Путешествие в глубину моей памяти через тернии сна

– Нет, я не могу, я должна передать лично в руки, я приехала из Нормандии, из Кана, революция в опасности, гражданин!

– Нет, гражданин Марат занят, он устал, у него был тяжёлый день.

– Кто там, Симоне, пропусти её! – прокричал кто-то из глубины комнат.

– Ладно, – с неподдельным недовольством сказала она. – Пойдёмте, я вас провожу, – добавила она и, недоверчиво смотря на Шарлотту и небрежно махнув рукой в сторону комнат, пригласила её следовать за ней. Марат по пояс сидел в ванной и что-то писал на листе бумаги, который лежал на импровизированном столике поперёк ванной.

– Здравствуйте, гражданин, – пробурчал он, не подымая глаз. – Присаживайтесь, какой добрый ветер вас занёс, с чем вы пожаловали?

– Здравствуйте, революция в опасности, гражданин Марат, идёт заговор против вас и ваших друзей.

– Я не услышал ничего нового! – отреагировал он, не поднимая головы.

– У меня есть список заговорщиков, гражданин Марат.

Он поднял глаза на молодую девушку, посмотрел с ног до головы оценивающим взглядом старого ловеласа и величественно протянул руку за списком. Он читал его и презрительно ухмылялся.

– Что вы с ними сделаете? – как бы невзначай поинтересовалась Шарлотта.

– Их всех ждёт гильотина – неожиданно твёрдым для больного человека голосом заявил он. – Всех на гильотину! И этот здесь, вот мерзавец! Нет пощады врагам народа, – пробурчал он и снова углубился в чтение списка.

Последние сомнения рассеялись, Шарлотта поняла, что это тот момент, когда нельзя медлить ни минуты. Она вытащила нож, который был спрятан у неё на груди, и вонзила по рукоятку в грудь Марата, вытащила, бросила на пол и побежала вдоль узкого коридора. Марат изумлённо посмотрел ей вслед и вскрикнул охрипшим от ужаса и боли голосом.

Сапожник Жан жил в районе Сен-Дени, там же была и его мастерская. Дела шли неплохо, отбоя от клиентов у него никогда не было, дети были всегда сыты, опрятно одеты. В тот июньский день Жан по привычке, как он делал уже не первый десяток лет, открыл свою мастерскую и был удивлён скоплением людей на улице. Он, конечно, знал, что Париж будоражит последнее время, но не настолько, чтобы это переросло в настоящее противостояние.

– Я бы на твоём месте не открывал сегодня! – какой-то тип крикнул ему из проходящей мимо толпы.

– С чего это так? – злобно отрезал Жан.

Разношёрстная толпа горожан, проходящая мимо, среди которых был тип, остановилась и с ненавистью стала смотреть на него. Теперь он мог хорошо разглядеть того, с кем перекинулся парой слов только что: им оказался небольшой пузатый горожанин с благодушным лицом простолюдина.

– А может, ты против народа? – загремел рыжий парень с замызганной красной тряпкой на шее. – Враг народа?

Ещё пара минут – и толпа бы набросилась на него, но на его счастье вмешался старик прохожий с ружьём за спиной.

– Банда болванов, вы что, не видите, что это такой же работяга, как и мы? – крикнул на них он сзади. – Двигайтесь, двигайтесь…

Очевидно, его хорошо знали в толпе, сразу же после его слов они послушно зашагали в направлении Вандомской площади. Поравнявшись с Жаном, он буркнул ему:

– Неккер подал в отставку, что стоишь, гражданин, иди со всеми.

Жан закрыл дверь мастерской, зашёл внутрь, взял острый, как бритва, сапожный нож и крикнул жене на верхний этаж, где она играла с детьми:

– Женщина, не жди меня к обеду, я поздно приду! – и вышел на улицу, присоединившись к толпе.

Этот день 14 июля ознаменуется взятием Бастилии. Узнав об этом, Людовик XIV в ужасе воскликнет: «Но ведь это бунт!», на что находившийся рядом герцог Лианкур ответил ему: «Нет, государь, это революция».

Олег снова стал метаться в постели, он крутил головой по подушке и кричал:

– Aux armes, citoyens! Aux armes!

Оставшись с «рваным» и дрелью в руке, Олег решил не спешить отнести рубль инженеру. На его лице появилась похотливая ухмылка пацана, наслушавшегося разных историй и небылиц о сексе на улице от своих сверстников. Видимо, он что-то усиленно соображал. Разные мысли лезли ему в голову: неплохо бы было с ней переспать пару раз перед армией, один раз – это не предательство, а так, попробовать, да и вообще я пока что ни на ком ещё жениться не обещал. Мотнув головой, как бы отгоняя дурные мысли, он подумал: «Какая чепуха мне лезет в голову. Можно подумать, она меня ждёт сейчас в постели, раздвинув ноги».

На следующий день после утренней пробежки, небольшой зарядки в лесу на поляне он, возвращаясь во двор, задержался на лавочке около подъезда, убедившись, что Валины родители, инженер и его супруга, ушли на работу, взбежал по лестнице к себе домой, искупался, причесался, надел новую футболку с надписью «Динамо» и пошёл в соседний подъезд, где жила Валентина, с рублём в кармане.

Нет, его чувства к Тане не остыли, их встречи продолжали носить периодический характер, но в вопросах секса не было никакого прогресса, на самом интересном месте всё прерывалось со словами: «Прости, милый, только не сейчас, у нас всё ещё впереди, я знаю, как тебе тяжело, ну потерпи ещё немного». Всё это начинало ему надоедать, да и в армию не очень хотелось идти девственником. Там все будут рассказывать о своих похождениях на гражданке, а ему придётся выдумывать какие-то нелепые истории, чтобы никто не догадался о том, что он всё ещё мальчик. Мысль эта сводила его с ума, поэтому при всей своей любви к Татьяне он был готов согрешить на стороне, лишь бы избавить себя от этой позорной мысли, которая не давала ему покоя.

Звонок. На этот раз дверь открылась без расспросов.

– Я рубль принёс, – шутливо сказал он. – Распишитесь и получите.

– Какой ещё рубль? – ответила она, поджав губы.

– Долгая история, для твоего папеньки, долг сосед решил отдать через меня.

– Ну так давай его, я передам, – предложила она, выдавливая улыбку.

– Да, конечно, – вынимая из кармана рубль, ответил он. – Вот, бери. Послушай, Валя, у тебя выпить есть чего-нибудь?

– Кран с водой на кухне, – сказала она, делая направляющий жест, пропуская в дом.

– Да нет, ты не поняла. Покрепче что-нибудь – водочки, например.

– А что, праздник какой сегодня или, может, день рождения у тебя?

– Да нет, скоро в армию мне, ты же знаешь, вот решил с друзьями и знакомыми попрощаться.

– А, ну это другое дело, сгоняй в магазин, рубль у тебя есть, – ответила она с насмешкой.

– Да! Я мигом, – пообещал он, радостно поворачиваясь к двери. – Пиво будешь пить?

– Какое пиво, ты что, совсем спятил? – закрывая дверь за ним, сказала она. – У меня дома бутылка виски есть, дядя привёз, он у нас моряк, в загранплавание ходит, – сообщила Валентина с некоторой гордостью.

Единственная дочь в семье, немного избалованная, немного взбаламошная Валя жила своей жизнью молодой девушки, не отказывая себе ни в чём. У неё всегда были новые туфельки, новое платьице, даже когда она явно капризничала, всё равно вызывала умиление у родителей, нередко возбуждала зависть среди своих подруг. Она не выглядела как красавица, но была недурна собой имела неплохую фигурку – одну из тех, что проходящий мимо мужчина, увидев en face, обязательно оглянется назад, чтобы убедиться, так же она хороша сзади, как и спереди. У неё всегда были разные заграничные безделушки: жвачки, цветные резинки, серьги, браслеты из аметиста и розового кварца, которые она носила даже в школу тайком от учителей, пряча под рукавом школьной формы. Всем этим её осыпал по известной только ей причине дальний родственник – моряк, посылавший в месяц раз посылки, в которых было, кроме конфет и шоколада, тонкое французское нательное бельё с кружевами удивительно подходящего размера.

Разлив содержимое красивой бутылки виски Yamazaki по маленьким стаканчикам и сделав глоток, который оказался довольно-таки неприятным на вкус, теплом разливаясь по гортани, Олег уморительно поморщился под смех Татьяны.

– Хорошая погода сегодня, – желая завязать разговор, сказал он.

– Да, неплохая с утра была, – ответила она, помолчав.

– Вот готовлюсь, скоро в армию пойду, в десантники проситься буду, – разливая виски по граненым стаканам, – продолжил он.

– Форма у них красивая, мне тоже нравится, – сказала она, поджав губы.

– Да дело даже не в форме, а в духе этих войск, их назначении, – опрокидывая полстакана виски, как водку, в рот.

– Все вроде бы в институт поступать решили, а ты в армию намылился, – сделав небольшой глоток.