык?» – «Хорошо-с!» – «Я напишу докладную. Где ты был три часа?»… Да-а…Уже сегодня моё имя произносилось на планёрке среди злостных недисциплинированных товарищей. А-а-а!
Калистратов хихикнул:
– Какой мощный у тебя аргумент «А-а-а!!!»
Олег на глубоком выдохе:
– Есть на свете много дураков, и все они почему-то собрались в РПЭИ!
Татьяна пальнула:
– И ты главный дурак!
Калистратов почесал плешинку:
– Главдур Бузулук. Так и запишем.
За шкафом застучал телетайп.
– Психическая атака продолжается. Заговорил великий немой! – сообщил Олег. – Лучше бы ты помолчал… А впрочем, что ты, друже, нам подослал? – заглянул Олег в ленту, выползала из аппарата. Пробежал несколько строк и поморщился: – Ничего интересненького.
Милица присмотрелась к Олегу и взвизгнула:
– Смотрите! У Бузулука прическа из девятнадцатого века «Порыв ветра»! А мне за причёску дадут Ленинскую премию. Мыла в молоке. И волосам питание, ума больше…
Татьяна Новикову:
– Володь, отпусти меня за гвоздиками. Куплю греку своему. Сегодня – 150 лет независимой Греции!
Новиков замялся:
– Если бы для Марсика… Без звука отпустил бы. Ну, ладно. Греку тоже надо. В одном же обществе… Иди.
Милица заметила:
– Покупать мужчинам цветы неэтично. Лучше бы бутылку конины…[240 - Конина – коньяк.]
– Он у меня не пьёт.
Татьяна важно направилась к двери.
Олег провожает её тоскливым взглядом, покачивает головой:
– Раздайся, грязь, говно плывёт… Как мартышка ни красилась, всё равно красная… Пошла ворона лебединой походкой и забыла, кто она. Как ни крути корова хвостом, лошадью не станет…
Вчера я отгуливал. Стоит уйти на день, и тут как тут нововведение. Теперь в книгу записывают, кто чем занят в течение дня: такие-то работают, такие-то в отгуле, такие-то на задании.
Молчанов предлагает:
– Давайте пошумим, пока начальства нет. Медведева нет. Новикова нет. Нештатного замзава Аккуратовой нет. А графа мы не боимся.
Я вопросительно уставился на Молчанова. Кто ж у нас граф? И Молчанов выкладывает Марутову:
– А Санжаровский у нас из графов.
Марутов заржал:
– Вот что сделала революция! Был граф. А кем стал? Литсотрудником РПЭИ!
Олег сердито сплюнул и вышел.
Скоро он вернулся совсем другим.
Калистратов спросил:
– Оль, ты чего повеселел?
– Я рад! Уже известно решение. На три месяца меня переводят из литсотрудников в доставщики. Буду носить вам заметки. Чтоб я ваши поганые рожи не видел!
Новиков виновато заулыбался.
– Да, Володь! – рубил Олег. – Можно оседлать мула и ехать на нём через пустыню. Он ни пить, ни есть не просит. Но придёт время, когда он споткнётся… Вот и я… Отдуплился… Популизатор Бердникович носится по редакциям, подговаривает на профсобрании сегодня защищать нашего Медведя.
Не хотел я этому верить. Но когда я пошёл на обед, в коридоре меня перехватил Бердникович, взял под локоток и по-лисьи проворковал:
– Надо нам встретиться в четыре тридцать в вашей комнате. Надо обязательно выступить в защиту авторитета вашего руководителя. Медведев не может работать с людьми, а как журналист он ничего. Критиковать надо. Но не слишком.
Вот и собрание. Шинкуют Бузулука.
Говорить шашлычную правду у него язык не поворачивался, он выкручивался ужом:
– Я не пить ходил, а был в своём министерстве с плановым заданием.
– А почему не отпросился?
– Отпрашиваться тошно. Не могу отпрашиваться. Унижаться не хочу.
После наводящих вопросов не признал себя виноватым. После более настойчивых наводящих вопросов пообещал больше не нарушать дисциплину.