Трансмутация

Ньюф услыхал свое имя: приподнял голову и пошевелил передними лапами.

– Может, еще разок в эту псину пальнуть? – спросила Сюзанна-Клементина, заметившая его пробуждение. – Пока он кому-нибудь из нас горло не перегрыз.

– Сюзанна права, – заметил Розен. – Этот пес отнюдь не безобиден.

– Если вы оба так его боитесь, – сказала Настасья, – давайте я его привяжу к батарее электроотопления.

– Чем привяжешь-то? – спросила Сюзанна. – На нем нет ни поводка, ни ошейника.

– Привяжу его платком, который у него на шее. И покажу вам узел. Да вы и сами сможете подойти, проверить – хорошо ли Гастон привязан.

– Ладно, привязывайте, только побыстрее, – сказал Розен.

Настасья встала с кровати и подошла к Гастону:

– Поднимайся, мальчик!

Пес тут же вскочил на лапы – но его качнуло при этом. Как видно, снотворное всё еще оказывало на него остаточное воздействие. «Нужно выгадать еще немного времени», – подумала Настасья. Она подвела Гастона к батарее – холодной в это время года, – сняла с ньюфаундленда бандану и, пропустив её между двух батарейных секций, завязала концы прямым узлом на песьем загривке.

– Вот, – она отстранилась, показывая узел Розену, – видите? Хотите – подойдите сами, проверьте.

– Я вижу, что узел надежный, – сказал тот – подходить не стал.

И Настасья перевела дух.

8

Розен снова уселся на диванчик у входа в ванную комнату – рядом с рыжей Сюзанной, которая всё-таки перевязала ему повторно руку. И сейчас бросала на него напряженные – словно бы ревнивые – взгляды. Очевидно, она уже считала остзейского немца своей собственностью. Неспроста же они обращались друг к другу на «ты».

– Ну, теперь мы можем продолжить, я надеюсь? – спросил сенатор. – Как зовут этого загадочного хакера? Только не говорите, что он вам не представился.

– Имя его я знаю, но и только. Он просил называть себя Макс. – Настасья решила придерживаться тактики наименьшего вранья.

– Макс? – Розен подозрительно оживился. – А фамилию свою он вам, стало быть, не назвал?

– Нет, не назвал.

– Как интересно! – Сенатор здоровой левой рукой вытянул из кармана листок бумаги, сложенный вчетверо. – А эту бумажку дал вам он?

Он развернул листок и поднес его к самому лицу девушки – как давеча капсулу, в руки ей не передавая. И Настасья наконец-то увидела, что написал Макс в своей записке, в которую она не должна была заглядывать раньше, чем через двое суток.

Несколько рукописных строк удивили её настолько, что она дважды их перечитала. «Да неужели же такое возможно?» – мелькнуло у неё в голове. Но тут же она сказала:

– Этот листок дал мне дедушка. Он – из тех вещей, которые нам с Иваром удалось тогда подобрать с земли.

Розен коротко кивнул – возможно, в ответ на какие-то собственные мысли.

– А теперь – самый главный вопрос, – проговорил он. – Сколько, по-вашему, стоит ваша жизнь и дальнейшее благоденствие, дражайшая Настасья Филипповна?

– Вы хотите обменять мою жизнь на винчестер, которого у меня даже нет с собой?

– Я хочу купить его у вас, когда здесь объявится ваш знакомец – Макс.

– Но я даже не знаю, когда именно он объявится, – сказала Настасья. – Потому я и сняла номер в мотеле на неделю. Можете проверить.

– Только не пытайтесь меня убедить, что вы с Максом не обговорили способ связи на экстренный случай.

Сердце у девушки учащенно заколотилось.

– Обговорили, да, – после паузы, словно бы нехотя произнесла она.

– Ну, и?..

– Здесь, в мотеле, есть терминал экспресс-почты. А у этой почты правила: о получении посылки отправитель всегда может узнать, если введет код почтового отправления. – Девушка порадовалась, что накануне прочла все правила пользования почтоматом, когда отсылала кое-что в Москву – на Единый новостной канал Евразийского телевидения.

– И что дальше?

– Макс отправил мне посылку на адрес этого мотеля – просто пустую коробку. Если всё пойдет по первоначальному плану, я её не должна получать. Но если мне понадобится срочно его увидеть, то я заберу посылку из терминала. А Макс будет ежедневно отслеживать судьбу своего отправления, и в этом случае немедленно прибудет сюда.

Настасья подумала, что на сей раз вранье у неё получилось малоубедительное, шитое белыми нитками. Но – сенатор, похоже, купился и на эту байку.

– Отлично! – Розен поднялся с диванчика. – Тогда поступим так. Мы с вами вдвоем отправимся сейчас к терминалу, и вы заберете посылку господина Бер… Макса. И не советую вам откалывать какие-нибудь номера или пытаться бежать. Пес – ваш или не ваш – останется здесь. Думаю, вы не захотите, чтобы Сюзанна его усыпила – согласно старому эвфемизму.

Девушка бросила короткий взгляд на Гастона, который напряженно замер возле батареи – будто чего-то ожидая. И пес поглядел на неё в ответ своими темно-янтарными глазами, в которых читалось: «Ты только намекни, и я всё для тебя сделаю». Он явно полностью очнулся от сна.

– Хорошо, идем за посылкой! – сказала Настасья и оглядела комнату.

Сюзанна-Клементина мгновенно поняла, что ищет её несостоявшаяся родственница.

– Извини, – она с деланным сочувствием развела руками, – твои кроссовки больше носить нельзя. Мы думали, ты в них устроила тайник.

– Но не босиком же ей идти, – сказал Розен. – Сними свои туфли и отдай ей.

Сюзанна пробурчала что-то себе под нос, но всё же сняла матерчатые туфли на резиновых подошвах и передала их Настасье. Они оказались той велики размера на три; но всё же она их надела, затянув потуже шнурки.

– Выходим. – Розен подошел к двери номера, распахнул её и первым вышел на улицу.

Настасья сделала к двери несколько шагов, изо всех напрягаясь, чтобы не оглянуться раньше времени. И лишь возле самого порога развернулась всем корпусом и выкрикнула так пронзительно, что у неё самой заложило уши:

– Гастон, спасение висельника!

От её вопля Сюзанна, ковылявшая к диванчику, споткнулась на ровном месте и слету пропахала носом пол. А сенатор невольно отшатнулся от двери – на что и рассчитывала Настасья. Гастон же исполнил свой трюк еще с большей ловкостью, чем тогда – в Общественном госпитале. В один миг он вывернул голову из банданы, подскочил к выходу из номера, и они с Настасьей вдвоем ринулись наутек.

9

Настасья боялась, что проблемы могут возникнуть из-за незажившей задней лапы Гастона. Но тут она ошиблась. Гастон, даже прихрамывая, всё равно передвигался быстрее, чем она сама в чужих туфлях. Пес раньше неё добежал до угла собачьего корпуса мотеля и приостановился – оглянулся на Настасью, словно бы спрашивая: «Куда дальше?»

Колебаться было некогда. Позади уже слышался топот ног остзейского немца, который опамятовался и кинулся за ней и за Гастоном вдогонку. Девушка боялась даже оборачиваться, чтобы не потерять драгоценные секунды.