На шипах

– Да, бей пенальти. – Пробурчал тот.

Чичикин, с выпученными от удивления глазами, неуверенно забрал у меня мяч и направился к точке. Судья поторапливал нас. Трибуны свистели. Я, раздираемый досадой, стоял на месте. Не было сомнений, что я забью. Я никогда не промахивался и сейчас был уверен в себе. В то время как Чича никогда не славился исполнением стандартов и частенько бил в молоко.

Марсель восседал на трибуне и внимательно следил за происходящим. По его лицу проскальзывала чуть заметная ухмылка. Встретившись с ним взглядом, внутри меня что-то вспыхнуло. Я решительно подбежал к штрафной и отобрал мяч у Чичи. Тот растерянно посмотрел на меня, но перечить не стал. Макаров что-то кричал с бровки. Я сконцентрировался на мяче и не обращал на него никакого внимания. Я не собирался отдавать в чьи-то руки и ноги свой последний шанс завоевать кубок.

Словно гладиатор, в поту и крови я стою на арене. В окружении львов, готовых сожрать меня за любой промах. На карту поставлено все. Промахнусь, и меня выкинут из состава. А если всплывет связь с Марселем, то все может быть еще хуже.

Мяч на точке. Отхожу для разгона. Вратарь смотрит гипнотическим взглядом. Ни свист трибун, ни рев толпы, ни вопли Макарова не помешают мне исполнить свой долг. Все или ничего. Сейчас или никогда. За воротами стоит мой сын. Он с волнением смотрит на решающий удар своего отца. Я просто не имею права промахнуться.

Свисток судьи дает команду для удара. Разбегаюсь. Бью. Вратарь угадывает угол и отбивает мяч. Тот отлетает от штанги. Я подставляю ногу и с пыра всаживаю его в ворота. Вратарь на коленях. Сын держится за голову, переживает за команду, но наверняка гордится отцом. А я, распираемый бурей эмоций, держу их в узде и, принимая поздравления товарищей, возвращаюсь к центру поля.

Надломленный Текстильщик пошел ва-банк, и остаток матча нам пришлось отсиживаться в обороне, не выходя из собственной штрафной. Окруженные блокадой, мы отчаянно сдерживали натиск. Аршак творит чудеса. Кривоножко тоже, да и Чича выглядел весьма неплохо. Я держался из последних сил. Обжигающая боль окутывала икроножные мышцы. Каждый шаг становился подвигом. Последние минуты шли мучительно долго. Казалось, что это не кончится никогда. Но тройной свисток судьи окончил наши мучения. Пегас одержал победу и весной продолжит борьбу за кубок, а нас ждет минута славы и новые автомобили, обещанные младшим из братьев Сафоновых.

Глава 14. Волк одиночка

В распаренной от жара раздевалке мы громко праздновали победу. Руфус Занга танцевал шаманские танцы. Чича распевал песни, а Суворов мечтательно сидел на скамейке, представляя, какую машину подарит ему Пегас.

Макаров и Тихон смотрели на меня с кислыми рожами, но выступить с упреком никто из них не решился. Победителей не судят. Да, меня раздирала злоба за бред, учиненный духовником. В конце концов, у всего есть предел, даже у моего терпения.

– Не сработало ваше провидение! – Сказал я отцу Тихону.

– Неисповедимы пути господни. – Развел он руками. – Я тоже человек и могу ошибаться.

– Да и черт с ним. – Подумал я и продолжил праздновать.

Меня поздравляли все. Суббота крепко сжал руку. Руфус обнял, словно я его родной брат. И даже Кривоножко поздравил меня с победой в присущем только ему стиле: «Молодец, старичок. Раз в год и палка стреляет!».

В этот день героем был не только я. Мы стали свидетелями открытия новой звезды. Аршак сыграл так хорошо, что на выходе со стадиона у него брали автографы местные мальчишки. И он бы с удовольствием расписался на спине у каждого, но времени на это было мало, ведь и здесь у него была любовница, которая так ждала своего героя.

Оставшееся до отъезда время я провел с Витей. Сын находился под впечатлением от матча и был горд за отца. Немного расстроенный вылетом любимый команды, он утешал себя тем, что я все-таки смогу выиграть кубок. Мы гуляли по московским паркам, и несмотря на осеннюю прохладу, нам было очень тепло. Из-за футбола с его плотным графиком и постоянными разъездами я очень редко бывал с семьей. Прогулка с сыном выглядела настоящим счастьем. Он увлеченно рассказывал о своих успехах, футбольных победах, мечтах о будущем и первой любви. Я делился советами, радовался его успехам и надеялся, что скоро мы снова будем вместе.

– А можно я тоже стану футболистом? – Вдруг спросил он. Я сразу вспомнил непростую карьеру. Травмы, волнения и скитания. Вечно снующих вокруг бандитов. Горечь разочарований и пустоту неопределенного будущего после короткого футбольного века. И чуть было не сказал: «нет». Но ведь в футболе есть много прекрасного. Закаляющая характер конкуренция. Приятная усталость, после тяжелой игры. Сладкий вкус побед. И, конечно же непредсказуемый результат, делающий каждый матч уникальным. Футбол это целая жизнь, и я не в праве лишать ее своего сына.

– Будь тем, кем захочешь. – Ответил я.

Праздничные шатания подходили к концу. Разбредшаяся по Москве команда-победитель вновь была в сборе. Неповторимый привокзальный воздух, наполнял легкие духом путешествий. Впереди множество новых испытаний, головной боли и проблем, но сегодня мы наслаждаемся вкусом победы. Мы дружно пробирались вперед по перрону, огибая ожидающую поезд толпу. Аршак продолжал принимать поздравления от партнеров. Он сам еще не до конца поверил обрушенному на голову счастью. Не поймай он в раздевалке вратарскую кофту, и не было бы этого триумфа.

– Аршак. – Послышался женский голос. Мы замерли. Среди мелькающей толпы стояла пышнотелая блондинка, укутанная в клетчатое пальто. Накрашенные бурые губы сложились в умилительной улыбке, а глаза с трудом сдерживали слезы.

«Кто это?» – Недоумевали мы, искоса поглядывая на армянского мачо. «Да очередная любовница, забыла оставить свой номер» – пошутил кто-то. Аршак подошел к ней и поцеловал в щеку. Мы не мешали молодым. Шум вокзального диктора и поездов не позволял слышать их разговора. Оставалось лишь смотреть, как раскрасневшийся Аршак импульсивно махал руками и что-то доказывал. Умилительным взглядом она встречала каждое его слово. Пыталась обнять его, но он дал отпор. Слезы потекли по румяным щекам влюбленной. Украшенная кольцами рука полезла в сумочку и что-то достала. Аршак совсем помрачнел. Всплеснув руками, он громко крикнул: «нет». Развернулся и пошел в нашу сторону. Она вцепилась в него, пытаясь заточить объятья. Но гордый армянин вновь оттолкнул обезумевшую женщину.       «Аршак!» – Крикнула она. Реакции не последовало. Гордо вытерев размазанную по щекам тушь, она тоже удалилась прочь. До отъезда поезда Аршак не проронил ни слова.

– Что это было? – Спросил я, рассматривая в окошке вагона сменяющие друг друга пейзажи.

– Бабы. – Хмуро простонал Аршак, кидая в стакан с чаем два кубика сахара. – Помнишь, я рассказывал как мне повезло, когда гостил у девушки из Москвы и к ней внезапно вернулся муж?

– Который мент?

– Да, тот самый. Я еще тогда чуть на балконе не замерз.

– Помню конечно. Так это она?

– Да, Маша. А мент ей больше не муж.

– Поздравляю. – Я задребезжал ложкой по стеклянным граням стакана.

– Да не с чем здесь поздравлять! После того, как я чуть не отморозил яйца и не нарвался на шальную пулю, желание ходить к ней в гости резко улетучилось.

– Так не ходи. В чем проблема?

– Да вот в чем! – Аршак хлопнул ладонью по столу, оставив на нем небольшую фотокарточку. – Говорит, это наш сын.

Я пригляделся. С фотографии на меня смотрел крохотный карапуз с беззубой ангельской улыбкой и крепко сжатыми кулачками. Сложно сказать наверняка, чей это сын. Но легкие армянские черты тут определенно прослеживались.

– Похож! Поздравляю! – Сказал я, поднимая бокал с чаем, будто пью за его здоровье.

– И по срокам подходит. Только поздравлять тут не с чем! Можно подумать, я единственный армянин с кем она изменяла мужу в этом году. Да даже, если и единственный. Это ее проблемы. Я тут причем? Я волк одиночка. У меня в каждом городе есть такая «Маша». Так что же теперь? Все их дети – мои? Нет, спасибо! Я в кабалу не полезу. Мне еще гулять и играть!

Аршак совсем приуныл. Опустив голову, он смотрел на руки, которые изрядно тряслись. Мне было жаль его. Хоть повод для грусти был явно не траурным. Что плохого, когда у тебя есть сын?

– Не горячись. – Сказал я. – Понимаю, что тебе это как снег на голову. Но ведь не все так плохо. В детях тоже есть плюсы. Вот я сегодня был рад повидать сына. Пусть я и с ума схожу от того, что не могу выиграть кубок, но главный трофей в жизни это мой Витька.

– Он у тебя взрослый. А это сопля какая-то. Знаю я как это «прекрасно». Пьет, ест, спит. Жопу подотри, спать уложи, сам не спи, люльку карауль. Никакой личной жизни. У меня младший брат есть, я уже все прошел. Спасибо! На кой черт это вообще кому-либо надо?

– Если бы наши родители задавались такими вопросами, то вряд ли бы мы здесь сидели.

– Может быть. Но это не повод лезть под каблук.

Аршак вышел из купе. Чай стыл на столе, побрякивая ложкой, от несущегося на всех порах поезда. Мне было как-то не по себе. Тоска по сыну разъедала душу и страх неопределенности заставлял волноваться. Пройдя пару вагонов, я остановился в тамбуре. Убедившись, что никого нет поблизости, достал сигарету и закурил. Неожиданно зашел Кривоножко. «Сдаст, гад» – Подумал я и предложил сигарету. Он согласился.

– Я думал, что ты не куришь. – Сказал я, расслабленно выдыхая табачный дым.

– Иногда. – Грубо ответил он. – Как думаешь, он сдержит слово?

– Кто?

– Кто-кто? Пегас. Он подарит нам машины?

– Не знаю. Ты не первый, кто об этом спрашивает. Выглядит слишком щедро, чтобы быть правдой. С другой стороны, такие люди обычно слов на ветер не бросают. Раз обещал, то сделает.

– Было бы здорово. А то надоело гонять на мопеде. Холодно и опасно.

– Купил бы себе машину.

– Здесь мне это ни к чему.

Резко хлопнувшая дверь заставила нас обернуться. В тамбуре стояли два проводника. Мы стыдливо сложили руки за спиной, пытаясь спрятать сигареты. Но облако дыма, обволокшее тесное тамбурное помещение, делало глупой эту попытку.

«Как бы милицию не вызвали» – Подумал я – «Если Макар или Тихон узнают, они нас сожрут. Особенно меня». Внезапные гости не спешили с выводами. Онипристально смотрели на нас, пока один из них радостно не взвыл: