Ататюрк: особое предназначение

Да и у того в эти трагические для их стран дни не было никакого желания ссориться с этим попортившим ему столько крови генералом.

Миролюбиво был настроен и немецкий генерал, и, пожимая Кемалю на прощанье руку, он совершенно искренне сказал:

– Я утешаюсь только тем, что передал командование человеку, чьи способности мне хорошо известны. Прощайте!

Кемаль коротко кивнул, и они расстались навсегда.

Обиды, ненависть, разочарование – все это отходило на задний план, и теперь, когда он командовал всем Южным фронтом, у него появились новые заботы.

Был ли он рад своему назначению?

И да, и нет.

С одной стороны, оно придавало ему еще больший вес среди военных, поскольку именно он оставался единственным турецким генералом, не сдавшимся на милость победителя и имевшим в своем распоряжении армию.

Да, его войска были плохо вооружены, скудно питались, но в то же время они оставались боевыми соединениями.

В том, что они уже очень скоро понадобятся ему и стране, он не сомневался.

И, готовясь к будущей борьбе, он старался сохранить как можно больше все еще остававшейся в руках турок территории, людей и вооружения.

Конечно, он был не единственным генералом, пытавшимся остановить разрушение страны.

Многие видные военачальники прятали от Союзников оружие и боеприпасы и саботировали демобилизацию армии.

Но в то же самое время вряд ли мы погрешим против истины, если скажем, что все помыслы у Кемаля в тот период были связаны со Стамбулом, где начинался дележ оставленного иттихадистами властного пирога.

И Кемалю было на что надеяться.

В сформированном за три недели до окончания войны его бывшим командиром Ахметом Иззет-пашой правительстве близкие к нему Али Фетхи и Рауф заняли важные посты министра внутренних дел и морского министра.

Да и новый министр финансов Мехмет Джавит не был ему врагом.

Кемаль считал этот выбор весьма разумным: близкий Талаату Фетхи – один из тех, кто умело руководил «Единением и прогрессом», будучи его генеральным секретарем.

Хусейн Рауф, морской офицер, герой Балканской войны, прекрасно владеющий английским языком и большой поклонник англичан.

Еврей Джавит, дёнме, имел большие связи в международной финансовой среде.

И лучшей характеристикой этого человека для Кемаля было то, что в 1914 году он ушел в отставку с поста министра финансов в знак протеста против вступления Турции в войну в союзе с Германией.

Кемаль поддерживал Иззета.

Забыв свою прежнюю позицию о невмешательстве армии в политику, он отправил султану телеграмму.

В ней он «одобрил» подписание договора о перемирии во имя спасения страны от полного краха, назначение Иззета великим визирем и введение в состав правительства таких достойных людей, как Фетхи, Рауф.

Заявил он и своем заветном желании получить пост военного министра.

В своих «Воспоминаниях», написанных в 1926 году, он сам писал об этом, хотя в тексте телеграммы, найденной турецким историком Баюром, этой просьбы не было.

И ничего странного в его просьбе не было.

Энвер бежал, и Кемаль подходил на этот пост по всем показателям.

Он очень надеялся и на то, что и Фетхи, и Рауф тоже войдут в состав правительства.

Однако просьба Кемаля кресла военного министра была в высшей степени наивной.

Да и с какой стати Иззет, продолжающий дергать нити политической игры, должен был отдать столь важный пост одиночке, у которой кроме завышенных амбиций не было никакой поддержки?

Новый великий везир не внял его настойчивым просьбам и оставил за собой кресло военного министра.

«Такой блестящий командир, как Вы, – писал он в своем послании Кемалю, – сейчас куда нужнее на южных границах.

А после заключения мира я сочту за честь работать с Вами!»

Похвала была, конечно, приятна, и все же Кемаль предпочел бы занимаемой им сейчас палатке роскошный кабинет на берегу Босфора.

И дело было не только в амбициях.

Сейчас, когда начинался дележ пирога, на месте военного министра должен был находиться человек, способный с честью пройти через предстоявшие испытания.

Иззет-паша был хорошим солдатом, и все же кресло военного министра было велико для него.

И он видел только одну кандидатуру на этот пост: самого себя.

Как ни странно, с ним был согласен и потерявший свое министерское кресло Энвер.

Узнав о новом хозяине военного ведомства, он в сердцах воскликнул:

– Да какой же из Иззет-паши военный министр! Этот кабинет может занимать только один человек – Мустафа Кемаль!

Однако совмещающего функции великого визиря и военного министра Иззета мало волновали чужие мнения.

И он, одновременно к удовольствию и неудовольстивю Кемаля, назначил полковника Исмета заместителем военного министра.

Будущему Исмету Инёню, преемнику Кемаля на посту президента Турции, было всего 34 года.

Товарищ по оружию Кемаля в боях с русской армией, он стал одним из его помощников в группе «Йылдырым».

Этот блестящий полковник, которого фон Сандерс считал «одним из наиболее выдающихся турецких генералов», невысокого роста, тщедушный, больше похожий на служащего, чем на офицера, был артиллеристом; но когда он начинал говорить и действовать, проявлялось его истинное лицо, сильная и коварная натура.

Кемаль ценил Исмета, и когда Исмета призвали в Стамбул на столь ответственную должность, он вдохновлял его, давая ценные советы и рекомендации.

И все же к его радости примешивалась и грусть.

Как быстро и не всегда в лучшую сторону менялись получавшие подобные посты люди, он знал не понаслышке.