Как-то осуждающе мама посмотрела на меня.
– Сынок! А ну присоглашай Зою Хвёдоровну у хату. Нехорошо ж як… Привезли, а у хату и не зайти…
Девушка что-то возразила.
Из её слов я понял близкое к тому, что вот, мол, на ноги я вас подняла, привезла домой, передала с рук на руки. На этом моя миссия и кончается.
– Только начинается! – на разгонку гаркнул я, помня, что для зачина главное кинуть какие придут на язык слова.
Девушка обернулась на мой голос и удивлённо закусила нижнюю губу.
Да мы с нею от самого Ряжска вместе ехали! Вот так встречка! Вот откуда этот знакомый голос!
Мама обрадовалась, что с Зоей Фёдоровной я уже знаком, и в этом ничего дивного не увидела. Хорошего человека знать везде!
Пока мы раскланивались да ахали, мама зашла за угол, и Зоя, почти приблизив ко мне своё лицо, заговорщически прошептала:
– Знаете, я всё думала, вы это, не вы… – Из чёрной сумочки на плече она достала ветхую газетную вырезку, что зияла пустотами на затёрханных сгибах. – Посмотрите, она вам что-нибудь говорит?
Я взял вырезку.
В этом году, – читал я, – читатели дважды встречались на страницах нашей газеты с фамилией Фёдора Спиридонова. Сначала в номере от 13 января с.г. появилась корреспонденция «Любовь под следствием», где говорилось о злоключениях молодой пары из города Ряжска, ставшей жертвой грубой судебной ошибки. Затем 14 марта газета с удовлетворением сообщила о благополучном исходе этой истории. Следователь тов. Шиманов за грубейшее нарушение уголовно-процессуального закона снят с работы. Прокурору района тов. Завальнюку объявлен строгий выговор. Фёдор освобожден из-под стражи. А 9 февраля состоялась комсомольская свадьба Лидии и Фёдора.
На днях пришло письмо от Фёдора:
Дорогая редакция!
Примите сердечное спасибо за Ваше чуткое, внимательное отношение к моему делу, за то, что помогли разобраться во всём. Особенно мы благодарны корреспонденту тов. Долгову, проявившему личную инициативу и настойчивость для того, чтобы восторжествовала справедливость. Исполнилась наша мечта, мы с Лидией поженились. Живём мы очень хорошо, в дружбе, в любви, в согласии. Успешно продвигаются моя учеба и работа…
– Откуда у вас эта моя последушка?![302 - Последушка – материал, публикуемый в газетах, в журналах под рубрикой «По следам наших выступлений».] – вскричал я.
– Наткнулась вот у своей ряжской бабушки в старых бумагах. Она приболела, я приезжала к ней на отгульные два дня. Я расспрашивала бабушку. Бабушка ничего не стала говорить. Я вспомнила, что у меня в больнице лежит старушка Долгова. Не сын ли её, подумала я тогда, в чём-то очень важном помог моим родителям? Маму вашу я не стала спрашивать, и все эти дни ходила с этой заметкой. Так не тяните душу, расскажите, что это были за злоключения? Что это была за история?
Глава шестнадцатая
В бессилье не сутуля плеч,
Я принял жизнь. Я был доверчив.
И сердце не умел беречь
От хваткой боли человечьей.
Теперь я опытней. Но пусть
Мне опыт мой не будет в тягость:
Когда от боли берегусь,
Я каждый раз теряю радость.
Алексей Прасолов
Друг другу всяк помо?га.
1
А произошла эта история очень давно, ещё в нежной молодости.
Тогда я только-только вжимался, входил в газетную суматоху.
Прокрутившись, как колёсная белка, года три в районных газетках и поступив на заочное журналистское отделение университета, загорелся я пробиться в областную молодёжку.
Я собрал свои лучшие очерки, фельетоны и отправил их редактору Ух! Прозвище это ему приварили за отчаянный и бесшабашный нрав.
Ответ был деловой:
«Приезжайте. Вас ждёт работа. Правда, с месячным испытательным сроком».
С испытательным так с испытательным…
Помнится, отлетала последняя неделя моего испытательного срока.
Вызывает меня редактор и говорит:
– Ручку держать ты можешь, прилично строгаешь. Но! Великое есть но. Вот три раза посылали тебя в командировку. Что ты привозил?
– За чем посылали.
– В том-то и беда! Да, да! Беда! Сказали тебе о преподавателе-изобретателе Кутьине – раскрутил дай боже! Даже «взрослая» областная газета похвалила. Не спорю, удача. Сказали про дояра Крутилина – живо, интересно, без претензий. Сказали про свинарку Клаву Варфоломееву – пожалуйста, про Клаву… Вот что странно. Неужели в командировке ты вокруг ничего и никого не видишь кроме того, о ком велено писать? Тогда ты не журналист. Вокруг жизнь! И преступление выхватывать из неё на всеобщее любование одну какую-то персону, пускай и рекомендованную свыше. Тебе, думаешь, зря подсовывали задания только о передовиках? Не-ет. Пробовали, щупали, как ты, увидишь ли кого за передовиками. Увы, не увидел… Это втёрло тебя в пиковое положение. От тебя дрейфует твоё место к Ряшину. Я не делал секрета. В первый же день сказал, что на одно место два претендента. Старайся. А ты?
– А Ряшин выполнил хоть одно прямое задание?
– Этим и берёт! Да, прямого задания ни одного не выполнил. Зато из каждой командировки приволакивал чужую боль. Незаконно уволили молодого мастера – Ряшин восстановил. Без дела влепили парню строгача – Ряшин снял. Э! Ряшин усвоил, что газетчик не фиксатор, а боец, и потому в командировке он ищет человека в беде, тащит из беды. Ради этого и можно и нужно поступиться заданием. К маяку не грех наведаться в другой раз. Ни-че-го с ним не случится. Но с человеком в беде – уже случилось! Понимаешь?
– И без пониманий остаётся Ряшин… – сломленно сложил я крылышки.
– Ещё тебе одна командировка. В Новодеревенский район к знатной телятнице. Телятница… Так, поплавок на крайний случай. Смотри хорошенько вокруг. Честно говоря, мне хочется, чтобы остался именно ты.
Без энтузиазма принял я его заверения в симпатии ко мне. Пожалуй, это он из вежливости подпустил.
Игра проиграна.
Время собирать свои тряпочки.
Самое верное, надо забрать трудяжку и…
Ну куда мне теперь деваться?
2
Делать нечего.
Я поехал в последнюю командировку.