Кровь на колёсах

– Хорошая новость. Передай, я сейчас этим займусь. Пусть ждут.

Старостин удалился, оставив меня одного.

Я принялся за ставшее почти привычным занятие: запер дверь и влез на стул. В плафоне снова лежал микрофон. Вывод был прост: «Значит, его забирали лишь для того, чтобы поменять источник питания. Получается, игра с Каримовым продолжается». По телефону я связался со Старостиным и попросил его доставить ко мне жену Ланге.

Взяв чистый лист бумаги, я стал рисовать на нём прямоугольники, а затем вписывать в них известные мне фамилии: Кунаев, Ланге, Аскаров, Измайлов, Каримов. В верхнем прямоугольнике я написал слово «Хозяин» и поставил большой вопросительный знак. Чуть ниже прямоугольников вывел четыре известных мне фамилии, две из которых зачеркнул.

На листе оставались четыре прямоугольника: Кунаев, Ланге, Каримов, Хилый и Хозяин. Отложив лист бумаги в сторону, я постарался припомнить все известные мне сведения об этих лицах. Наиболее известными были две фигуры – Ланге и его тесть.

Кроме того, что Каримов работает в КГБ и является «смотрящим» в этом городе, я о нём практически ничего не знал.

Еще темнее была фигура самого Хозяина. Единственной зацепкой была информация о том, что он входит в республиканское правительство. Но какую должность там занимает, мне было неизвестно. Я сидел за столом и карандашом проводил возможные связи между Хозяином и другими членами группы. В какой-то момент до меня дошло, что у меня нет ни одной реальной нити, которая выводила бы на этого человека из правительства. «Может, переговорить с Кондратьевым? Может он прольёт хоть какой-нибудь свет на эти фигуры?»

Мои размышления прервал телефон. Сняв трубку, я услышал взволнованный голос Старостина:

– Виктор Николаевич! Жены Михаила Ланге дома нет. Со слов соседей, они уже неделю с лишним выехали всей семьей в неизвестном направлении.

– Старостин! опросите всех соседей, воспитателей в детском саду, её подруг и коллег. Ну, короче, ты понял! Мы должны знать, где эти люди! Не исключаю, что они могли быть похищены и убиты. Нужно их найти!

Внезапный отъезд семьи Ланге спутал все карты в этой игре. «Почему они уехали? Хорошо, если Кунаев их отправил их в Германию. А если нет? Ещё вчера, когда мы сидели с ним в ресторане, он высказывал пожелание, чтобы дочь и внуки покинули Казахстан и выехали в Германию. Почему он об этом сказал мне? Всё очень просто. Он уже знал, что они в Германии, и всех моих усилий не хватило бы вернуть их обратно. Вот почему он спокойно признался. Интересно, а с чем была связана его фраза, что игра им проиграна и ничего хорошего в этой жизни для себя он уже не видит? Да, он ещё обмолвился, что его вызывают в Алма-Ату в министерство и с него обязательно снимут погоны. Выходит, он тоже уже знает и это, что его вопрос решён». – В тот момент я был уверен, что это моя инициатива; я даже не предполагал, что это проделано местным отделом КГБ, а точнее, Каримовым».

Где-то, через час ко мне опять заглянул Старостин.

– Виктор Николаевич, они не просто выехали, а выписались без указания адреса. Мы опросили всех, кого могли найти. Никто из опрошенных нами людей не знает, куда они могли поехать, и все удивлены внезапным отъездом.

– Ну что, Старостин, зевнули мы с тобой капитально. Пригласи ко мне оперативника, который занимался ей. Может, он скажет что-нибудь дельное.

Через минуту вошёл небольшого роста оперативник. Его густые рыжие волосы, как леска, торчали в разные стороны.

– Сидоров, – представился он.

– Вот что, Сидоров. Расскажи, пожалуйста, как ты отработал семью разыскиваемого преступника? Когда последний раз встречался, о чём разговаривал?

Сидоров докладывал, что он в течение всего времени занимался розыском Михаила Ланге, поэтому ему приходилось неоднократно встречаться и разговаривать с его супругой. В последний раз он её видел чуть больше недели назад. При встрече он обратил внимание, что женщина была сильно встревожена, при разговоре постоянно оглядывалась по сторонам, словно проверяла, не следит ли кто-нибудь за ней. О своём отъезде она не говорила и просила его больше к ней не приходить, так как боялась длинных языков своих соседей.

За это время Сидоров нашёл человека, который находился в доверительных отношениях с его женой. При встрече тот сообщил, что ей недавно звонил муж. О чём они разговаривали, неизвестно, но после этого звонка она сразу же поехала к отцу.

– Звонок был на домашний телефон? – прервал я Сидорова, так как хорошо знал, что домашний телефон у них прослушивается КГБ.

Однако этого Сидоров не знал. По словам оперативника, после встречи с отцом жена Михаила резко изменилась. Перестала общаться со всеми друзьями и знакомыми.

– Сидоров, а что ты сам думаешь по этому поводу? – поинтересовался я. – Что могло вызвать подобное изменение? Звонок мужа или инструктаж отца?

– Мне кажется, инструктаж отца. Думаю, это отец помог ей выписаться за такой короткий срок. Вы же знаете, она даже не заполнила листок убытия, а её всё равно выписали. Здесь явно без ее отца не обошлось.

– Вот что, Сидоров, раз ты занимался этой семьей, то занимайся и дальше. Сгоняй на железнодорожный вокзал, в аэропорт, не только здесь, в Аркалыке, но и в ближайших городках и переговори с кассирами. У тебя есть её фото? – Сидоров утвердительно тряхнул рыжей шевелюрой. – Поговори обстоятельно, без нажима. Люди должны были её запомнить, тем более с двумя детьми на руках. Если что-то непонятно – спрашивай. Если всё ясно – исполняй. Мне нужен результат в течение двух дней.

Сидоров браво развернулся.

Я вновь, уже в который раз, поймал себя на мысли, что влезаю не в своё дело, что мне могут просто оторвать голову, но чувство азарта гнало меня всё дальше в запутанное дело с наркотиками.

* * *

Я посмотрел на часы, ожидая звонка из Москвы. Настенные показывали ровно пятнадцать.

Раздался звонок. Выждав секунды две, я поднял трубку. Звонил куратор из главного управления уголовного розыска МВД СССР.

– Виктор Николаевич, согласно решению руководства ГУУР МВД СССР, вы с 15 марта отзываетесь в распоряжение МВД ТАССР. В связи с чем, вам необходимо подготовить обзорную справку по результатам вашей работы в Аркалыке и направить её в наш адрес. Все дела передайте Лазареву. У вас есть вопросы?

– Эта дата окончательная? – спросил я и, получив положительный ответ, положил трубку.

«Следовательно, в моём распоряжении ещё две недели, – прикинул я. – Времени ещё вполне достаточно».

Размышления прервал звонок куратора:

– Кстати, Абрамов, спешу поздравить вас с возможной правительственной наградой. Я краем уха слышал, что ГУУР готовит на вас наградной лист на Орден Красного Знамени.

– Спасибо. Это всегда приятно, когда руководство ценит твою работу. Знаете, это не первый наградной лист, который готовит на меня ГУУР, но наград я, к великому сожалению, ни разу не получал.

– Ничего, в этот раз получите. Руководство ГУУР положительно относится к результатам вашей работы.

Он попрощался, и я впервые за все дни в Аркалыке почувствовал какое-то моральное облегчение. Непонятно почему, но я вдруг разволновался и стал машинально собирать лежащие на столе листы. Взгляд остановился на нарисованной схеме. Чувство реальности моментально вернулось ко мне. «Бой ещё не проигран, если у бойца не сломлена вера в победу», – вспомнил я изречение какого-то китайского мудреца. Да, во мне ещё была эта вера и я, взяв в руки схему, в десятый раз посмотрел на все эти прямоугольники. Посмотрел внимательно, потом смял лист и поджёг его. Нарисованные прямоугольники изгибались и исчезали в огне, а мне казалось, что горит не бумага, а люди. Открыв окно, я вытряхнул пепел на белый снег. Он разлетелся по ветру и маленькими черными птичками опустился на белоснежное покрывало.

Услышав шум открываемой двери, я повернулся. В дверях стоял Кондратьев и мило улыбался мне.

– Проветриваете кабинет, Виктор Николаевич? Слышал, вы домой собираетесь?

– Да. Москва отзывает, говорит, что в Татарстане работы много, – ответил я. – Какое у вас, Виктор Степанович, первое впечатление об этом городе? О людях? Я до приезда сюда даже не предполагал, что есть такой город у нас в Советском Союзе.

– Я пока затрудняюсь ответить на ваш вопрос. – Кондратьев пристально посмотрел на меня. – У меня ещё не сложилось впечатление об этом городишке.

– Виктор Степанович! скажите, а чем вызвано сегодняшнее шоу в вашей конторе? Знаете, я был, мягко говоря, удивлён вашим присутствием. Вы человек серьёзный, с Лубянки, а так просто подписались под эту тему? Это даже не шоу, а просто цирк какой-то!

Кондратьев слегка замялся и, отвернувшись, тихо произнёс:

– Не буду скрывать, это была инициатива Каримова.

– Скажите, Виктор Степанович, какова ваша роль в этом деле с наркотиками? Я просто теряюсь в догадках. Вы наверняка прибыли работать по линии наркотиков, но вдруг переключаетесь на работу против меня. В чём дело? Объясните мне, и мы быстрее найдём точки соприкосновения.

Кондратьев задумчиво посмотрел на меня, словно взвешивая, стоит ли меня посвящать в излишние нюансы.

– Мне, Виктор Николаевич, до сих пор непонятна ваша роль в этом деле с наркотиками. Насколько я осведомлён, вы приехали в Аркалык в составе оперативно-следственной бригады МВД СССР и вдруг бросаете вашу основную линию и начинаете заниматься наркотрафиком, мешая работать нам.

– Всё дело в том, Виктор Степанович, что эти две проблемы оказались неотделимы друг от друга. Работая по своему делу, я сталкивался с фигурантами, которые наряду с реализацией угнанных КамАЗов занимались и трафиком. Здесь всё перепуталось: машины и наркотики. Главный фигурант нашего дела вдруг оказался лицом, использовавшим похищенные машины и переправлявшим в них наркотики в города Союза. И я, конечно, не мог не заняться этим делом, потому что мне нужен Ланге, так же, как и вам. Мне только непонятно, почему местный отдел комитета государственной безопасности вдруг так испугался моей работы в этом направлении? Для того чтобы оградить меня от неё, есть один способ – это убрать меня отсюда, или передать дело местному подразделению КГБ. – Я взглянул на Кондратьева, который с интересом слушал мою речь. Я спросил: – Скажите, Виктор Степанович, как давно вы знаете Каримова? Вам до этого приходилось встречаться с ним?

– Мне не совсем понятен ваш вопрос, – туманно ответил Кондратьев. – На мой взгляд, он сейчас неуместен. Каримов – опытный оперативный работник, и наш аппарат полностью доверяет ему. У нас, Абрамов, в отличие от вашей системы не бывает случайных людей. Если он работает, значит, руководство полностью доверяет ему, и у меня нет оснований подозревать его в чём-то. Я тоже верю ему, и все ваши попытки вбить клин между нами обречены на провал. Более того, я хочу попросить вас больше подобных вопросов в отношении Каримова не задавать.

Всё стало ясно. Если ещё несколько минут назад во мне тлела пусть маленькая, но надежда на то, что я могу довериться этому человеку, то сейчас она пропала, словно её никогда и не было. Выдержав паузу, я официально заявил: