Кровь на колёсах

– Может, просветите нас в этом вопросе? – встрял в разговор Кондратьев. – Кто же их предупредил о вашем приезде? Это очень интересно!

– Видите ли, – повернулся я к нему, – организатором продаж ворованных машин является Михаил Ланге, который приходится зятем начальнику городского отдела милиции. Буквально за день до прибытия нашей группы в Аркалык, в помещениях фирмы вспыхивает пожар, в результате чего сгорает вся бухгалтерия, а сам Ланге и его главбух уходят в бега. Сейчас бухгалтер задержана, она предоставила нам копии всех документов, и мы располагаем сведениями о покупателях этих машин.

– Да, целый детектив, – прокомментировал Лазарев, – с завязкой, погонями и кровью. Мы уже беседовали с личным составом и заметили, что многие люди явно устали и требуют замены. А вы как на это смотрите?

– Я с вами полностью согласен. Действительно, люди работают без выходных и очень устали. Все в усиленном режиме уже два месяца, вдали от дома и семьи.

– А вы, Абрамов, у них в большом в авторитете! – с чего-то польстил мне Кондратьев. – Люди считают, что только благодаря вам они собрали столько машин.

– Я думаю, любой руководитель должен быть авторитетом у подчинённых. Они должны верить ему и всегда рассчитывать на его опыт и поддержку. Особенно здесь, в Казахстане, где собраны сотрудники из многих регионов Союза.

– Ладно, Абрамов, мы с Сычёвым пойдём дальше, а вы побеседуйте с Кондратьевым, – сказал Лазарев. – Он хочет поговорить с вами по целому ряду вопросов. Кстати, что за дыра в вашем стекле?

– Стреляли, – коротко произнёс я. – Видно, стрелок оказался не профессионалом, либо просто хотели предупредить, чтобы я снизил обороты работы.

Все подошли к окну и стали с интересом рассматривать пулевое отверстие в стекле. Обсудив выстрел, Лазарев с Сычевым ещё раз взглянули на плац и направились к двери.

– Читая ваши отчёты из Аркалыка накануне выезда сюда, – перешёл к делу Кондратьев. – Не мог не заметить, что вы располагаете хорошими оперативными позициями, которые позволяют вам обходить расставленные недругами ловушки. В качестве примера можно привести случай с гражданкой Штерн. Скажите мне, Виктор Николаевич, как вам удалось создать здесь пусть небольшую, но действующую агентурную сеть? Кто вам помог в этом? Местные товарищи из КГБ или вы сами сумели это сделать?

– Виктор Степанович, вы где раньше работали? – спросил я прямо. – Наверное, там, где люди больше удивляются, чем что-то делают. А я всё время работаю с уголовниками. Это сейчас стало модно называть их организованной преступностью. Для меня же они все одинаковые.

Это у вас так принято, что любой вызванный к вам человек даёт согласие на сотрудничество. У нас же в МВД всё по-другому. Мы не оперируем в беседах с преступниками словами «родина» и «государство». У нас всё проще, это человеческий страх. Страх перед подельниками, ну и перед государством, разумеется. И деньги, представьте себе, деньги! Конечно, таких больших денег, как у вас в конторе, у нас нет. Но того, что мы выдаём своим людям, им вполне хватает. Вот в чём наша с вами принципиальная разница. Мы можем работать везде, в отличие от вас.

Я замолчал и, отвернувшись от собеседника, стал смотреть в окно.

– А кто вам сказал, что я из КГБ? – спросил Кондратьев.

– Чтобы это понять, надо разбираться не только в людях, но и в методиках работы КГБ. Вы сами выдали себя своими вопросами, поведением и явным пренебрежением к работникам МВД. Я тоже подумал, зачем Москве присылать в Аркалык вас, если я уже начал здесь работу? Значит, у вас будет совершенно другая задача. Вы же приехали сюда не заменить меня, а работать по линии комитета, параллельно со мной, под легендой сотрудника МВД.

– Я снимаю шляпу, Виктор Николаевич, перед вашей логикой! Мне бы не хотелось оказаться среди ваших врагов, – дружески улыбнулся Кондратьев.

– А вы не старайтесь в них угодить. Не делайте ошибок, подобных той, что сделали сегодня утром при встрече с моими подчинёнными. Я вам не враг, и вам не нужно копать то, что уже давно вскопано. Я ясно выразился?

Кондратьев попрощался со мной и отчалил в кабинет, в котором некогда работали Ныров и Пашуков.

* * *

Когда за Кондратьевым закрылась дверь, я тоже покинул кабинет. Решил прогуляться в сторону городского универмага.

«Комсомолец недоделанный, – думал я про Кондратьева. – Сидел, наверное, на Лубянке, протирал там штаны. Тоже за медалью или за должностью приехал. Их прямо как пчёл на мёд тянет сюда. Посмотрим, на что ты способен».

Я хорошо помнил свою первую встречу с работником Комитета государственной безопасности. Это произошло на последнем курсе института. Мои ребята из группы, привыкшие щеголять в джинсах, вдруг неожиданно стали по очереди приходить на учёбу в строгих костюмах и при галстуках. На мои приколы и вопросы о смене имиджа они отмалчивались.

Однажды, вернувшись после института, я застал дома заплаканную мать.

– Мама, что случилось? Кто тебя обидел?

Она достала из кармана фартука сложенный вдвое листок бумаги и протянула его мне. Это была повестка, в которой меня просили прибыть в КГБ.

– Ты что-то сделал? Почему тобой интересуются органы? – сквозь слёзы спросила мать. – Я всегда знала, что все эти длинные волосы, джинсы и гитара до добра не доведут.

– Мама! Не хорони меня раньше времени. Я ни в чём не виноват и не знаю, зачем они меня вызывают. Ну, поговорят там со мной и отпустят. Сейчас не тридцать седьмой год, когда люди просто так пропадали в застенках НКВД.

Ни я, ни мать не спали в эту ночь. Я всё думал, зачем я мог понадобиться «чекистам», но в голову ничего хорошего не приходило.

Утром я привёл себя в порядок, надел костюм, повязал галстук и направился на улицу с говорящим названием – Дзержинского.

Я долго стоял напротив здания КГБ, не решаясь перейти дорогу и открыть потемневшую от времени дверь. Наконец собрал волю в кулак и приблизился.

Стоявший на посту прапорщик с синими петлицами на кителе взял у меня повестку.

– Подождите минутку, – произнёс он и кому-то позвонил. – Ждите, вас вызовут.

Я присел на железный стул. Мимо меня деловито сновали молодые мужчины.

«Абрамов» – донеслось из глубины коридора. Я посмотрел по сторонам и увидел человека, махавшего мне рукой.

– Паспорт у вас с собой? – поинтересовался он, когда я преодолел дистанцию.

Я молча кивнул. Мы вместе вошли в неприметную для глаза дверь и оказались в небольшом кабинете, в середине которого стояли стол и всего лишь один стул.

– Присаживайтесь, – предложил мужчина. – Меня зовут Смолин Виталий Павлович. Вы, надеюсь, комсомолец?

Я опять кивнул и посмотрел на него.

– Вот, что Абрамов, – серьёзно сказал Смолин. – Отдел кадров КГБ решил рассмотреть вашу кандидатуру для работы в нашем аппарате. Несмотря на ваши неоднозначные взаимоотношения с органами милиции, ну вы сами знаете, какие: это длинные волосы, джинсы и так далее, – мы считаем, что ваша кандидатура вполне может удовлетворить наших коллег из Таджикистана. У вас ведь там ни родных, ни знакомых? Это очень хорошо. Пройдёте медкомиссию, и, если у вас не выявят нарушений в здоровье, начнём оформлять документы о приёме на работу.

– Постойте, постойте, Виталий Павлович! А вы не хотите спросить, желаю ли я работать в вашей структуре? Почему вы за меня уже всё решили? У меня мать, старая больная женщина, и я бы не хотел её бросать на произвол судьбы!

– Ты, Абрамов, комсомолец! А девиз комсомола помнишь? Если Родина скажет «надо», комсомол ответит «да».

– Поймите меня правильно, у меня мама одна. Она очень больна. Я не могу её оставить одну!

– А долг перед Родиной у тебя есть? – навис надо мной Смолин. – У тебя есть две сестры, которые присмотрят за матерью! Не нужно ею прикрываться.

– А как же долг перед родителями? Он что, менее важен, чем долг перед Родиной? – отчаянно выкручивался я. – И почему я должен служить в Душанбе, а не в Казани? Оставьте меня здесь, и у меня не будет никаких сомнений. Разве это невозможно?

– Короче, Абрамов, – начал сворачивать разговор Смолин, – вот тебе направление на обследование. Пройдёшь его и сразу ко мне. Не вздумай хитрить, а то привлечём за дезертирство. Что так смотришь на меня? Да, представь себе, за дезертирство!

Я вышел из кабинета и, миновав постового, направился на улицу. Теперь мне стало понятно, почему мои друзья поменяли джинсы на костюмы. Их так же, как и меня, вызывали в КГБ.

В этот день я не поехал на учёбу, а сразу же вернулся домой, чтобы хоть как-то успокоить мать. Моя мама была человеком старой закалки, хорошо помнила предвоенные годы, когда людей не только арестовывали по ночам, но вот так же, как и меня, приглашали в органы НКВД, откуда те уже не возвращались никогда. Я рассказал ей о предложении КГБ, о своём нежелании ехать далеко от дома и немного успокоил.

К своему удивлению, я в течение нескольких дней успешно прошёл медкомиссию и получил на руки медицинское заключение. Обмозговав варианты, я поехал в КГБ.

– Молодец, Абрамов, – довольно усмехнулся Смолин. – Ты единственный из сокурсников прошёл медкомиссию. Надо же, один из всего вашего потока.

– Виталий Павлович! Я опять хотел бы заострить вопрос о месте службы. Я не хочу никуда ехать. У меня здесь мать, в конце концов, квартира!