По велению вселенной… Я принимаю бой

***

Весь последующий вечер я провел за игрой «Обличи дурака» в компании Антона и Маши. Мне приказали не высовываться из стен школы. Так что, тренироваться мне запрещено.

Полина к этому времени уже ушла. Мне говорили, что она заперлась в кабинете химии и что-то там делала. Даже пришлось идти за водой и чистящими средствами в соседний кабинет.

Пошел дождик. Моросящий, неприятный. Я выиграл две первые партии, а следом начала выигрывать Маша.

– Это бесполезно, против нее нет приема. Знаешь, по секрету скажу, мне кажется, это ее способность.

– Я думаю, у нее просто хорошая память. – Возразил я. Умение составлять комбинации слишком мелко, чтобы быть отдельным навыком. – Хотя, может, она чувствует несколько больше, чем мы с тобой.

Тот сконфузился: – Я… как-то не задумывался над этим.

Когда немного распогодилось и солнце начало заходить за горизонт, они попрощались со мной, а я остался один на один со своим отражением в кабинете биологии.

Я постепенно разлюбил ночевать в аудиториях. Да, конечно, мне смастерили так называемую «кровать» из двух матрасов, покрывала и подушки с первых дней моего пребывания здесь. Но мысли о другой жизни не покидали меня.

Меня больше не радовали квесты. Все эти собирания палок, предметов и прочих полезных ископаемых. Хотя я не могу похвастаться большим богатством. Как все-таки здесь трудно.

Раньше мне удавалось засыпать без лишних мыслей, особенно после ночного битья чучела. Тело уставало и само просило отдыха. Сегодня я не выходил на ту закрытую часть, хотя мог бы, вопреки запретам. Не знаю почему, наверное, наказать себя решил.

Сейчас я смотрел в потолок и обдумывал разное. Сон не шел.

В конце концов, я решил полистать записи в тетради. Кое-какие страницы, которые мне показались пустыми и неинтересными, я просто вырвал. Не освоил я ветку зельеварения. Не начинал даже.

Меня так злили эти записи. Я понял, насколько мои суждения о людях поверхностны. Нет, я не обижался ни на кого. Старался, по крайней мере. Просто когда ты сидишь один в четырех стенах – это давит на чувства, делает тебя уязвимым и одиноким.

Наконец мои веки потяжелели.

Я был готов провалиться в сон, но услышал шорох.

Открыл глаза. Огляделся. Никого тут быть не могло. Может, на полке что-то сдвинулось? Я не стал отрываться от постели.

Успокоившись, снова закрыл глаза. Я почувствовал ту знакомую боль. Чья-то рука сжимала мою челюсть.

– Тихо! – Услышал я в ответ на мои потуги попытаться что-то крикнуть. – Тихо, говорю, – шептал кто-то невидимый для меня, – я тебе ничего не сделаю.

– Мфм… ф-ф-ф…

– Тс-с-с! Я сейчас медленно отпущу руку, если пообещаешь молчать. Понял?

Мое сердце колотилось быстрее обычного. Со лба сошла капля пота и чуть было не попала в глаз, но вовремя моргнул. Я рискнул кивнуть в знак согласия.

Он выполнил обещание. Я приподнялся и прошептал: – Кто здесь?

Впрочем, я уже и сам догадался.

Тот парень, что напал на нас тогда преобразовался из ниоткуда.

– Я тебе ничего не сделаю.

Сперва мне потребовалось отдышаться, чтобы выиграть немного времени. Я пытался состроить алгоритм возможного диалога, после чего решился на резонный вопрос: – Давно за мной следишь?

– Считай весь день. Действие зелья вот-вот должно кончиться.

А, значит, у «хамелеона» ограничено время.

– И оно того стоило?

Тот в ответ пожал плечами. Что ж, тактики им не занимать.

Помассировав челюсть, я продолжил: – Тогда, может, расскажешь, зачем я тебе нужен?

– Ты не мне нужен. Моей Госпоже. – В его голосе слышалось какое-то блаженное наслаждение. Уж не знаю, кто она, но теперь появился интерес.

– А. Прекрасно. Еще бы знать, кто твоя Госпожа. Или мы это узнаем в следующей серии?

Тот, не взяв во внимание продиктованную отсылку, ответил не без восхищения в тоне: – Вселенная!

– Ты из верующих что ли? Не, я разуверовал. Уже. Так что я – пас.

Я снова лег и отвернулся от него на бок, накрывшись самодельным одеялом. Сам не понял, в какой момент я сделался таким пассивным и ни во что не вовлеченным. Видимо, общение с блюстителями приносит вот такие плоды. Тот даже кулаки сжал: – Ты издеваешься?!

В ответ я изобразил храп.

– Я тебя еще раз спрашиваю: Ты издеваешься?! Т-ты! Да как ты смеешь?! Я на тебя весь день потратил, а ты мне такое отношение высказываешь?

Я случайно вспомнил тот разговор с Марой. Кажется, я и сам был в таком положении, что этот парень сейчас. Что ж, я еще больше убедился в тогдашней правильности ее действий.

– Ты не сделал ничего, чтобы я тебя уважал.

Я даже услышал, хруст в его костяшках. Наверное, он бы побил меня, но ему приказали доставить меня живым и не помятым. Только сорвал с меня покрывало.

– Мне некогда с тобой сюсюкаться! Тебе совсем неинтересно, что от тебя срывают? Совсем правду знать не хочешь?!

Еще совсем недавно я бы клюнул на этот крючок, но теперь он больше раздражал меня, нежели завлекал.

– Для тебя это так важно?

Тот округлил глаза: – Д-да… Ну, то есть, это не… Так, это не для меня важно! Это важно для тебя!

Я привстал, зевнул, неторопливо потянулся. Достал из шкафчика одежду и латы. Принялся одеваться. Тот даже выдохнул и смотрел на всю картинку с гордостью. Жалкое зрелище. Видимо себя нахваливает, мол, какой молодец – поручение выполнил. Сам толком не может мысли озвучить. Ах, да, для себя самого же ничего членораздельно проговаривать не надо.

– Ты бы хоть сказал, как тебя зовут.

– Скажу после того, как узнаю твое имя.

Я усмехнулся, дивясь случившейся иронии: – А, так ты, стало быть, обо мне ничего не знаешь? Разведка совсем не докладывает? – Тот, судя по вопросительному виду, не понял. – Эх, ну, видимо придется нам молчать до конца наших дней. Не знаю я свое имя. Не помню его. Память отшибло. Напрочь.