Мозаика судьбы

Я деловито кивнула, подошла, поправила его воротник, поцеловала в щеку. Он улыбнулся мне, прижал к себе: «Скоро все закончится»

Когда он вышел, я окрестила его ушедший дух.

Я не замечаю времени, кружусь, как пчелка, то присяду, грустно вздохну, подопру рукой горячий лоб, а потом как ужаленная вскакиваю и продолжаю метаться по дому.

Но тут какая-то тревога меня как будто рукой задела, я оглянулась вокруг, и в поле зрения попали часы. Николая не было уже два с половиной часа. Я как-то боязно вышла в прихожую, как будто ожидая его шагов. И как будто по волшебству услышала их, но не Коленькины это были шаги. Несколько пар сапог громко топали по лестницы. Я замерла, затаила дыхание. Я подпрыгнула от разорвавшего тишину коридора стука в дверь. Сделаю вид, что никого нет.

Дверь заскрипела, я хотела юркнуть в комнаты, но дверь уже была снесена чьим-то крепким плечом, а на пороге стояло двое мужчин в болотных рубашках, а по среди них Власов с фуражкой, надвинутой на самые глаза. Громким голосом он возвестил:

– Волкова Ангелина Филимоновна вы арестованы.

Я сделала шаг назад, натолкнулась на косяк и удивленно пролепетала: «За что же меня…»

– Измена родине.

– О какой измене речь?

– Скоро узнайте, пройдемте со мной гражданка Волкова.

– Я должна дождаться мужа.

Один из солдатов оскалил зубы и просипел: «К вашему мужу уже применили карательные меры» И провел большим пальцем под горлом.

Господи…мир уходит из-под ног…чьи это цепкие холодные руки меня тянут вверх, не надо, хочу забыться…Коленька…где же ты…

*******************************************************************************

Проснулась в большой кровати, в том же платье, волосы мокры от пота, пальцы сжаты в кулаки. А в груди как будто пусто. Сердца больше моего нет. Полегло вместе с Коленькой. Изверги убили ни за что. Тяжелую голову приподнимаю и вижу на стуле темню фигуру Власова – спит. Бездумно соскальзываю с постели и на цыпочках крадусь к единственной двери в большой комнате. Дергаю ручку – закрыто.

За спиной голос: «Тебе лучше быть здесь сейчас»

Я разворачиваюсь и фурией лечу на это чудовище. Руками пытаюсь схватить его горло, но он легко сжимает меня в своих лапах. Прижимает насильно мою голову к груди и начинает укачивать: «Ну что ты дурочка. Я тебя спасаю, верь мне» Я всеми силами отстраняюсь и злобно рычу: «Что же ты Коленьку не спас?! Сам, наверное, убил его, руками этими грешными!»

– Мне его незачем спасать, скоро началась бы война и он бы все равно погиб, писака доморощенный.

Он толкнул меня на кровать и направился к выходу, говоря: «Будешь сидеть здесь, все, что нужно принесут, скоро поедем в Москву»

И все. Остается мне здесь сидеть и грудь рвать от боли.

*******************************************************************************

Дни тянутся как пружина. Я уже не помню, когда разговаривала. Сначала я читала молитвы вслух, но один солдат пригрозил мне прикладом. Власов не дает мне терять силы, кормит, заботиться, поддерживает жизнь, как у растения. Я начинаю привыкать, как автомат живу.

Сергей торжественно вошел в комнату: «Завтра едем в Москву. Там заживем. Думаю, сделать тебя своей женой, так мне будет спокойно. Ну чего сидишь на полу, опять свои молитвы читаешь, иди сюда обниму»

Ручища тянутся ко мне, лапают мою невинную душу, слеза скатывается по щеке моей, благодатно орошая лицо мое.

– Пойду, позабочусь об обеде, скоро вернусь.

Возвращайся мой муж, каким тебе никогда не стать. Ибо я решилась отправиться к тому, кто предназначен мне Богом. Только этот выход мне подсказал Отец наш небесный. Я давно припрятала ремень, который остался от хозяев этой квартиры. А я точно поняла, что и здесь когда-то жила такая же семья, как наша. И я была здесь на приеме одном. Я узнала по украшению дверей дом Филипповых. Они тоже сгинули. Всем нам остается лишь кануть в небытие. Я поставила стул, подтянулась и привязала ремень к балке над окном, затянула вокруг шеи покрепче, и самоотверженно легким движением ноги оттолкнула стульчик.

Ах…

********************************************************************************

Я видела лицо Власова, горящее огнем горя, он пытался спасти мое тело, но душа моя уже скользнула в бесплотный мир. Я не хотела видеть, как он покрывает поцелуями мое посиневшее безучастное лицо. Я полетела. Невидимый дух нес меня куда-то, я оглядывала своим широким взором страну свою большую. И не видно мне было не крови, ни страданий. Лишь полнота природы и красота городов, которые воздвигли сильные русские руки.

Долго я так лечу уже, и уже не знаю в каких пределах я.

И тут силой меня какой-то тянет вниз, и оказываюсь я возле молодой пары, любящейся. И так захотелось мне быть вместе с ними в этом таинстве, захотелось тепла мне их жаркого, и я как-то раз и юркнула куда-то в теплоту, свернулась там клубочком, слышу – сердечко радостно бьется и мне стало спокойно. Полежу здесь пока, отдохну, а потом обязательно отправлюсь искать Коленьку…

Оливия Браун. Нью-Йорк. 2032 год

О, этот теплый обволакивающий все покой, ах, если бы он мог длиться вечно. Я нечто, я лишь трепещущий сгусток энергии, и я хочу царить в этом спокойствии.

– Оливия!

Нет, нет! Оливии здесь нет. Здесь нет никого, имеющего имя. Безымянное умиротворение.

– Очнись!

Холод подступает! Как защититься от него?

Резко открыла глаза, очнулась от терпкого запаха. Свет пульсирующе бьет в глаза, надо мной лицо.

– Себастьян? Как ты здесь…

Я оглядываюсь – оказывается, я лежу на каком-то пластиковом столе, вокруг экранчики и какие-то диаграммы на стенах.

Себастьян холодной рукой тянет меня со стола.

– Нет времени объяснять все здесь. Нужно найти Пола. И уходить. Охрана будет в отключке недолго.

– Я ничего не понимаю…

– Идем! Я все расскажу, просто поверь мне сейчас.

Выбора, конечно, нет. Мы выходим из этого странного кабинета в длинный серый коридор.

– Мы в лаборатории?

– Да, мы на нижних этажах.

Я в какой-то серой сорочке, босиком пытаюсь поспеть за Себастьяном, который, кажется, знает все эти повороты намного лучше, чем должен. Тут неожиданно вырастает стеклянная стена, за ней на белом кубе сидит Пол, глаза прикрыты, веки слегка подергиваются. Услышав наши шаги, он приоткрывает их и тут же удивленно ахает. У Себастьяна откуда-то берется ключ-карта, и стеклянная дверь через секунду отъезжает. Пол бросается ко мне и прижимает к себе так крепко, что я слышу, как трещат мои косточки. Он как-то неловко целует меня в лоб и тут же обращает взор к Себастьяну.

– Почему ты здесь?»

– Я исправляю ошибки, – сухо отвечает тот, – еще немного и я расскажу вам все, все вопросы получат свои ответы.