На шипах

– Да вы спаиваете народ! – Возмущались критики. – Травите паленой водкой.

– А где ваши доказательства? – Говорил я, погружаясь в спор.

– Да они бандиты! – Утверждали они, не приводя никаких доказательств.

– К сожалению, в нашей стране, любой бизнесмен считается бандитом. В этом их преступление? – Я вскидывал руки, кивая на портрет моего кандидата, который существенно изменил имидж: залез в пиджак, отрастил интеллигентную бороду и оседлал скосившуюся переносицу оправой стильных очков.

– Да он святой! – Включались представители духовенства.

– Они убийцы! – Настаивал оппонент.

– Ну и кого они убили? – Спросил я. Но ответа мне не дали. Растерянный ведущий прекратил эфир, так как ситуация вышла из под контроля.

Как же тяжела и омерзительна политическая жизнь. Девяноста минут на поле не идут ни в какое сравнение с сорока минутами разъяренных дебатов. Оппоненты как вампиры высосали из меня всю кровь, я как мог защищал Пегаса, искренне считая его своим другом и ненавидел всех, кто вступал со мной в спор. Я пылал изнутри, ощущая тяжесть в каждой клетке своего организма. И только Марина понимала как мне тяжело.

На протяжении всей зимы она стоически несла свое бремя, поддерживая все мои начинания. Радовалась моим успехам, держала удар в неудачах и была настоящей боевой подругой, любовь к которой росла с каждым днем. Мы становились ближе. Пока я сражался на футбольных и политических полях она обустраивала наше жилище, насыщая его уютом.

Я лежал в кровати. Нежные руки Марины гладили мою грудь. По телевизору шла передача, в которой заряженный ведущий, закатив глаза, бомбил критикой моего друга. Я ослаб настолько, что не было даже сил нажать кнопку на пульте и выключить этот цирк. Поэтому приходилось лежать и слушать, что говорил затерянный в телевизоре одиозный тип:

– Еще с девяностых за их спиной тянется кровавый шлейф заказных убийств. И даже новый век не убавил их аппетитов. В частности семью Сафоновых обвиняют в заказном убийстве заместителя губернатора Сергея Семеновича Сидорова, который был взорван во дворе собственного дома в прошлом году. То, что Сафоновы связаны с криминалом ни для кого не секрет, на одного из братьев также было совершено покушение. Была ли это инсценировка? Не известно. Но то, что вокруг их имени творятся странные и страшные дела не остается никаких сомнений. Но не только политики становятся жертвами известного клана. По некоторым данным Сафоновы причастны к похищению и убийству молодого таланта Андрея Суворова.

Я вскочил. На морщинистом лбу выступили капли пота. Фамилия друга, ставшего для меня вторым сыном, вызвала приступ страха. Марина выключила телевизор.

– Хватит. Ты и так устал. – Сказала она, целуя меня в щеку.

– А вдруг это правда?

– Что?

– Вдруг они убийцы? – Прошептал я. Виски пульсировали. Каждое слово причиняло боль. Мне было страшно об этом даже подумать. – Вдруг Пегас и правда убил Андрюшу?

– Этого парня? – Марина махнула в сторону телевизора. – Да брось ты. Этот же заказной сюжет. Там и не такое расскажут. Даже не забивай себе голову.

– Я адвокат дьявола. Я ем со стола убийцы…

– Не неси чепухи! Это все выдумки продажных журналистов. Я работаю у Виктора Александровича уже полгода и успела неплохо его узнать. Более отзывчивого и доброго человека, чем он я, пожалуй, и не знаю. Разве, что только тебя. Не обращай внимания на клевету.

Марина мне всегда нравилась тем, что могла подставить плечо. В трудную минуту она всегда поддерживала меня добрым словом. Но сейчас был именно тот момент, что никакие слова не могли спасти меня от раздумий. Всю ночь, я не смыкал глаз. Страшная мысль о том, что Суворов все-таки погиб не давала покоя. Я вспоминал Субботу и его вопросы про душегуба. Холодное дыхание смерти мурашками пробегало по спине. Кто же все-таки Пегас? Убийца или мой друг?

Глава 10. Блудный сын

Страшные мысли клевали словно стервятники. Совесть отравляла жизнь, но я предпочел молчать, засунув поглубже свои подозрения. Все шло по плану: днем – тренировки, вечером – агитационная кампания. Пегас хорошо платил. В кои-то веки я стал состоятельным человеком, способным строить планы на жизнь. Но как можно жить, слизывая еду с кровавых рук убийцы твоего друга? Я сомневался. Внутренний голос протестовал. Ведь нельзя верить на слово заряженному журналисту. С другой стороны, угрозы Пегаса, его пылкий нрав, утопленник в реке Миасса и пропажа Суворова наводили на скверные мысли. Отношение к Сафоновым менялось. Холод, стыд, страх – все эти чувства одновременно одолевали меня, не давая спокойно спать. Я продолжал хранить молчание, послушно выполняя работу.

– Ты в последнее время сам не свой. – Сказал Пегас, встречая меня в предвыборном штабе. – Заболел что ли?

– Нет! Все хорошо. – Ответил я, избегая холодного взгляда.

– Не похоже, что все в порядке. По глазам вижу.

– И что видишь? – Я нерешительно поднял глаза.

– То, что ты смотришь на меня как на говно.

Вопрос встал ребром. Ходить вокруг да около было глупо. И как бы страшно мне не было, я набрался смелости и спросил:

– Ты убил Суворова?

– Что? – В глазах Пегаса появился нездоровый блеск.

– Я на днях смотрел репортаж…

– И ты веришь в эту чушь? Не разочаровывай меня, я думал, что мы друзья.

– Да я понимаю, что там многое клевета. – Сказал я, потеряв тормоза. – Но Андрей действительно пропал, ты ему угрожал, в окрестностях искали утопленника. Это наводит на мысли…

– Хватит! – Пегас хлопнул кулаком по столу. – Возьми себя в руки. Посмотри мне в глаза. Ты кому веришь? Да они просто ждут, чтобы я захлебнулся в дерьме. Я уже говорил об этом. Это не более, чем игра. Странно, что ты веришь им, а не мне. Я тебе уже отвечал на этот вопрос. Не заставляй меня повторяться.

Я смотрел ему прямо в глаза, пытаясь понять, верить ему или нет. И не мог найти в них ответа. Страх щекотал нервы.

– Еще раз говорю. – Пегас перешел на шепот. – Я твоего Андрея не трогал. Доволен?

Я кивнул, с трудом сдерживая дрожь под натиском холодного взгляда. За время разговора Пегас превратился из интеллигентного филантропа в опасного хищника, готового съесть свою жертву. Мы сидели напротив друг друга как леопард и трусливая лань.

– Твои подозрения наводят меня на тревожные мысли. – Сказал Пегас, сделав глубокий вздох. – Если ты не хочешь все испортить, то лучше раз и навсегда закрыть этот гнилой базар.

Он говорил про дерьмо и я не сомневался, что прямо сейчас тону в нем и вот-вот захлебнусь. Было тошно. Ничего не хотелось делать и только дома, я мог хоть как-то прийти в себя. Заботливая улыбка Марины и ее нежные поцелуи служили лучшим средством от депрессии. Рядом с ней меня наполняла любовь, заглушая собою страх. Она стремительно меняла привычный для меня образ жизни. Доселе аскетичный и неряшливый, я начинал привыкать к роскоши. Элитные рестораны, короткие поездки на отдых и дорогие покупки стали привычным делом. Несмотря на кажущуюся скромность, Марина была той еще штучкой. Будучи бухгалтером, она умела считать деньги и любила их тратить. Ее раскованность иногда раздражала меня, но чувство любви и благодарности было куда сильней. Ее поддержка делала меня счастливым. Я снова ощущал себя мужчиной и все, чтобы я не делал, я делал ради нее. Она искреннее за меня переживала, посещала тренировки и смотрела со мной футбол, не ревнуя любимой игре.

Очередной день, подошел к концу. Я ввалился домой абсолютно уставший. Ноги гудят, голова тоже. Выборы на носу, старт сезона не за горами, а в душе пусто. Я выжат до последней капли, нет ни энергии ни желания жить и лишь совесть гудит где-то в районе груди. Разговор с Пегасом не отпускал меня до самого вечера. Верить ему, или нет? Вот главный вопрос, терзавший меня все последнее время. Не зная ответа, я валюсь на диван. «Неужели я друг душегуба?» – спрашиваю себя, схватившись за голову. – «Адвокат дьявола, Поборник убийц. Трус и предатель». От скверных мыслей стало совсем тяжко. Чтобы отвлечься, я развернул свежий выпуск «Спорт-Экспресс» и чуть не задохнулся от волнения. С главного разворота на меня смотрел Андрей Суворов. Заголовок гласил: «ПРОПАВШИЙ БЕЗВЕСТИ ЮНЫЙ УРАЛЬСКИЙ ТАЛАНТ ВСПЛЫЛ В СПАРТАКЕ». Отлегло, руки немного тряслись, но сразу стало чуточку легче. Сделав глубокий вдох, я принялся читать текст:

«Юный талант челябинского Пегаса, пропавший из стана команды в ноябре прошлого года, объявился в московском Спартаке. Дождавшись истечения контракта, столичный клуб подписал с перспективным игроком соглашение на пять лет. Главный тренер команды рассчитывает на него и не исключено, что уже в первом туре, против раменского Сатурна Суворов выйдет на поле и проведет свой первый матч за новую команду».

Я отложил газету. На сердце стало легко. И впервые за последние дни на уставшем лице растянулась улыбка.

Глава 11. Старые друзья

Новость о том, что Суворов жив, сделала меня счастливым. Пришлось извиниться перед Пегасом за лишние подозрения. Наверное, он прав, друзья так не поступают. Эта новость помогла ему и на выборах, разбив в дребезги, выложенный конкурентами компромат. Братья Сафоновы теперь депутаты, а я их помощник. «Я же говорил, что нас ждут большие дела?» – бахвалился Пегас, размахивая корешком депутатского удостоверения – «Мы еще в губернаторы двинем».

Не только в политике, но и в футболе весна встретила нас с приподнятым настроением. Легкий старт из трех ярких побед вывел команду на первое место. Даже без меня и Славы Кривоножко Пегас был сильнее своих соперников. Мы продолжали отбывать дисквалификацию, срок которой закончится перед кубковым матчем с Динамо.

После побед над скромными провинциалами второй лиги, жребий свел нас с главным клубом моей жизни. Прошло не так много времени с тех пор, как бело-голубые цвета были неотъемлемой частью моей игровой формы и даже сейчас, спустя несколько лет многие мои друзья продолжают играть за Динамо. Я знаю их как облупленных. С некоторыми мы прожили долгую футбольную жизнь, сражаясь, бок обок, на всероссийских и международных аренах. Колька Петрищев, Вася Тимохин, Заур Асхабадзе – вот лишь малый список тех, с кем мне не терпится выйти на поле. Только на этот раз мы будем по разные стороны баррикад.

Матч с Динамо принципиален не только для меня, но и для нашего тренера. На протяжении пяти лет у руля столичной команды стоял Макаров и только в прошлом году его беспардонно уволили, заменив иностранным специалистом. Говорили, что Макар стар и не хочет прогрессировать. Но именно с ним Динамо всегда боролось за медали. Решение о его увольнении вызвало громкий скандал. Но менять его никто не стал. Дед просидел полгода без дела и приехал в Челябинск, а сменивший его француз не успел оправдать ожиданий. И теперь, чтобы избежать увольнения, он обязан брать кубок.

Нас ождало культовое противостояние с принципиальным соперником, превосходящим нас в классе. Мы с трепетом ждали этой игры и не сомневались, что победа нам по зубам.

Вернувшийся с Армении Аршак успел растерять былые кондиции. И дело здесь не в физической форме. Он по-прежнему прыгал как кузнечик, не чураясь любых опасностей. Его проблемы носили, скорее, психологический характер. Понурый и не разговорчивый он сильно отличался от того Аршака, который уезжал с турецких сборов. Что-то гложет его, но он хранит это в тайне. Быть может, умер его дед и из-за этого он вечно ходит с кислой рожей? Я не спешил узнавать правду. Терпеливо ждал, когда он приведет себя в порядок, ведь плохое настроение сказывалось и на качестве игры. Раз за разом он пускал плюшки за шиворот на решающей тренировке.

– Да что с тобой такое! – Воскликнул я, ужасаясь его игрой.