Кровь на колёсах

Я прошёл к себе в кабинет и, не снимая пальто, сел в кресло. Достал диктофон и включил. С легкой усмешкой послушал пару минут застольный вздор и отложил запись до лучших времён.

* * *

Вероника сидела у меня в кабинете и мало походила на некогда уверенную в себе женщину. Ночь, проведённая без сна, сказалась на её внешности и психологическом состоянии: опущенные плечи, потухшие глаза, – всё это свидетельствовало о тяжёлых раздумьях в ночи.

Утром я ознакомил её с документами об административном правонарушении, совершенном ею, Вероникой Штерн, заключающемся в нарушении покоя и отдыха граждан после 22 часов. Согласно постановлению городского совета Аркалыка, подобное нарушение тянуло на штраф или административный арест до 10 суток.

Листая материалы, лежащие на столе, я обратил внимание на заключение дежурного врача скорой помощи, в котором чёрным по белому было зафиксировано отсутствие каких-либо следов насилия на теле Клары. Да и в своём объяснении она написала, что каких-либо попыток насильственных действий с моей стороны в отношении неё не было.

Я поднял глаза на Веронику, и пристально посмотрел ей в лицо.

– Ну, что скажете, гражданка Штерн, по поводу вчерашней вечеринки? Хорошая бы из вас вышла артистка! Мне искренне жаль вашу подругу, которую вы опозорили на весь подъезд. Да бог с вами, это ваши проблемы! Единственное, что мне непонятно, зачем это нужно было вам? Я человек с достаточным опытом работы, и ещё в ресторане предположил подобное развитие ситуации. Ведь вы можете потерять многое, службу на Байконуре, например. Вы ведь об этом сейчас думали?

Штерн сидела молча. Мне показалось, что на ответные реплики у неё просто нет сил. Она была полностью подавлена.

В кабинет заглянул Старостин и поинтересовался, может ли он забрать к себе Штерн, так как её нужно доставить в городской суд.

– Погодите немного. В суд ещё успеете, – остановил его я.

Минут через тридцать явился Каримов. Мы поздоровались как старые знакомые, и он, удобно разместившись на стуле, попросил чашку чая. Я быстро исполнил его просьбу, мы пересели за стол. Он поинтересовался, зачем я его искал.

– Вы знаете, мы работаем по уголовному делу, связанному с кражами автомашин в Набережных Челнах. При первой нашей встрече вы обратились ко мне с просьбой информировать вас о транзитных поставках наркотиков фигурантами нашего дела. Если сказать честно, я сначала был против этого. Однако в настоящее время всё больше склоняюсь к тому, что эти проблемы сильно переплетаются между собой и сейчас трудно разделить их на простые составляющие.

Каримов, отодвинув чашку с недопитым чаем, внимательно посмотрел на меня, как бы давая понять, что готов слушать.

– Долго думал о самоубийствах Измайлова и Аскарова, – начал я. – Никак не мог понять их причину. Здоровые, физически крепкие люди вдруг добровольно уходят из жизни. Явление довольно странное, оба самоубийства происходят непосредственно в здании милиции. Одно в ИВС, а другое также в закрытом помещении оружейной комнаты. Что их толкнуло на такие поступки? Теперь же я знаю причину. Как вы, наверное, уже догадались, их гибель повлекло знание некоторых лиц и каналов поставок наркотиков в города России.

Каримов напрягся и подался вперёд, словно стараясь не пропустить ни одного слова.

– Не правда ли, интересно? Наркотики, смерть? – невозмутимо продолжал я. – И тот, и другой вот здесь, в этом самом кабинете стали давать мне показания по этой части и вдруг оба замолчали и умерли. Вчера вечером в отношении меня была организована провокация. Меня хотели обвинить в попытке изнасилования. Как думаете, товарищ Каримов, кто принимал участие в этой провокации? Скажу вам, это Вероника Штерн, сотрудник вашей организации. Вы знали об этой провокации? Мне хотелось бы узнать, какова ваша роль в этом деле?

Каримов менялся на глазах.

– Виктор Николаевич! поймите меня правильно. То, что вы мне здесь рассказали, я знаю, и ничего нового вы мне не открыли. Мы вынуждены были проверять всех, кто соприкасался с этими людьми. К моему большому сожалению, вы тоже попали в этот список. Может быть, проверка была проведена не настолько тонко, как нам бы хотелось, но ничего не поделаешь, не все сотрудники могут хорошо играть, в этом наша беда.

Вы, Виктор Николаевич, разворошили улей с пчёлами. Простите, но я просто недооценил вас как оперативника. Я бы, поверьте мне, посоветовал вам, по возможности как можно быстрее уехать из города, пока вы ещё живы. Сегодня же свяжусь через своё руководство с центральным аппаратом КГБ, мы попросим, чтобы ваше дело передали нам.

– Хорошо, – произнёс я. – Я тоже направлю в МВД СССР всю информацию. Пусть там решают, кому работать по этому делу, вам или нам. Вы поймите меня, я сейчас боюсь что-то предпринимать, чтобы случайно не поломать ваши оперативные позиции.

Проводив его, я облегчённо вздохнул и вышел в коридор. Через несколько минут, в дверях здания показался Каримов, поддерживающий под локоть Веронику Штерн.

«Значит, борьба ещё не закончена, – подумал я, провожая их взглядом. – Да, недооценил он меня. Думал, я лох и со мной можно разобраться, как и с остальными исполнителями».

* * *

Ланге давно не был в Челябинске. Тогда, после убийства сожителя Веры, он дал себе слово, что больше никогда не вернётся в этот город. Прошло чуть больше года, и судьба вновь привела его сюда.

Водительская память безошибочно привела его к дому Веры. Он не только не встречался с ней с тех пор, но и за всё время ни разу не позвонил. А сейчас, как мальчишка, в ожидании новой встречи строил планы своей беседы с ней.

Накануне вечером он справился в гостинице «Уральские самоцветы», что Вера закончила дежурство и уехала домой. Следовательно, решил Михаил, сегодня она отдыхает и, скорее всего, дома.

В центре города он купил большой букет цветов, бутылку шампанского, коробку конфет и, поймав частника, поехал к ней домой. Всю дорогу он строил радужные планы, рассчитывая на тёплую встречу. Он робко подошёл к двери и, на секунду замешкавшись, нажал на кнопку звонка. Трель еле отозвалась за входной дверью, и он, как ни прислушивался, не мог расслышать лёгкие Верины шаги.

Наконец дверь отворилась, и он увидел былую красавицу. Некогда миловидное лицо пересекал большой грубый шрам, деля его на две половинки: ту, которую он хорошо помнил, и другую, которую не знал вовсе.

– Здравствуй, Вера, – тихо сказал он и протянул ей цветы. – Вот проездом через ваш город, решил навестить тебя. Давно не виделись, Вера, наверное, больше года.

Женщина стояла в дверях в домашнем ситцевом халате и молчала. Она часто вспоминала этого красивого парня с немецкой фамилией, который так неожиданно ворвался в её жизнь и так же стремительно исчез, не оставив ей никакой надежды. Она догадывалась, что это он убил её сожителя, и первое время сильно переживала. Молилась по ночам, чтобы его не нашли. Однако время шло, а от него не было никаких вестей: ни звонка, ни писем.

Прошло около года, Вера встретила мужчину, который чем-то напоминал ей Ланге, вот уже больше месяца они жили под одной крышей.

И вдруг этот звонок!

Он стоял в дверях растерянный. От его былой лихости остался только светлый чуб, который, как и прежде, торчал из-под шапки. Глядя на Веру, он понял, что за это время всё изменилось. Перед ним стояла чужая Вера, начавшая жизнь с чистого листа.

– Может, впустишь меня в квартиру? А то как-то неудобно разговаривать на пороге, – попросил Михаил.

– Да-да, конечно. Проходи, – засуетилась Вера, давая ему перешагнуть порог.

Войдя в прихожую, он сразу обратил внимание на мужскую куртку, висевшую на вешалке.

– Извини, я не знал, что у тебя есть мужчина. Я не задержусь. Просто заехал посмотреть на тебя, спросить, как живешь.

Он протянул ей шампанское и конфеты, а затем прошёл в комнату и, не раздеваясь, присел. Осмотрелся и тихо сказал:

– Да, Вера, змало что здесь изменилось. И обстановка та же, и кровать. Да и ты такая же. Время не властно над тобой.

Он тяжело встал со стула и направился к выходу.

– Михаил, постой, – произнесла она, словно очнувшись от сна. – Пойми же меня! Прошло столько времени, а от тебя ни слуху ни духу. Я любила тебя, ждала, ночи просиживала в надежде, что ты снова появишься. Но ты так и не пришёл. Теперь я вижу, ты коришь меня. А ты вспомнил хоть раз обо мне? Позвонил? Тогда я тебе была не нужна! А теперь ты приехал, увидел и обиделся. Я тебе не жена и ждать тебя не обещала!

– Может, ты и права, – ответил он. – Наверное, права. Я ведь ни на что не претендую. Живите с миром.

Михаил вышел в коридор и плотно закрыл за собой дверь.

Он побрёл вдоль двухэтажных, серых от времени домов, ёжась от холода. «Куда идти? – раздумывал он. – Вот и дожил, что стал никому не нужен».

Увидев впереди автобусную остановку, он бросился к ней в надежде добраться до центра города и побродить там. «В гостинице останавливаться нельзя, заметут. Нужно к какой-нибудь женщине. Это самый лучший вариант» – в голове Михаила зрел какой-никакой выход из безысходной ситуации.

Перекантоваться он решил в ближайшем от остановки кинотеатре. К сожалению, кинофильм оказался неинтересным, и он, отогревшись, задремал. Очнулся от грохота стульев и топота ног. Пришлось вставать и шаркать ногами вслед за толпой.

Покружив по городу ещё часа два, беглец нашёл ресторан. Выбрав самый дальний и затемнённый столик, он заказал ужин.

Сто граммов водки затушевали чувство безысходности и вернули ему уверенность в себе. Он стал внимательно осматривать посетителей. Взгляд остановился на столике, за которым коротали вечер две дамы. Судя по ассортименту на столе, это были постоянные клиентки заведения. Они распивали бутылку сухого вина без закуски. Почувствовав на себе пристальный взгляд незнакомца, одна из женщин тоже внимательно посмотрела на него. Он молча махнул им рукой, приглашая к себе за столик.

Недолго посовещавшись, женщины прихватили с собой бокалы, бутылку и пересели.

– Ну что, будем знакомиться, – непринужденно начала одна. – Меня зовут Лида, а это Катерина. А вас?