Трансмутация

А в том, что это оказалось именно убийство, сомневаться не приходилась. Дамочка, издавая короткие частые вздохи, походившие на всхлипы, истекала кровью. Алексей Берестов, в отличие от своего сына (от обоих своих сыновей), не обладал познаниями в медицине. Однако он был почти уверен, что нож вонзился рыжей в бедренную артерию. И теперь её кровь хлестала на них всех: на Ньютона – смешиваясь с его собственной; на Розена – которому она попадала в рот, так что он всё время отплевывался; на Максима и на профессора – которые в этом сэндвиче оказались нижним слоем.

Охранники Дениса и наймиты Розена – эти продолжали палить друг в дружку. И Ньютон, у которого перед глазами уже плавал кровавый туман, всё никак не мог понять: а попали здесь хоть в кого-то еще, помимо него самого?

И тут он услыхал звуки других выстрелов – шедших снаружи. Даже изрядно приглушенные толстыми стенами вагона, они казались устрашающим рявканьем какого-то дикого зверя. Стреляли явно из оружия куда более крупного калибра, чем у тех, кто находился в вагоне.

8

Макс не мог поверить, что профессор вот так запросто, хладнокровно, нанес рыжей Сюзанне смертельное ранение. Конечно, рыжая сама напросилась, да и у неё руки были в крови как минимум одного человека: охранника в торговом центре. Так что, пожалуй, дело было не в жалости к ней. Нет, главное было: удивление. Конечно, Петр Королев мог целить в Розена и угодить ножом в Сюзанну-Клементину ненамеренно. Однако он перехватил взгляд профессора и мгновенно всё понял. Глаза Королева были холодными и беспощадными.

И тут Макс услышал звук, которого дожидался давно: гулкое монотонное дум-дум-дум. Это означало: они приближаются к баррикаде из трех электрокоптеров, которую воздвиг на рельсах Денис. И Огюст Дюпен, под вагонами пробравшийся к боевому модулю электровоза, начал расстреливать вертушки из военно-морского пулемета. Конечно, боевой модуль можно было активировать и дистанционно, однако Дюпен, точнее – Черенков Сергей Ильич, сказал, что не хочет рисковать. Теперь только их главный калибр и способен был им помочь: разметать преграду на пути состава. Или, по крайней мере, сдвинуть её – так, чтобы разогнавшийся поезд смог её сбить, а не сошел бы с рельсов сам при столкновении с ней.

Денис тоже услышал этот звук, невзирая на пальбу в самом вагоне: напрягся, приподнял голову. И, конечно, его услышали также профессор и Берестов-старший: они оба знали, каков был план Макса. Если бы Новому Китежу удалось вырваться с той ветки, куда направил его Денис, состав поехал бы на полной скорости обратно – в сторону Клина. Там располагалась секретная база новых китежан, где они обычно запасались продуктами и всем необходимым. И Огюст Дюпен уже вызвал туда по мобильному телефону подмогу: не армию, конечно, какой обладал Денис, но вполне боеспособный отряд из числа резервистов Нового Китежа.

Стрельба сделалась особенно яростной – и в вагоне, и за его пределами. Один из наемников Розена повалился носом вниз на вагонный пол – был убит, несомненно. А один из охранников Дениса вдруг резко завалился на левую ногу, которая под ним словно бы подломилась. Но – с учетом интенсивности огня это был, можно сказать, ничтожный ущерб. В следующие минуты все могли пострадать куда сильнее.

«Держитесь!» – хотел было крикнуть Макс, да вовремя опомнился: те, кто был с ним, и так знали, что сейчас должно произойти столкновение. И уж точно догадались бы, что нужно ухватиться хоть за что-нибудь.

9

Едва Настасья вместе с Гастоном вошла в вагон-ресторан, как услышала звуки пальбы со стороны поездной кухни. Пальбы такой частой и заполошной, что она казалась ненатуральной – как в старых фильмах-вестернах. Гастон ринулся было вперед – уж он-то ничего не боялся. Но сама Настасья замерла на месте.

– Стой, мальчик, – прошептала она.

Ньюф, несмотря на царившую в поезде какофонию, её услышал: остановился, по обыкновению обернулся на неё через плечо. И в его темно-янтарных глазах читалась теперь не мольба: в них читалось нетерпение, недовольство и почти возмущение. «Надо идти!» – словно бы желал сказать ей пес. И Настасья, отвечая ему на эту немую просьбу, проговорила:

– Да, мальчик, мы сейчас туда пойдем. Дай только мне минутку подумать…

Но минутки в её распоряжении не оказалось: поезд, катившийся со всё нараставшей скоростью, вдруг врезался в какую-то преграду. Настасья полетела вперед – едва успела выставить перед собой руки. И выронила свой пистолет, который выстрелил при падении.

Гастон возмущенно взлаял и отскочил от выстрелившего оружия. Пуля только чудом не угодила в черного пса. Но им обоим повезло: ньюфаундленд не поймал пулю, а сама Настасья приземлилась не на пол, а на один из диванчиков, стоявших вдоль стен в вагоне-ресторане.

А между тем состав начало трясти так, словно он был игрушкой, попавшей в руки капризному ребенку. Его мотало на рельсах вправо-влево; он подпрыгивал, словно у него вовсе не было рессор – а ведь еще недавно Настасья изумлялась плавности его хода. Но, по крайней мере, в вагоне-ресторане стало потише: стрелять почти прекратили.

10

Денис обругал себя последними словами – что поторопился, не поручил своим людям обследовать электровозы Нового Китежа, прежде чем соваться сюда. Однако наличие в поезде крупнокалиберного стрелкового оружия – это была не самая серьезная его проблема на данный момент.

Он чуть ли не молился, чтобы столкновение состава с его вертушками прошло благополучно. Он ведь был не Чарльз Диккенс и не император Александр Третий, чтобы рассчитывать остаться целым и невредимым при крушении поезда. Конечно, крушение могло бы положить конец тому бедламу, в который Денис угодил. Но думать так – это было бы примерно то же, что мечтать о гильотине при сильной мигрени.

Денис успел еще глянуть на своего отца – которого он подстрелил нечаянно. Успел даже заметить, что взгляд рыжей Сюзанны остекленел (Одной проблемой меньше). Но тут поезд врезался в преграду на рельсах, и всех, кто находился в вагоне, бросило вперед. Все, кто стоял – попадали. Кто лежал на гладком полу, как Денис – заскользили вперед. И даже мертвые тела под воздействием инерции протащило немного – как будто их напоследок выдернули из небытия и позволили еще немного поучаствовать в делах живых.

Поразительно, но преграду из трех электрокоптеров Новый Китеж миновал без особых трудностей: не сошел с рельсов и даже не остановился. Лишь сбавил ненадолго скорость, а потом проследовал себе дальше. И Денис даже не уловил, в какой момент сенатор Розен высвободился из-под нескольких навалившихся на него людей – живых и мертвых. Увидел только, как к нему перекатился по полу один из его приспешников и выхватил откуда-то из-за пояса нечто вроде миниатюрной готовальни. Открыв её, он выдернул имевшиеся там среди прочих инструментов крохотные кусачки – а уже в следующий миг руки Розена были свободны.

11

Макс видел, как Розена освободил его наемник. И даже не особенно удивился: как бы эти трое сбежали из кутузки, не окажись у них при себе подходящих приспособлений? Макс только попенял мысленно Огюсту Дюпену – за то, что тот не обыскал арестантов должным образом.

Но некогда было сокрушаться из-за этого. Макс видел, что его отец истекает кровью, и, чуть приподнявшись, сдернул с крючка возле одной из кухонных раковин несколько полотенец.

– Потерпи, папа, – прошептал он. – Сейчас я попробую тебя перевязать.

Он в несколько секунд соорудил кровоостанавливающую повязку и только успел порадоваться, что признаков пневмоторакса у его отца нет, когда дверь в тамбур, соединявший кухню с вагоном-рестораном, снова распахнулась. Макс даже не понял сперва, что он слышит. Ему показалось: флотский пулемет снова начал стрелять. Только через две или три секунды до него дошло: бухающие звуки со стороны распахнувшейся двери – это лай Гастона.

– Настасья, – закричал Королев, который, в отличие от Макса, мог со своего места видеть дверь, – кинь мне оружие и уходи!

И тут же по металлическому полу к профессору заскользил тот самый пистолет, который отдал девушке Макс.

«Зачем она здесь?» – подумал он, а сам уже вскакивал на ноги – рискуя попасть под пулю, как и его отец.

Макс увидел Настасью, которая замерла в дверях тамбура – даже не пыталась наклониться, не то, что уйти. Увидел пса рядом с ней – тот стоял вполоборота, загораживая её корпусом, насколько это было возможно. Увидел освободившегося от наручников Розена, который с автоматом в руках сделал шаг к середине вагона – туда, где, помимо самого Макса, находились профессор и Денис.

А потом поезд снова начал замедлять ход. По всей видимости, Огюст Дюпен услышал стрельбу в вагоне-кухне и решил, что нужно сперва разобраться с тем, что внутри – прежде чем ехать дальше.

12

Профессор мысленно похвалил Настасью за то, как она бросила ему маузер – просто пустила по полу, так что он мгновенно поймал его. Однако тут же он её и отругал про себя: она как встала в дверях, глядя на открывшуюся ей бойню своими серыми глазищами, так и стояла, не трогаясь с места.

– Настасья, беги! – снова крикнул он ей.

И опять – без всякого толку.

Так что первыми, в кого профессор выстрелил, были охранники Дениса Молодцова. Просто потому, что стволы их автоматов были обращены в сторону его девочки. Было удачей, что сам он лежал на полу: из такой позиции – стреляя снизу вверх – он всадил три пули троим охранникам точно в зазор между воротами их бронежилетов и шлемами. И сразил всех троих наповал. Но зато все остальные стрелки: и охранники Молодцова, и оставшиеся в живых наемники Розена – как по команде повернулись к нему. А сенатор – будто и не боясь пуль – пошел прямо к профессору.

Но того всё это устраивало: эти люди больше не угрожали Настасье. Он заметил только, что (Ивар) Максим Алексеевич поднялся в полный рост. И профессор крикнул ему, перекатываясь по полу в сторону большого холодильного шкафа:

– Берестов, ложитесь!

На него поглядел старший из двоих – Алексей Берестов. Хотя и Максим вроде бы внял призыву – наклонился к полу. Но – как оказалось, только для того, чтобы выдернуть автомат из рук одного из застреленных охранников «Перерождения». После чего он снова распрямился.

Автоматная очередь ударила в пол как раз там, где профессор только что лежал. И несколько пуль срикошетило как раз в дверцу холодильника, за которым он укрылся. Но кухню Нового Китежа оборудовали, не скупясь на сверхпрочный пластик и сталь: на дверце всего лишь появилось несколько вмятин.

Профессор еще дважды выстрелил из своего укрытия – на сей раз целя охранникам Молодцова в ноги. Оба – упали. А Розен сделал еще несколько шагов вперед. Идти ему стало намного легче: поезд остановился.

– Настасья, уходи отсюда! – заорал Берестов-младший. – Я тебя прикрою!

Но девушку словно столбняк хватил. Она так и стояла, опершись одной рукой о холку пса. А тот не трогался с места, только щерился – и заслонял её собой.

И тут вдруг за спиной у профессора – в той части вагона, где находилась дверь между кухней и электровозом – раздался голос:

– Всем – бросить оружие! Вагон окружен!

Профессор повернул голову: в дальних дверях вагона-кухни стоял Огюст Дюпен – Сергей Ильич Черенков. И в руках он сжимал в точности такой маузер, какой был теперь у него самого.

Стрельба стихла: всех ошарашило его появление. Однако оружия никто не бросил. И профессор подумал: этому человеку – конец, пусть даже он и облачился в бронежилет.

В этот-то самый момент пресловутый Дюпен и начал стрелять сам. Только вот – целил он явно не в ниндзя сенатора Розена. И не в клевретов господина Молодцова.

Первая пуля Огюста Дюпена угодила в пол рядом с истекающим кровью Алексеем Берестовым. А вторая – в руку Максима Берестова, который поспешил оттолкнуть отца в сторону, за угол одной из электроплит. «Так вот кто дал отмычки этим ниндзя и указал им, где все мы будем!» – понял профессор.