Трансмутация

Макс вытащил из портмоне ключ-карту от своей квартиры и стал осторожно подсовывать её под дверь с противоположной стороны от провисающего бока. Сперва перекошенная дверь открываться не желала, ныла, скрипела, но потом всё-таки отворилась. Её нижняя петля оказалась искорежена, и Макс понял, что половина этой петли сейчас лежит у него в кармане, завернутая в платок. Из двери на него ошеломляюще сильно пахнуло гарью – хотя на лестничной площадке этот запах почти не ощущался.

Он быстро оглядел лестницу: по ней никто не поднимался. Пафнутий и его отец пока что мешкали – не шли совершать сделку. И Макс шагнул за дверь, прикрыл её за собой. Изнутри на ней имелся деревянный засов, но задвигать его он не стал.

4

За дверью царил дымный и пыльный сумрак, и Макс даже слегка закашлялся. Он вытащил ключ-брелок от своей машины, куда был вмонтирован фонарик, и осветил пространство вокруг себя.

Перед ним простирался длинный узкий коридор, весь увешанный занавесями и гамаками из паутины: старой, почерневшей, забитой дохлыми мухами, какими-то истлевающими лепестками, кусочками свалившихся с потолка белил и всяким другим мелким мусором. Впрочем, кое-где в паутине зияли дыры. А когда Макс посветил себе под ноги, то увидел на грязном полу свежие следы мужской обуви. Они вели со стороны соседнего подъезда туда, где находился сейчас Макс.

Однако следы эти он толком не рассмотрел: услышал Пафнутия и его отца. Те резво поднимались по лестнице и даже обменивались какими-то бодрыми репликами. Макс шагнул было к двери, но открыть её не успел: увидел валявшуюся на грязном полу гильзу от пистолетного патрона. И понял, каким образом дверная петля оказалась изуродована и выворочена. Дверь, много лет не открывавшуюся, заклинило, и человек, которому срочно понадобилось выйти, пальнул из пистолета в самую слабую её точку.

Между тем Пафнутий и его батя уже поднялись на площадку верхнего этажа: их голоса стали близкими и внятными.

– Ну, и где он? – спросил взрослый мужчина; и столько в этом коротком вопросе смешалось эмоций: недовольства, жадности, взбудораженности и глубоко спрятанной трусости – что Максу сразу расхотелось выходить из своего укрытия.

– Только что был здесь, – ответил мальчишка.

Макс погасил свой фонарик и припал глазом к крохотной щели между дверью и косяком, которая возникла со стороны поврежденных петель. Пафнутий озирался по сторонам – словно бы выискивая, где мог спрятаться его богатенький знакомец. Ни он, ни его папаша явно ничего не знали про тайную дверь.

– Может, он во двор вышел? – предположил пацан.

– Ты что – дебил? Мы же сразу поставили у подъезда Гунара. И он всё это время был на шухере. Как этот твой Рокфеллер мог мимо него проскочить?

От слов «сразу поставили» Макс ощутил укол боли в правом виске – на месте давно зажившей раны. Он понял, почему этих двоих не было так долго: они за чем-то ходили. И вряд ли за биогенетическими паспортами. Зачем бы им тогда понадобилось выставлять караульного возле подъезда?

А потом папаша Пафнутия чуть развернулся – и Макс увидел, что тот держит в заведенной за спину руке. Мерзавец притащил с собой электрошоковое устройство: тазер. Надо полагать, именно тот, с каким он гнался за Иваром и Настасьей прошлой ночью. Правда, насчет себя Макс был уверен: со своей теперешней внешностью он вряд ли заинтересует хоть одного колбера. И, стало быть, участь ему уготовили другую: получить удар током, быть ограбленным дочиста, а потом – если очень повезет – очухаться где-нибудь на другом конце города без денег, без машины и без ключей от дома. Но, скорее, он останется лежать мертвым в какой-нибудь канаве: с разбитой головой или с удавкой на шее.

При мысли о доме ему стало совсем уж худо. Конечно, эти подонки не знали, где он живет, и не смогли бы использовать ключ, чтобы проникнуть в его квартиру. Но – там осталась Настасья. И что, спрашивается, эта девочка станет делать, если он не вернется нынче домой? Если – никогда не вернется? Попробует одна выйти в город, где и попадется в лапы к добрым пастырям? Или – станет добычей колберов?

– Драть вас с папашей телебашней… – беззвучно пробормотал Макс – а потом прибавил и несколько выражений покрепче.

Он почти не заметил, как вытянул из кармана свернутый в трубку собачий платок с грузом – свой кистень. Ему захотелось распахнуть дверь, выскочить на площадку и по очереди врезать им обоим по котелкам: и бате, и сыночку. А потом…

Вот на этом потом он и споткнулся. Он должен был заполучить паспорт Настасьи, чтобы вывезти её из Балтийского Союза. А батя Пафнутия запросто мог не носить найденные паспорта с собой. И что было делать в этом случае? Пытаться договориться с дядей Гунаром, стоящим на шухере? А если тот просто не знает, где его сосед хранит свою находку?

И Макс принял другое решение.

5

Он распахнул дверь, выскочил на лестничную площадку и нанес удар самодельным кистенем папаше Пафнутия – но не по голове, а по локтю правой руки. Мужик издал потрясенный матерный возглас, выронил тазер и схватился левой рукой за ушибленный правый локоть. Макс наступил на электрошоковое устройство, придавил его ногой к полу и замахнулся кистенем, целя теперь в Пафнутия. Но пацан отпрыгнул назад, и завернутая в платок дверная петля просвистела мимо его левой ноги – не попала его по колену, как планировал Макс. А сам кистень зацепился за балясину на лестнице, закрутился вокруг неё и выскочил у Макса из руки.

«Тазер!» – мгновенно подумал он и наклонился, чтобы его подобрать. Но подошва его ковбойского ботинка заскользила по гладкой поверхности тазера, и госпитальный волонтер стал заваливаться назад. Он упал бы – если бы не врезался спиной в обод распахнутой тайной двери.

От боли в позвоночнике у него даже дыхание перехватило. А папаша Пафнутия, у которого правая рука висела плетью, с диким ревом метнулся к нему. Наверняка он собирался сбить его с ног и скинуть в лестничный пролет. И тут же с другой стороны на Макса кинулся Пафнутий. Отец и сын считали, что отступать их противнику некуда.

Макс автоматически прянул вбок – и переступил порог заброшенного коридора, даже не осознав этого. Да и его враги, похоже, этого не осознали. Дверь и коридор за ней вызвали у них когнитивный диссонанс. Ни того, ни другого они прежде не видели; стало быть, никаких дверей и коридоров здесь просто не могло быть.

И – не заметив, что между ними никого нет, отец с сыном врезались друг в дружку прямо у Макса перед носом. Он даже услышал, как клацнули у обоих зубы. Оглушенные, они повалились на спины – изобразив карточного валета: головами в разные стороны. А Макс, забыв про боль в ушибленной спине, кинулся к тазеру, поднял его с полу и без промедления пальнул папашу Пафнутия.

Две искрящие стрелки вонзились в тело грузного мужика – в его обтянутый клетчатой рубашкой массивной живот, на котором не стягивался разгрузочный жилет. Макс машинально отметил, что отец и сын облачись в одинаковую амуницию. А мужик в разгрузке задергался от электрического разряда собственного тазера, как если бы страдал пляской святого Витта. Пафнутий же принялся отползать от него в сторонку: не поднимаясь с пола, только перебирая ногами.

Макс удерживал палец на курке пару секунд, потом отпустил. Его противник лежал неподвижно, но минут через пять паралич у него должен был пройти.

Медлить было нельзя. Пафнутий, явно потрясенный, пока не пытался встать и позвать на помощь пресловутого дядю Гунара. Но неясно было, сколько времени его потрясение продлится. А тазер был устаревшим, однозарядным. Чтобы снова из него выстрелить, требовалось найти новый картридж к нему.

Макс надавил на кнопку фиксатора и отстрелил использованный картридж, оставив стрелки с электродами и медной проволокой на теле оглушенного мужика. А затем швырнул оружие, ставшее бесполезным, за порог тайной двери – вглубь пыльного коридора. После чего отцепил от перильной балясины свой кистень, сделанный из собачьей банданы, и шагнул к Пафнутию.

– Деньги не отдам! – Мальчишка, который успел уже доползти до стены, ощерился, как звереныш.

– И не надо. – Макс говорил спокойно, но размахивал свернутым в трубку платком, так что завязанная в него дверная петля с тихим свистом рассекала воздух. – У нас был другой уговор. Где паспорта?

– У бати моего. – Чернявый подросток шумно втянул носом воздух. – В нагрудном кармане.

– Ну, и чего ты ждешь? Доставай их!

– Сами доставайте, если вам надо!

– А по котелку схлопотать не хочешь?

– Если я схлопочу по котелку, вам всё равно придется самому их доставать.

Макс понял, что нужно менять тактику. По-прежнему держа в правой руке свой примитивный кистень, левой рукой он полез в карман куртки и вытянул из портмоне первую попавшуюся бумажку. Это оказалась банкнота достоинством в пятьдесят конфедератских червонцев, и у Пафнутия алчно вспыхнули глаза, когда он увидел её.

– Вот, – сказал Макс, – на эти деньги ты купишь себе новый велик. А отцу скажешь: я забрал паспорта и ушел, не заплатив. Так что давай – баш на баш!

И мальчишка – на четвереньках, но по-обезьяньи быстро, – подполз к оглушенному отцу, расстегнул один из карманов на его жилете и вытащил две книжечки с гербом Балтийского союза на темно-синих обложках. Держа их в правой руке, Пафнутий поднялся на ноги и шагнул к Максу – протягивая левую руку за деньгами. Так что они взялись одновременно: взрослый мужчина – за паспорта, подросток – за банкноту. И мгновенно совершили обмен.

Макс, когда паспорта оказались у него, не сдержался и торжествующе потряс ими в воздухе, прежде чем сунуть в карман джинсовой куртки. А Пафнутий поместил очередную банкноту себе за пазуху, после чего раззявил губастый рот и заорал во всю мочь:

– Дядя Гунар, сюда! На помощь! Он батю убил!

И тут же прыгнул через половину лестничного пролета вниз – оказавшись вне досягаемости своего противника.

«Вот гаденыш!» – только и подумал Макс.

В этот момент папаша Пафнутия дернул одной ногой, промычал что-то нечленораздельное и перекатился на бок – чтобы сподручнее было вставать. А внизу уже громыхал по ступеням, спеша сюда, дядя Гунар – подельник сынка и папаши.

Макс кинулся к тайной двери, перескочил через порог и дернул ручку на себя. А потом рывком задвинул деревянный дверной засов.

6

Он успел сделать по коридору только пару шагов и споткнулся обо что-то, крепко зашибив пальцы на ноге. Чертыхаясь, он вытащил из кармана брелок с фонариком и посветил им себе под ноги.

На полу лежал им же самим заброшенный сюда тазер – рядом с цепочкой мужских следов. А рядом с ним топорщился в пыли еще один предмет: совершенно обыденный для Макса, как для работника госпиталя, но непонятно как сюда попавший. Макс поднял его, осветил фонариком и в изумлении прошептал:

– Да откуда же здесь это?..

Но из-за двери уже доносился топот тяжелых ног: это наверняка прибыл дядя Гунар. И Макс, опустив небольшую вещицу в карман, почти рысью припустил по коридору. Паутина задевала его по лицу, в горле першило от пыли и гари, ныла ушибленная спина, однако это были сущие пустяки в сравнении с тем, что уготовили ему соседи-погорельцы. Так что сбавлять скорость он не собирался.