Трансмутация

Пес перескочил через порог, и его хозяин тут же захлопнул обе двери на улицу, подперев их каталкой и подсунув её под обе ручки. Почти сразу изнутри в них с грохотом врезался фон Берг – и послышалось новое ругательство.

На шее у Макса болталась на шнурке ключ-карта, и он замкнул ею электронный замок рядом с дверью. А затем сдернул карточку с шеи, снова затиснул в замочную прорезь и обмотал замок шнуром – заблокировал дверной сканер снаружи.

– А теперь – бежим!

Он потянул девушку за собой к роскошной, винтажного вида машине с бензиновым двигателем, на которой он ездил. И Гастон, смешно выбрасывая в стороны лапы, понесся вместе с ними.

Они слышали, как за их спинами колотил в дверь фон Берг. И Макс – чуть ли не впервые в жизни – порадовался тому, что мобильные телефоны были изъяты почти у всех граждан. Иначе Корней Оттович мог бы в один миг связаться с больничной охраной (пусть и сократившейся до двух человек), и сказать, чтобы автомобиль волонтера не выпускали со стоянки.

На бегу Макс выдернул из кармана халата брелок и отпер замок машины еще за три шага до неё. А потом плюхнулся на водительское место, Настасья и Гастон запрыгнули на заднее сиденье, и меньше чем через минуту они уже отъехали от госпиталя.

– Куда мы теперь? – спросила Настасья.

– Ко мне домой. – Макс жил на этом же берегу Даугавы, примерно в двадцати минутах езды от места работы. – Посмотрите, пожалуйста, как там Гастон – серьезно он пострадал?

В салоне авто, отделанном натуральной кожей светло-бежевого цвета, отчетливо ощущался запах горелой собачьей шерсти.

2

Настасья производила осмотр довольно долго: раздвигала невероятно густой черный мех Гастона и обследовала кожу под ним. Ньюф сносил это со стоическим терпением.

– Шерсть на боку у него немного подпалена, – сказала, наконец, девушка. – Но ожогов я не нашла.

Макс облегченно выдохнул.

– Убью этого Берга! – пообещал он.

– Он что – один из добрых пастырей?

– В самую точку.

Он хотел прибавить, что Корней Оттович – не только главный врач, но и главный пастырь. Однако потом вспомнил про Мартина Розена и решил: такое заявление не соответствовало бы действительности.

Макс вел свой внедорожник по городским улицам и машинально оглядывал их. Десять лет назад в восемь часов утра они были бы запружены и машинами, и людьми. Но теперь только редкие прохожие шли по своим делам: не особенно торопясь. Вряд ли хоть одного работника в городе уволили за последнее время по причине опоздания на работу. Рабочие руки – это был слишком ценный, постоянно убывающий ресурс.

Попадались им на дороге и редкие электрокары – с такими же глухо тонированными стеклами, как в машине Макса. Хотя тонировка не очень-то помогала. Колберы выслеживали потенциальных жертв заранее – не выбирали их спонтанно. И чаще всего нападали, когда объекты выходили из машины, лучше всего – на подземной стоянке. Обычно в них выстреливали усыпляющим патроном, а потом увозили в неизвестном направлении. Так что люди побогаче давно уже пользовались только электрокоптерами. А все остальные старались, по крайней мере, не ездить в одиночку: всегда возили с собой кого-то, кто страховал их.

Правда, ходили слухи об инцидентах, когда колберы похищали вместе с электрокаром и водителя, и всех пассажиров – иногда трех или даже четырех. Так что многие считали: безопаснее ходить пешком. Все пешеходы на улицах – это были потенциальные свидетели. А мэр города подписал указ: любой свидетель нападения колберов имеет право применить против преступников летальное оружие.

Однако поле деятельности охотников за красотой в последнее время изрядно сузилось. Невозможно без конца вырубать один и тот же лес. Потому-то и стало для колберов подобием Эльдорадо то место, куда Макс пообещал доставить свою спутницу: Новый Китеж.

От размышлений его оторвала Настасья:

– Вы уверены, что нам стоит ехать к вам?

– Моего домашнего адреса никто в больнице не знает, – сказал Макс. – Да и добрые пастыри не станут нападать среди бела дня. Фон Берг – он просто был уверен, что в приемном покое никого, кроме нас, нет. Вот и решил с вами… побеседовать.

Он запнулся перед последним словом, но девушка явно его поняла. И никаких признаков страха не выказала. Она была крепкий орешек – эта Настасья Филипповна.

– Долго нам еще ехать? – спросила она.

– Минут десять, если на дороге не будет заторов.

– Так давайте, расскажите, мне, наконец, кто они такие – эти пастыри? Откуда они взялись? И почему решили истреблять безликих?

Макс испытал чувство, на которое считал себя уже неспособным: смущение. Он знал, что стало первопричиной возникновения этой организации – добрых пастырей. Но не готов был поведать юной красавице ту гнусную и непристойную историю, которая подтолкнула влиятельнейших людей города к тому, чтобы заняться деятельностью бесчеловечной и уголовно наказуемой. Не случайно пастыри прятали лица за масками. Если бы появились внушающие доверие свидетели их деяний (подобные Настасье), пастырей ждали бы такие последствия, что мало им бы точно не показалось. Фон Берг неспроста так себя повел. И Макс догадывался, кто сообщил ему о молодой свидетельнице. Удивлялся только, что господин Розен сам не осуществил её, так сказать, нейтрализацию.

Но теперь девушка глядела на Макса, упрямо нахмурившись: дожидалась его ответа. И он, пряча глаза, произнес:

– Несколько лет назад погибла дочь одного крупного балтийского политика. И, как это ни абсурдно, в её убийстве обвинили безликого. После чего отец безвременно почившей девицы и наш фон Берг сделали всех безликих объектами своей личной вендетты.

– А почему фон Берг принял случившееся так близко к сердцу?

– Его дочь дружила с погибшей. Была её лучшей подругой. Впрочем, это теперь несущественно. Мы с вами еще до наступления ночи покинем город. У вас есть паспорт? Он потребуется, чтобы перейти границу Конфедерации.

Настасья сразу сникла.

– Был, – сказала она.

– И где он теперь?

Девушка поморщилась, повздыхала немного, а потом стала рассказывать. И к моменту, когда они добрались до подземного гаража в кондоминиуме Макса, он уже знал, что произошло.

– Ну, так, – сказал он. – Сейчас мы поднимемся в мою квартиру, и вы с Гастоном останетесь там. А я навещу ваших бывших соседей.

– Они могут быть опасны! У одного даже есть электрошоковое устройство!

– Ну, и у меня кое-что есть… – Макс потянулся к поясу и только тут вспомнил: кобуру от ван Винкля он отдал Настасье, а сам пистолет остался в больнице.

Девушка мгновенно его поняла:

– Вы забыли свое оружие там, на столе!

– Ну, авось обойдусь!

– Да не в этом дело! Ведь пистолет зарегистрирован на ваше имя? Подумайте сами – что может с ним сделать этот фон Берг? Ваше оружие – это веское и неоспоримое доказательство!

– Ну, тогда хорошо, что патроны в нем – не летательные! – рассмеялся Макс. – Идемте!

Он привел Настасью в свою квартиру на тридцать седьмом этаже и всё ей показал: две спальни, кухню, столовую, кабинет с компьютером.

– Гостевую спальню вы можете занять! – сказал Макс девушке – и тут же подумал: она – первая гостья, которую он принимает в этом доме.

Он выдал ей одежду для переодевания: свою собственную – благо, ростом и телосложением они отличались мало. Правда, свитер был растянутым, а на застежке джинсов не хватало двух зубцов, но зато всё было чистым – свежевыстиранным. И девушка пошла в пресловутую спальню для гостей – переоблачаться. А Макс сменил больничную униформу на привычную для себя джинсовую одежду и вышел в прихожую, держа наготове новую бандану для Гастона. Пес вальяжно развалился на полу за дверью его спальни.

– Охраняй Настасью, она теперь наш друг! – Макс повязал платок ему на шею, потрепал ньюфа по загривку и крикнул: – Настасья, я ухожу!

Никто ему не ответил, и он осторожно приоткрыл дверь гостевой спальни. Девушка лежала на не разобранной кровати – прямо поверх покрывала. И по её мерному дыханию Макс понял: она спит беспробудным сном. На ней оставалось всё то, в чем она пришла – кроме окровавленной ветровки, которую она сняла в прихожей. А на прикроватной тумбочке лежала отстегнутая от её пояса пистолетная кобура с капсулой Берестова/Ли Ханя.