Арабелла. Музыка любви

С тех пор мы стали общаться до и после мессы. Так я узнал, что Анджелина прекрасно образована. У неё широкий кругозор. Она может поддержать практически любую тему в разговоре. Много читает. А ещё, не поверишь, любит шахматы! И в этом ей нет равных! Синьор Форческо говорит, что о таком партнёре он мог только мечтать!

Граф Моразини иронично выгнул бровь.

– С обширным кругозором, играет в шахматы, но не помнит, кто она и откуда. Как удобно, чтобы облапошить такого доверчивого юнца, как ты!

Виконт возмутился такому замечанию старшего брата:

– Только не надо делать из Анджелины филистимлянку Далилу[69 - Дали?ла (в Ветхом Завете) – женщина, предавшая легендарного иудейского героя Самсо?на. Далилу завербовали филистимские начальники, посулив за работу большие деньги, если та поможет раскрыть тайну богатырской силы Самсона. Женщина согласилась стать агентом. Вызвав своей красой беззаветную любовь и преданность героя, она вызнала, что его сила заключается в волосах. Засланная красавица усыпила Самсона, после чего его остригли, ослепили и пленили, а имя Далилы стало символом коварной обольстительницы (Суд. 16:4–21). – Авт.]. На роль коварной обольстительницы она совсем не годится. Эта роль больше подходила твоей бывшей жене.

Альфредо вскинул голову, как от пощёчины.

Поняв, что в попытке защитить свою избранницу он перегнул палку, Витторе попытался сгладить произведённый эффект:

– Прости, брат, я не должен был говорить этого. Это неблагородно с моей стороны. Всегда помнил поговорку: «О покойниках либо хорошо, либо ничего», но сейчас не удержался. Не удержался, потому что не узнаю тебя.

И всё из-за того, что она сделала с тобой. Ты сам на себя не похож. Ты – это не ты. Где мой благородный и великодушный брат? Рыцарь без страха и упрёка, рыцарь до мозга костей, честный, высоконравственный и порядочный? Для которого самого понятие «дама» – идеал чистой и непорочной души? Неужели одна жалкая тучка смогла закрыть собой солнце?![70 - Accade facilmente che una nuvola nasconda il sole (итальянская поговорка).]

Альфредо встал и подошёл к окну, за которым сумерки сгустились уже довольно изрядно. Какое-то время он стоял молча, нервно раскачиваясь с пятки на носок. Затем, не оборачиваясь к брату, каким-то бесстрастным, уставшим голосом произнёс:

– Витторе, братишка, нет больше рыцаря, в которого ты безоглядно верил. Я же и пытаюсь тебе это объяснить. Если во мне что-то и осталось от былого рыцарства, то меня, скорее, стоит величать Рыцарем Печального Образа. Дон Кихот проиграл в борьбе с ветряными мельницами. Его мечты разбились о препоны жестокой действительности. А прекрасная Дульсинея лишь посмеялась над несчастным дуралеем. Одного жаль: Дульсинея теперь лежит в сырой земле, придавленная тяжёлой могильной плитой. Видит Бог, никогда я не хотел ей подобной участи. Тем более что вместе с собой она забрала моего ребёнка!

Виконт спешно подошёл к графу и положил ему руку на плечо в знак поддержки.

– Прости, брат! Прости, что я опять растревожил больное.

Старший Моразини тяжело вздохнул.

– Эта боль, Витторе, всегда со мной. Она непроходящая. Именно поэтому я не хочу, чтобы и тебя, мой маленький братец, коснулась сия участь.

Граф обернулся и взглянул в лицо виконту:

– Я пытаюсь предостеречь тебя от необдуманного шага. Берегись этой женщины! Отчего-то мне кажется, что она разобьёт твоё сердце. Безрассудство распаляет глупость и потворствует неосмотрительности. Знаешь, как в народе говорят: «Когда вода коснётся шеи, учиться плавать будет поздно!»[71 - Quando l'acqua tocca il collo, sar? troppo tardi per imparare a nuotare (итальянская поговорка).]

– Я всё понимаю. Но пора и тебе позабыть все прошлые беды и по-иному взглянуть на собственную жизнь. Знаешь, один мудрый человек сказал, что даже со дна ямы некоторые умудряются взглянуть на звёзды.

Альфредо горько усмехнулся:

– Уж не ты ли тот самый мудрец?

Витторе улыбнулся в ответ.

– А ты, как всегда, догадлив.

Граф любовно потрепал брата по шевелюре.

– Экий ты стал умный! Тебе твоя черепушка точно по размеру?

Он вновь прошёлся по комнате.

– Пойми, Витторе, иногда жизнь вынуждает нас быть излишне подозрительными. Но поверь, эта роль не для малодушных. Просто я не могу притвориться, что безмерно рад за тебя. Притворство – не та игра, в которой я большой мастак.

Витторе двинулся навстречу брату.

– Пойми и ты: все твои опасения напрасны. Ты просто не видел Анджелину. Я уверен: как только познакомишься с ней, сразу же изменишь своё мнение. Она прелесть! Настоящая прелесть!

Прошу тебя только об одном – будь с ней помягче. Я чувствую, у Анджелины за плечами какая-то беда. Она до сих пор не вспомнила ничего из своей прошлой жизни.

Наверное, именно поэтому синьорина Форческо так долго отказывалась принять моё предложение. И всё же она сдалась, уступила моим уговорам и просьбам. Признаюсь, я безмерно рад этому обстоятельству. Мне бы хотелось, чтобы и ты разделил мои чувства. Но если даже ты воспротивишься, если не захочешь быть со мною рядом в такую важную для меня минуту, я всё равно осуществлю задуманное, потому что верю: лишь в ней моё счастье! В ней одной! Она и есть олицетворение этого самого счастья!

Знаешь, Фредо, я понял, почему от любви нет лекарств. Потому что любовь и есть лучшее лекарство от всех напастей. Я встретил её, и вся моя жизнь переменилась к лучшему.

Альфредо устало провёл ладонью по лицу.

– Слушаю тебя, Витторе, и понимаю: похоже, у девушки мозгов побольше, чем у тебя. Она хоть на минуточку задумалась перед тем, как ответить тебе согласием. Если, конечно, это не было банальной уловкой, дабы подцепить покрепче на крючок пойманную рыбку.

Ты вообще осознаёшь, на какой риск идёшь, желая обручиться, а затем и жениться на девушке, потерявшей память? Девушке, которая ничего, ровным счётом НИЧЕГО о себе не помнит! А если она уже чья-то невеста? Или, того хуже, вообще уже замужем?

– Но у неё не было на пальце кольца! И её названая мать сказала епископу Дориа, что в откровенном разговоре Анджелина призналась, что, по её ощущениям, она никогда не была настолько близка с мужчинами.

– Братишка, отсутствие кольца на пальце не повод считать женщину незамужней. А женские ощущения вообще сродни гаданию на кофейной гуще. Сегодня так, а завтра сто раз иначе.

– Фредо, я не настолько глуп, как ты полагаешь. Я советовался с епископом Дориа, обращался в Совет старейшин Позитано. И там, и там ответ был однозначен: при такой ситуации узнать, была ли Анджелина замужем, можно лишь одним способом – на брачном ложе.

Они вызывали Анджелину, беседовали с ней, именно после этого ими и было дано разрешение на формальное удочерение семьёй Форческо и разрешение на вступление с кем-либо в брак.

– Что ж, я вижу ты хорошо подготовился к нашей встрече, – Альфредо горько усмехнулся. – У тебя все тылы прикрыты. Осталось одно – познакомиться поближе с предметом твоих воздыханий. Но помни: ложные надежды питают боль[72 - Le false speranze alimentano il dolore (итальянская поговорка).].

Ну а теперь пойдём в столовую, перекусим. Кажется, я сделал всё, что мог, используя всё то, что мне дано. Немного подкреплюсь и подумаю, что смогу ещё предпринять.

Витторе усмехнулся:

– На твоём месте я не стал бы особо усердствовать в этом. Будешь много и долго думать – поседеешь. Как я погляжу, раздумья уже и так посеребрили твои виски.

Старший брат похлопал младшего по спине:

– Много думать совсем не означает думать долго. Важен не процесс, а результат!

Братья весело рассмеялись и отправились в столовую, где их уже поджидал накрытый стол.

Глава 4

На следующее утро, проснувшись и на скорую руку позавтракав, Альфредо вознамерился совершить конную вылазку в Позитано. Он давно не был в этом городке и решил навестить его с утра пораньше, пока местная знать всё ещё нежится в своих кроватях. Графу не слишком улыбалось встретить кого-либо из знакомых по аристократическим салонам Неаполя на здешних улочках. Пришлось бы долго объясняться, почему он пропал так надолго и где всё это время обретался.

Одевшись для верховой езды, он самостоятельно оседлал высокого, статного жеребца породы наполетано из конюшен Бисиньяно[73 - Бисинья?но – неаполитанская аристократическая фамилия, занимавшаяся разведением ценных пород верховых лошадей. – Авт.]. Этого мощного скакуна словно бы в насмешку назвали Пикколо[74 - Пи?кколо (итал. Piccolo) – Малыш.]. Пока Моразини седлал красавца коня цвета жжёного каштана с густой, длинной, чёрной, шелковистой гривой и таким же хвостом, тот недоверчиво косил на незнакомца глазом на тонкой, изящной морде, которая изгибалась к ноздрям, как клюв ястреба.

– Что, Малыш, думаешь, откуда я такой наглый выискался? Не помнишь меня совсем? – спросил Альфредо жеребца, ласково почёсывая ему место, где шея встречалась с плечом. – А ведь я присутствовал при твоём рождении, помогал конюху Филиппе, когда жеребилась твоя мать, кобылка Фалькона. Жаль, что она так внезапно скончалась от колики. Славная была лошадка! Матушка очень любила её.

Конь повернул голову, обнажив зубы, пытаясь ответной лаской пощипать руку, почёсывающую его шерсть. Альфредо расценил гримасу жеребца как улыбку.