Путешествие в глубину моей памяти через тернии сна

Вокруг было чёрное пятно, потом оно стало цветным, с маленькими брызгами, которые расплывались в пятна всё крупнее и крупнее.

Теперь она в моих руках, вся нежная, белая, какая-то воздушная, покорно прижимаясь ко мне. Машина мчалась по тёмному туннелю между горами. Одна рука что-то искала в её ногах, другая ласкала маленькую девичью грудь, мы были готовы утолить нашу взаимную страсть, но кто она? Кто ты? Покажи мне твоё лицо! Почему ты всё время отворачиваешься? Я хочу видеть твои глаза! О боже, у неё нет лица, она безликая.

Олег вскочил с кровати, сел, свесив ноги, холодный пот градом катился с него, даже появилась испарина, сопровождаемая лёгкой дрожью. Он снова лёг, но уже не спал, а смотрел в потолок, думал, стараясь понять, что с ним происходит на самом деле. Видеть сны приходилось ему и раньше, но так, чтобы два раза подряд видеть один и тот же сон с продолжением – было в этом что-то новое, жутковатое, если это можно было бы назвать сном, то оно, скорее всего, походило на ночной кошмар.

За всё, что видим, мы обязаны нашим глазам, за всё, что слышим, – ушам, за ощущение окружающих предметов, которые трогаем, мы обязаны рукам. То есть, потеряв эти три реалии одновременно, мы фактически оказываемся в состоянии, близком к мёртвому. Мы спим, а подсознание продолжает работать, мозг человека даже во сне никогда не дремлет, он погружён в тёплое море образов, чувств и видений. Очень трудно объяснить такое явление, как сон, занятие довольно-таки сложное и неблагодарное, нет точного научного объяснения этому состоянию тела и души. Спящий довольно часто видит сны, которые были как в прошлом, так и в будущем. Всё, что во сне мы испытываем, кажется радужным, даже ностальгия – не считая кошмаров, конечно. Подсознание, желая доставить нам удовольствие, способно даже возвратить нас в былые времена прошедшей молодости. Сон – это очень важный физиологический процесс для человека. Принято считать, что мы отдыхаем, когда спим, но так ли это на самом деле, отдыхает ли наш мозг? Не думаю, ведь мы же видим сны, которые нас уносят иногда неизвестно куда. Сон – это продукт переживаний человека, маленькая нирвана, куда мы погружаемся, на короткое время спасаясь от окружающей нас враждебно настроенной действительности, короткая смерть: мы не видим, не слышим, не осязаем, не обоняем – теряем физическую связь с живым, бодрствующим миром. А как приятно спать! Фантазия душевного покоя, не хочется пробуждаться, а проснувшись, хочется поскорее снова заснуть, погрузиться в сладкие миражи сновидений, при условии, что это не будет кошмарный сон, оговоримся сразу. Наш разум, бодрствуя, как бы разгружается, выдавая ценную информацию, ту, что нас мучает. Надо только правильно её понимать, истолковывать. Мозг и сон становятся неуправляемыми, порою делясь с нами довольно-таки странным образом сообщениями, в которых сокрыт глубокий смысл. В наших снах мы редко бываем действующим лицом, сны – это то, что нас тревожит, беспокоит, то, о чём мы тяжело думаем. Парадоксально, но, теряя сон, мы лишаемся и покоя, становимся раздражительными, вспыльчивыми. В наших грёзах подчас непроизвольно можем увидеть такое, что и вспомнить стыдно бывает порой. Эротические сны – недвусмысленный сигнал от тела мозгу и, как следствие, осуществление посредством сна того, что в реальной жизни считается постыдным. Если вы не видите снов, вряд ли это говорит о том, что у вас всё в порядке, а вот цветные сны принято считать тревожными, встречающимися у людей с психической нестабильностью, это ещё один беспокойный сигнал тела мозгу. Люди видящие постоянно один и тот же сон, даже без последовательности, должны толковать это как загадочное предупреждение о предстоящих событиях в ближайшем или далёком будущем, которое покажет наяву беспощадное время. Всем этим чудесам мы обязаны нашему подсознанию, хранилищу архивных данных, откуда мозг извлекает в нужное время уже нужную ему информацию.

Немножко придя в себя, Олег решил ещё раз сходить на кухню, постоянно мучила жажда, в коридоре он случайно поскользнулся на полу, сильно ударился головой о дверной косяк и потерял сознание. Прибежавшая на шум жена, охая и ахая, помогла ему подняться и сесть на стул. Беспрестанно причитая, она прикладывала попавшую под руку тряпку, смачивая её в воде из-под крана, к голове мужа.

– Ну как же ты так, посмотри – весь лоб разбил, вроде и не пил, а как пьяный. Пойдём ляжем, поспим, всё пройдёт, дорогой.

Олег молчал, не отвечал, казалось – он о чём-то сосредоточено думает, но в то же время слушался жену, как ребёнок. Они вместе вошли в спальню, он лёг и сразу заснул. Валентина устроилась рядом и пыталась заснуть, но вдруг её внимание привлекло странное бормотание супруга, он что-то стал говорить на языке, похожем на французский: «Oh mon cher ami, tu peux me laisser tranquille un peu, la vie ou la mort!» – и под конец тяжело застонал.

Под стенами полуразваленного замка тамплиеров сидела небольшая группа хмурых крестоносцев. Сбившись в кучу вокруг пылающего костра, они терпеливо ожидали жареного ягнёнка на самодельном вертеле, тушка которого уже начинала покрываться тёмной аппетитной корочкой, капельки жира стекали и падали прямо в костёр на угли, распространяя терпкий аромат молодой баранины. Ягнёнок был отобран у немолодой женщины в соседней деревушке, которая была ими же изнасилована. Разбой и насилие процветали вокруг. Это были рослые, сильные крестоносцы галльского происхождения, со своим князем Эженом де ла Фоном, который был младшим сыном в дворянской семье и вынужден был покинуть своё родовое поместье, потому что по закону все титулы и деньги должны достаться старшему сыну, а ему была обеспечена участь прозябать в тени своего родного брата вплоть до его смерти. Крестовый поход открывал необыкновенно интересную авантюристическую возможность начать новую жизнь на святой земле, перспективу заслужить новые дворянские титулы, земли, деньги, славу.

Багровое солнце пустыни уже давно закатилось за склон горы, и если бы не серебряный полумесяц, на конце которого висела сонная тучка, наступила бы жуткая темнота, в самый раз для разного рода воров и насильников, которыми кишело Антиохийское княжество из-за непрекращающейся войны двух великих религий. Один из оруженосцев Эжена, который был по совместительству и походным поваром, встал, отрезал изогнутым клинком небольшой кусок мяса с задней ножки ягнёнка и поднёс его своему господину со словами «Faites vous plaisir, mon signer». Не успел тот взять мясо с ножа, как хрустнула сухая ветка, из темноты вышел неизвестный крестоносец с рыжей бородой и злыми зелёными глазами. Не обращая ни на кого внимания, он стал бесцеремонно отрывать другую заднюю ножку от тушки. Один из близлежащих рыцарей схватился за оружие, но гневный взгляд господина мгновенно охладил его горячую голову. Так же продолжая не обращать никакого внимания на остальных, он повернулся и ушёл с целой ляжкой в руке.

– Кто это был? – спросил молодой рыцарь Гийом де Бош, дальний родственник Эжена.

– Один из местных головорезов, восточные христиане, держитесь от них подальше, – тоном, не вызывающим возражения, сказал Эжен.

– Хоть бы поблагодарил.

– Как же, дождёшься, – покачал головой Эжен.

Маленькая баранья тушка быстро исчезла в молодых желудках крестоносцев и была затоплена красным вином, найденным в той же деревне, что и ягнёнок. После непродолжительной беседы о предстоящей битве все заснули здоровым, крепким сном праведных людей, уверенных в своей правоте.

– Здравствуйте, доброе утро, я профессор Силин, Иван Силин!

В дверях стоял немолодой человек в толстых очках, с короткой бородкой, приятной внешности и улыбался располагающей к себе доброй улыбкой.

– Здравствуйте, а я Валентина, супруга Олега Семёновича, проходите, пожалуйста. Пройдя через узкий коридор, на стенах которого висели картины с изображением природы в горах, профессор и Валентина оказались в комнате, где мирно спал её муж.

– Сейчас он спокоен, но по ночам его терзают кошмары.

– Да, ваш лечащий врач мне подробно описал симптомы, вот поэтому я и здесь, – улыбаясь, сказал он. – Когда это началось, голубушка?

– Сегодня уже второй день, профессор, вы коллеги с нашим доктором?

– Нет, мы с Глебом вместе учились в мединституте, друзья – как говорится, однокашники, потом я пошёл в науку, а он в медицине так и остался. А вы педагог, насколько мне известно?

– Да, я учительница русского языка в школе номер восемь, филолог по образованию и, к сожалению, не очень сильна во французском, но со студенческих лет помню немного. Вот, я составила список слов и выражений, которые он говорит или кричит во сне.

Взяв лист бумаги, исписанный латиницей, профессор внимательно стал его изучать.

– Интересная штука, очень интересная, ха! Даже так, невероятно, vraiment! Incroyable! – воскликнул он.

– Профессор, что с ним происходит, насколько это серьёзно, сколько это будет длиться?

– Что вы сказали? – сказал он, отрывая глаза от списка. – Ах да, очень интересный случай, я много слышал, читал про это, но в первый раз сталкиваюсь с этим воочию. Нам сильно повезло, вы знаете.

– Может, это вам и повезло, а мне ничуть, даже страшно, – обиженным тоном перебила профессора Валентина.

– Да-да, конечно, извините, пожалуйста, я немного увлёкся. Видите ли вы, это всё следствие генетической памяти, и эту информацию мозг извлекает из нашего подсознания. Постараюсь быть более ясным: при зачатии ребёнка вместе с генокодом родителей передаётся определённая генетическая память в виде информации. Вот где она хранится, в каком полушарии, в каком месте человеческого мозга и как до неё добраться – науке ещё не известно, но то, что она существует, мы знаем с уверенностью. С вашим мужем происходит явление, которое называется «ксеноглоссия», это феномен, когда человек говорит на языке, которым он не пользовался никогда раньше. Судя по тому, что вы записали, он находится сейчас где- то в Палестине – может, рядом с графством Эдесса и участвует в крестовых походах. Звать его Ги. Возможно, это всё происходило с ним в прошлой жизни.

– Чушь какая-то, какие-то крестовые походы, он по-французски два слова связать не может, он диспетчером в аэропорту работает. А впрочем, вы правы, ведь я сама же записывала чушь, которую он несёт, о боже! Что делать профессор, как быть? – воскликнула она с нотками беспокойства и раздражения в голосе.

– Будьте спокойны, не тревожьте его, не кричите, не зовите, дайте возможность ему самому выйти из этого состояния. Я принёс вам диктофон, будьте добры – записывайте на него всё, что он говорит.

– Да, конечно, я постараюсь, но не требуйте от меня многого, ведь я тоже работаю.

Отряды крестоносцев и сарацин стояли друг против друга на расстоянии чуть больше полёта стрелы. В рядах крестоносцев были состарившиеся в битвах, с многочисленными шрамами и порезами именитые воины и молодые юнцы, которым не было и шестнадцати, все они страстно жаждали славы и победы. Под христианскими знамёнами и орифламмами разного рода герцогств, баронов, рыцарей, монархов средневековья удалось собрать воинов со всей разрозненной непрекращающимися междоусобицами Европы. Все ждали сигнала для начала атаки, но военачальники, в отличие от воинов, которые стояли во главе войска с Godefroi de Bouillon, были чрезмерно холодны и спокойны. Самые нетерпеливые даже стали роптать, выказывая своё неудовольствие похлопыванием рукоятки меча о щит. Первыми ринулись в бой сарацины, их скакуны неслись с бешеной скоростью, осыпая градом стрел из маленьких луков на полном скаку. Ряды крестоносцев разомкнулись, и вышли лучники с большими луками. Они поставили их нижним концом на землю и принялись метать стрелы в сторону противников. Конница сарацин столпилась, сбилась в кучу и стала падать. Атака была отбита, явно чувствовалось несравненное преимущество большого лука, который мог насквозь пробить не только всадника, но и свалить лошадь на полном скаку. Оставив на поле боя раненых и убитых, они отступили. Лучники зашли внутрь войска, ряды воинов за ними сомкнулись, лишь тогда прозвучали трубы и призыв к наступлению. С криками, в бешеном исступлении крестоносцы ринулись на бежавшее на них войско сарацин, как море на скалы в шторм, и сошлись вода и огонь, горы и небо, земля и стон. Всё смешалось в кровавом бурлящем потоке ненависти: пыль, топот, вой, ругань, боль, тучи стрел, обломки мечей и копья, торчащие из изуродованных тел, обрубки ног, рук, павшие горячие головы.

Чьи-то губы шептали последние молитвы, кто-то стонал, моля Господа Бога, чтобы послал ему быструю смерть. В синем небе, задёрнутом лёгкой пеленой облака, каркая, появились стайки чёрных ворон, чтобы полакомиться глазами павших, на скале отлогих гор уже сидела не одна пара стервятников, предвкушая щедрый ужин из человеческой плоти.

Молодой рыцарь Гийом де Бош безнадёжно искал своего родственника Эжена среди груды изуродованных тел на поле битвы. После двух часов изнурительных поисков он нашёл его плавающим в луже крови рядом с обезглавленным трупом вчерашнего восточного христианина. Окружённые врагами, припав спиной к спине, они бились до последнего вздоха, до последней капли крови.

Профессор Силин, который с недавних пор зачастил к ним, и Валя уже почти прощались в дверях, обмениваясь дежурными фразами, которые мы говорим друг другу каждый раз, прежде чем уйти, как их внимание привлёк тяжелый стон, доносившийся из спальни, они бросились бегом туда, и то, что они увидели, заставило их содрогнуться от ужаса.

Олег лежал с открытыми остекленевшими глазами и, закусив нижнюю губу, стонал. Его вытянутое лицо выглядело помолодевшим, как у шестнадцатилетнего юнца. Оно было бледное и спокойное, а из глаз текли красные, как рубины, слёзы. Валентина кинулась их вытирать платком, который лежал рядом на кровати, но Силин схватил её за руку и сказал:

– Не надо, не бойтесь, это не кровь, я знаю, что это!

– Ну вас! – дрогнувшим от волнения голосом воскликнула она и, отдёрнув его руку, стала нервно вытирать красные капельки на лице Олега.

Вот уже третью неделю состояние Олега Семёновича не ухудшалось и не улучшалось, оно оценивалось как стабильное, он не находился в здравом уме, а продолжал быть в состоянии глубочайшего сна, до реабилитационного процесса было ещё очень далеко, правда бред прекратился, он снова стал говорить на русском. Профессор Силин продолжал навещать их каждый день после работы, между ним и Валентиной из взаимной симпатии стали складываться довольно-таки тёплые отношения. Они иногда могли часами сидеть на кухне, пить крепкий чай, заваривая по-особому, на японский манер, чему он научился на семинаре в Осаке. Болтая о том о сём, интересовались, как прошёл день, уже знали имена некоторых коллег, вспоминали студенческие годы, молодость, друзей. Каждый раз перед приходом профессора она часами прихорашивалась перед зеркалом, пудрила свой маленький носик и наносила помаду цвета lollipop на пухлые губы маленького рта.

В коридоре звонкой трелью радостно надрывался дверной звонок. Она побежала открывать, в дверях стоял Силин с ярким букетом цветов и бутылкой красного вина. Со смущённым видом он поздоровался и, не дожидаясь вопроса от Валентины, стал сам всё объяснять.

– Да вот, зарплату получил сегодня, да и решил – ну не с пустыми же руками идти. Цветы – это вам, Валентина, – замялся он и робко протянул букет.

– Ой, спасибо, какие красивые, только не надо было… Я уже и забыла, когда мне последний раз цветы дарили. Да проходите, что вы стоите-то на пороге. И вино дорогое, наверное, судя по этикетке, французское, Pierre Espirac Cahors, купили небось или на работе подарили, что же вы так деньгами сорите, не жалеете?

– А зачем их жалеть, их печатают, чтобы люди тратили.

– Как всё легко у вас, просто, – сказала она, хлопая ресницами.

– Будьте проще – и люди к вам потянутся, уважаемая Валентина, – сумничал профессор.

– Это да, не люблю людей, которые всё усложняют, преувеличивают.

– Страна гармонии существует на планете взаимопонимания и прощения.

– Как-то случайно мы с вами встретились, а может это не случайность?

– А что тогда? – с деланным любопытством спросил он.

Пока профессор разливал вино по бокалам, Валентина вынимала из холодильника всевозможную снедь. Сыр, шпротный паштет, маленькие бутербродики, нарезанную колбасу, немного вчерашнего салата оливье. Кухня наполнялась ароматом домашнего уюта и тепла.