Ататюрк: особое предназначение

Он также напоминал о том, что «за последние триста лет империя понесла большие территориальные потери из-за российского правительства», что русские, французы и англичане «приносят страдания миллионам мусульман, проживающих в халифате, являются причиной многих наших бедствий».

Султан не сомневался в победе, имея в качестве «братьев по оружию» две «самые храбрые и сильные армии в мире».

Одновременно с султанским ираде Энвер-паша как вице-генералиссимус опубликовал своё обращение к армии, выразив уверенность, что «враги будут разгромлены» истинными сынами героев османского прошлого.

«Мы, – писал он, – должны идти только вперёд, ибо победа, слава, героическая смерть и райское блаженство – всёэто для тех, кто идет вперёд».

В воззвании, выпущенном младотурецким правительством, было сказано: «Наше участие в мировой войне оправдывается нашим национальным идеалом.

Идеал нашей нации ведёт нас к уничтожению нашего московского врага,

Для того чтобы благодаря этому установить естественные границы нашей империи, которые включат и объединят все ветви нашей расы»

Последующие несколько фетв разъясняли, что все мусульмане должны бороться с неверными стран Антанты, в то время как Германия и Австрия являются опорой и защитой ислама.

Однако вскоре стало очевидно, что в такой «джихад» не повери

ли мусульмане и России, и арабских территорий и государств.

В Мекке местный лидер арабов объявил джихад младотуркам и немцам и призвал поддержать «подлинных защитников ислама» – англичан.

Для Кемаля наступили трудные времена, который хорошо усвоил макиавеллиевский принцип о том, что «лучше избегать союза с теми, кто сильнее тебя».

Именно поэтому он считал, что война на стороне Германии, даже в случае победы последней, не принесет Турции никаких благ, и она станет вассалом, особенно учитывая экономический и военный уровень Германии.

И точно так же, как и Макиавеили, считал, что «в случае победы сильного союзника, ты окажешься у него в руках».

Да, он был против войны на стороне Германии, но теперь, когда шла война, он уже не мог оставаться спокойным наблюдателем.

Он солдат, и его место было в действующей армии!

Но о нем забыли в Стамбуле даже в эти трудные для страны дни, когда на счету был каждый офицер.

Не выдержав томительного ожидания, он сам напомнил о себе Энверу, и тот с издевательской вежливостью ответил ему:

– В армии всегда найдутся для вас места, но вы принесете гораздо больше пользы в той должности, какую занимаете сейчас.

– Если вы не хотите использовать меня в качестве высшего офицера, – заявил оскорбленный Кемаль, – скажите мне об этом прямо!

Однако занятый кавказскими делами Энвер вообще не удостоил его ответом.

Считая главным врагом «туранского возрождения» Россию, Энвер принял командование Кавказским фронтом.

Перед отъездом на Кавказ Энвер-паша изложил свой план Лиман фон Сандерсу.

Генерал потом вспоминал:

– В конце нашей беседы он высказал идеи фантастические и курьезные. Он имел желание достигнуть позднее Афганистана и Индии…

Поначалу турки добились на Кавказе некоторых успехов.

Окрыленный этим главнокомандующий решил немедленно разгромить русскую Кавказскую армию.

Сняв скептически настроенного командующего 3-й армией Гасана Изет-пашу, он лично принял командование армией (правда, при «кураторах» – генерале Бронсарте фон Шеллендорфе и его помощнике майоре Фельдмане, тоже не отличавшихся особым оптимизмом относительно турецких перспектив).

Дело кончилось разгромом плохо одетой и слабо вооруженной турецкой армии во время Саракамышской операции в декабре 1914 – январе 1915 года.

«Энвер-паша, – писал начальник штаба 9-го турецкого корпуса, – отбыл с линии фронта, проклинаемый бывшими соратниками как наемник германского кайзера, похоронивший в снегах Анатолийскую армию и обвинявший всех командиров в трусости.

Чтобы оправдать себя в Стамбуле, он, искажая факты, распространил ложные версии и клеветал на тех, кто доблестно сложил свои головы под его водительством.

Такова была цена попытки Энвера пропагандировать панисламизм и реализовать мечты пантуранизма».

Турецкий автор Ш.С. Айдемир пишет об этом сражении как о «сарыкамышской драме».

Турецкая армия, получив от командующего операцией Энвера-паши приказ овладеть Сарыкамышем и Крепостью Карс, а затем и всем Южным Кавказом, оказалась не готовой к холодам, отсутствию своевременного

снабжения и координации действий.

Она стремительно теряла в бесплодных атаках солдат.

Но вновь и вновь следовал приказ прибывшего к месту сражения Энвера:

– Атаковать!

Командующий армией Хафыз Хаккы-паша, увидев через снежную бурю, что у него осталось от недавних 40 тысяч солдат всего 80 человек, заплакал.

– Всё кончено! – говорил он сквозь рыдания. – Все кончено!

Вернувшийся после этого разгрома в Стамбул Энвер ограничил рассказ об операции одной фразой:

– Мы нанесли врагу тяжелый удар!

Но даже после столь страшного поражения Энвер не успокоился и приказал генералу Казыму Карабекиру двигаться из Тебриза на Тегеран, занять его и идти дальше в направлении Индии.

««Это был первый подарок турецкому народу командующего Энвера-паши и его немецких сподвижников».

Нет сомнения, что эта кажущаяся безумием затея основывалась

На идее-фикс Энвера, с которой он не расстался до последнего дня своей жизни, – поднять на ноги всех мусульман, всех тюрок против Запада, против Англиии и против России.

Провал на Кавказском фронте нанес сильный удар по престижу Энвер-паши, и за глаза его стали называть «Наполеончик».

По словам турецкого историка Махмуда Инала, «в Турции не бывало подобного ему жадного и честолюбивого, невежественного и тупо кровожадного командующего».

Энверу надо было срочно спасать свой авторитет.

По мнению некоторых историков, именно в качестве мести за поражение при Сарыкамыше турецкие власти организовали массовое уничтожение армян, а также греков и ассирийцев.